Волки не дремлют

XXV

Как только Вагин и Турантаев вернулись в кабинет, пришел капитан Оллонов с результатами вскрытия.

Вагин быстро пробежал глазами текст и прочитал вслух заключительную часть:

— «...Смерть наступила в результате отравления сильнодействующим ядом, который, возможно, был принят с дымом выкуренной папиросы».

— Папиросы?! — ошеломленно переспросил Турантаев. Он подошел к столу, выдвинул ящик, достал из него портсигар. — Проверить вот эти... — раскрыл портсигар, положил его на стол.

— Почему именно эти? — живо заинтересовался Вагин.

— На допросе он попросил закурить. Я же не курю, ну и подсунул ему его же портсигар.

— И не проверяя можно сказать — отравлены. Тут вы, Айсен Антонович, маху дали.

— Но позвольте! — вмешался капитан Оллонов. — Что ему, ампулы было мало?

— Ампулы, Николай Спиридонович, ему было вполне достаточно. А папиросы предназначались совершенно для других. Так что, по-моему, все логично.

— А ведь я у него тоже закуривал, когда мы его брали. Я, правда, не курю, так, для предлога...

— Вот вы сказали, Борис Иванович, все логично, — хмуро проговорил Турантаев. — По-вашему, логично и то, что я, старый дурак, не учел такой простой вещи?!

— Напрасно терзаешься, — остановил его Вагин. — Я уже как-то говорил, что это могло произойти с каждым. Все мы люди, и никто из нас не застрахован от ошибок. Всего никогда не предусмотришь. Так что лучше бери бумагу и выноси постановление. Пускай исследуют папиросы. Задали мы работенки экспертам. — Вагин улыбнулся. — А пока побеседуем с геологом.

Турантаев созвонился с Иваном Александровичем Орешкиным и пригласил его к себе. Минут через десять Орешкин вошел в кабинет. Поздоровавшись, он весело улыбнулся:

— Ну-с, чем могу служить?

— У нас к вам, Иван Александрович, очень важное дело, — усаживаясь рядом с геологом, начал Вагин. — Дело государственной важности. Мы располагаем точными данными, что вашей экспедицией и лично вами заинтересовалась одна иностранная разведка.

— Вот как! А я, признаться, о случае с бланком уже забыл. Правда, я понимаю, что наша работа кое-кого может заинтересовать. И насколько я догадываюсь, вам об этом сообщил Павел, — он с гордостью посмотрел на полковника.

— Что же, — Вагин помолчал секунду, как бы собираясь с мыслями. — Об этом мы, действительно, узнали от человека, которого вы назвали Павлом.

— Что? Как вы сказали?! Назвал Павлом? — изменившимся голосом зачастил Орешкин.

— Вот именно. Тот, кто выдает себя за Павла, на самом деле... — шпион.

— Это какое-то недоразумение. Кроме Павла, у меня никого не было. И никто за него себя не выдавал.

— Иван Александрович, вы меня не поняли. Мы знаем, что кроме человека, которого вы приняли за племянника, к вам никто не приезжал. Но это не племянник ваш, не Павел, а иностранный разведчик.

— Ничего не понимаю, — Орешкин растерянно смотрел на присутствующих.

— Иван Александрович, — вмешался Турантаев, — посмотри вот эти фотоснимки и скажи, кто это.

Орешкин мельком взглянул на фотокарточки.

— А что тут смотреть? Павел это.

— Вот тут, Иван Александрович, и весь фокус. Дело в том, что вот здесь сфотографирован действительно ваш племянник Павел, а вот на этом снимке — тот, кто нами арестован как шпион, как агент иностранной разведки. Его-то вы и приняли за Павла.

Слушая, Орешкин несколько раз порывался закурить, но вспомнив, что никто из присутствующих не курит, воздержался. Однако Вагин заметил с загадочной улыбкой:

— А вы не стесняйтесь, закуривайте.

Геолог достал из кармана позолоченный, с вмонтированной зажигалкой, портсигар, размял папиросу пальцами и прикурил.

— Разрешите и я одну испорчу,— протянул руку капитан Оллонов. Вагин и Турантаев переглянулись. Закурив, Оллонов повертел портсигар в руках.

— Точно такой же, как и у этого, — кивком головы он показал на дверь.

— Это же он мне и подарил.

— Позвольте, Иван Александрович, я его сравню с тем.

— Пожалуйста.

У себя в кабинете Оллонов открыл сейф, достал изъятый у шпиона портсигар, переложил в него папиросы Орешкина, вернулся и отдал портсигар геологу.

— Копия того. Разрешите, товарищ полковник, выйти, дело неотложное есть.

Оллонов позвал Черенкова в фотолабораторию и показал ему портсигар.

— Будешь помогать мне. Я буду разбирать, а ты запоминай, какая деталь откуда.

— Но вы его уже потрошили!

— Это другой. Я его только что у Ивана Александровича взял.

— Понятно.

Оллонов достал перочинный ножичек с большим набором инструментов и принялся за дело. Отвернув два шурупа, на которых крепилась верхняя крышка, он легко разделил портсигар на две части. После этого вгляделся в отверстие в месте крепления зажигалки. Не обнаружив ничего подозрительного, он стал вынимать зажигалку, раскладывая миниатюрные детали по очередности их извлечения. Вскоре в его руке оказалась зажигалка, из донышка который торчал тонкий, с волосок, проводок.

— Видишь? — шевеля шилом проводок, спросил капитан. — Как ты думаешь, каково его назначение?

— Если он есть, то, наверняка, нужен, — уклончиво ответил Черенков.

— Точно, — засмеявшись, согласился Оллонов. — Это ведь не просто портсигар, а портсигар-фотоаппарат.

— Фотоаппарат? Что-то на кино смахивает...

— Кино? — усмехнулся Оллонов. — Я больше чем уверен, вот здесь, у меня в руке, — он потряс огромнейшим кулачищем, — находится микропленка. Так что я сейчас займусь пленками, а ты собирай портсигар, только прежде позвони полковнику, чтобы они придержали геолога.

— Вы думаете, этот тип мог что-нибудь сфотографировать? Но тогда зачем он подарил этот фотоаппарат Ивану Александровичу?

— Снимал, Юрий, не арестованный, это делал сам геолог.

— Орешкин?!

— Орешкин, Орешкин. Затвор-то работал автоматически, как только срабатывала зажигалка. Сидя за чертежами, Иван Александрович прикуривал от зажигалки и сам того не замечая, фотографировал. Ты в органах недавно, и пока не встречался с подобными вещами. Ну давай трудись...

Через полчаса Оллонов положил перед лейтенантом два отчетливо сделанных снимка.

— Что это, чертежи?

— Они самые. — Было видно, что капитан доволен своей работой. — А вот секретные ли, об этом сейчас нам скажет Иван Александрович. А у тебя как? — он посмотрел на лежавшие на столе детали. — Не собирается?

— Вы угадали, — чистосердечно признался Черенков.

— Ну-ка, дай мне, — и Оллонов стал собирать портсигар, но уже без фотоаппарата. Черенков был буквально поражен памятью капитана. Тот брал большими пальцами мелкие, похожие друг на друга детали, умело ставил их на свои места, закрепляя винтиками. Минут через пятнадцать портсигар был собран, и капитан несколько раз с удовольствием щелкнул зажигалкой.

— Теперь это — безвредная игрушка. Опасная лишь тем, что за ней будет охотиться разведка. Даже если узнает о провале агентов. Ну ладно, пошли к начальству...

Когда они вошли в кабинет, Оллонов отметил про себя, что Орешкин заметно успокоился. Интересно, как он среагирует? Капитан положил перед геологом два снимка.

— Где вы взяли эти чертежи?! — Орешкин даже привстал.

— Вам они знакомы? — в свою очередь спросил Оллонов.

— Это же мои чертежи... Но я никогда не выносил их из кабинета. Как они могли оказаться у вас?

— Скажите, они секретны? — поинтересовался Вагин.

— Конечно! Но где же вы их взяли? — Орешкин умоляюще посмотрел на Оллонова.

— Я их получил из вашего портсигара...

— Моего? Но он же у меня... — Орешкин полез в карман.

— Нет. Вот этот ваш, а у вас — портсигар арестованного. Я их временно обменял.

— Крепко же они меня опутали! Я даже не знаю, как вас и благодарить...

— Благодарить нас, Иван Александрович, не за что. Мы выполняем свой долг, — сказал Вагин.

— Все это я понимаю. Но все же... Вы знаете, — Орешкин обернулся к Турантаеву, — я подарю вам этот портсигар. Чтобы помнили, как он вам достался...

— Спасибо, Иван Александрович, я, хоть и не курю, но с удовольствием приму от вас этот подарок. Только не сейчас. Портсигар должен оставаться у вас. Не исключено, что иностранная разведка начнет охоту за ним, поэтому с вашей, конечно, помощью мы, возможно, выявим этих охотников и обезвредим их.

— Я понял и готов оказать любую помощь, — твердо произнес Орешкин.

...Турантаев снял трубку, набрал нужный номер и поинтересовался результатами исследования.

— Как? В одном? А в другом? Нормальные? Понял. Спасибо. А заключение когда будет готово? Благодарю. Ждем. — Он положил трубку на место. — В одном отделении портсигара папиросы действительно оказались отравленными.

— А я что говорил? — подхватил полковник. — Не очень сложная ловушка. Другим отделением он мог спокойно пользоваться, не причиняя себя вреда.

— Теперь я понял, почему он тогда поломал папиросу. Значит я вытащил ее не из того отделения. А мне-то показалось, что он волнуется... — казнился Турантаев.

— Айсен Антонович, хватит панихиду справлять. Что случилось, того уже не исправишь. Лучше подумаем, как будем продолжать. А Новакова придется передопросить. Он же ни словом не обмолвился о портсигаре.