Росток

Вытащив на берег уже потерявшую сознание Майю, положил ее на стол в беседке, начал делать искусственное дыхание.

Он не слышал, как подъехала «Лада».

Иосиф Самуилович, подойдя к беседке — в одной руке бутылка пива, в другой бутылка минеральной воды, — увидел склонившегося над полуобнаженной Майей незнакомого мужчину. Он на цыпочках подкрался ближе, присмотрелся. «Да это же Савич. Тот самый! Григорий...»

Майя закашлялась, выплевывая воду. Открыла глаза.

— Гриша... Любимый... — прошептала еле слышно.

Но Иосиф Самуилович услышал. Неистовая ревность затуманила его разум. Не раздумывая, он ударил Савича бутылкой по голове, оттолкнул обмякшее тело, взял на руки Майю, отнес в «Ладу», положил на заднее сиденье. Вернулся снова к беседке, схватил платье, вскочил в машину и на большой скорости помчался прочь.

...Майя застонала. Иосиф Самуилович остановил машину, повернулся к ней.

— Зачем ты меня вытащил?..

Майя силилась разобраться в происшедшем. Если ее спас Ёся, то почему она видела склонившегося над ней Григория? А этот звон стекла... Чей-то тяжкий то ли вздох, то ли хрип... Наконец ей стало все ясно.

— Ты его убил?

— Убил? Кого? — холодея, переспросил Иосиф Самуилович. Взгляд его скользнул по мокрому купальнику Майи, и он все понял.

Развернув машину, Иосиф Самуилович помчался назад. В висках стучало: «Видела... Если умрет, она не простит... Успеть бы... Успеть бы...»

Нажав на тормоза, остановил машину возле беседки. Вышел, зыркнул по сторонам. Вон хозяйственная сумка, бутылка с коньяком, рюмки, куски хлеба, ветчина, окровавленные осколки стекла...

Савича нигде не было.

Иосиф Самуилович тяжело опустился на лавочку. Быстрая езда остудила его. Да, положеньице не из легких. Но и не катастрофическое. Он стал придумывать оправдание. Состояние аффекта... Ревность... Неосознанность поступка... Нет, все это неубедительно. И главное — не для следователей, а для Майи, единственного свидетеля. Удастся ли выкрутиться и на этот раз? Ведь Майя может все рассказать. И тогда ко всему предыдущему будет присовокуплено обвинение в попытке покушения на жизнь... И — прощайте переправленные за границу ценности до конца срока, который определит ему суд.

«Да что я паникую? — стал успокаивать себя Иосиф Самуилович. — Ничего фатального не произошло. Если бы... Он бы лежал здесь. Слишком мало времени прошло, чтобы его мог кто-то найти... Значит, надо уговорить Майю. Или... Или придется ее убрать...»

Он помог Майе выйти из машины. Открыл бутылку минеральной воды, дал ей, чтобы она вымыла лицо. Вкрадчиво произнес:

— Не переживай. Ничего страшного не случилось. Никто не видел...

— Отвези меня на станцию. Поеду электричкой.

— Сейчас, сейчас! — засуетился Иосиф Самуилович. — Ты хоть оденься. Возьми свое платье, оно сухое...

— Вези скорее! — надевая платье, крикнула Майя. — Мне противно находиться рядом с тобой!

— А если я по дороге врежусь в дерево? И так, чтобы удар пришелся в правую сторону машины? Несчастный случай... — Иосиф Самуилович внимательно посмотрел на Майю — не дрогнет ли ее лицо, не смягчится ли она от угрозы.

— Я только что оттуда вернулась... — Майя открыла дверцу «Лады». — Вези!

...Они подъехали к станции одновременно с пригородным поездом. Не взяв билета, Майя побежала к вагону.

— Смотри! В случае чего, тебя найдут! — злобно кинул ей вдогонку Иосиф Самуилович. — Найдут и покарают!

Он переночевал в лесу. Утром отправился в пансионат Научного центра. Сам не знал, на что надеялся.

Возле ворот увидел Савича с забинтованной головой, сидевшего в коляске мотоцикла. Взгляды их встретились. Иосиф Самуилович вздрогнул. По глазам Савича понял: ему все известно.

— Зальют царапины йодом... — седоватый старик нажал на педаль. Рев мотора заглушил его дальнейшие слова.

Иосиф Самуилович бросился к машине. Скорее в город! Савич не замедлит с ответным ударом.

Всю дорогу он ломал голову, как выпутаться из этой кошмарной истории. Сидеть сложа руки и ждать у моря погоды он не собирался. Можно попробовать заранее смягчить следователя дорогим подарком. Можно и на Савича найти управу. Даром, что ли, он ковырялся во рту все более входящего в силу Лысорука! Вся культура, наука, искусство города пребывают под его недреманным оком. Нет, еще не все потеряно. Есть лазейки...

Сердце Майи билось в унисон с перестуком колес: «Ку‑да? Ку‑да?.. К ко‑му? К ко‑му?..» По непостижимому капризу случая она миновала роковой омут, где оборвалась бы нить ее существования. Почему? Никто не ответит. Она сама — тоже. Утешаться безвольным и неопределенным — так было судьбе угодно — не хотела. Более близкой была мысль, что еще не исчерпала предназначенных ей горя и радости, поэтому и осталась живой. Значит, надо жить дальше. А как? По спине пробежали мурашки, когда вспомнила слова Иосифа Самуиловича: «Тебя найдут... Найдут и покарают».

Электричка остановилась под сводами городского вокзала. Вместе с пассажирами Майя вышла на ярко освещенную фонарями привокзальную площадь, заторопилась, как и все приезжие, к трамвайной остановке. И вдруг замерла, как оглушенная. «Ёська сам не станет... Подошлет кого-нибудь. Хотя бы того же парня, что готовил запись моего выступления... Нет, в свою квартиру возвращаться опасно. На улицу Листопада — тоже. Куда же пойти? У кого попросить уюта?..»

Майя вернулась на вокзал. Прошла в зал для транзитных пассажиров. В отдаленном углу увидела свободное место. Переступая через вещи и ноги, пробралась туда, села на лавку, подтянула к подбородку колени и застыла.

На грубой деревянной лавке сидеть было неудобно. И все-таки Майя чувствовала себя уютно. Может, потому что немного успокоилась — длинные руки Иосифа Самуиловича сюда не дотянутся. Может, потому что влилась в струю настоящей, обычной жизни с ее будничными хлопотами, радостями и огорчениями. А ведь совсем недавно, благодаря стараниям Иосифа Самуиловича и его покровителей, она просила защиты от этой жизни.

«Хотела отомстить... И вот отомстила... самой себе. Ничего, Григорий вытащил меня из омута... Из грязи — сама выберусь».

Проснувшись рано утром, Майя не сразу поняла, где находится. Вглядываясь в лица незнакомых людей, она почувствовала свою причастность к ним. Ей захотелось поговорить о чем-нибудь с ними, спросить: куда уезжают, откуда приехали, зачем? Может, кому-нибудь нужна ее помощь? Она же хорошо знает город. Здесь родилась, здесь... Но ведь ей самой необходима помощь! Как же она забыла об этом? И эта помощь нужна немедленно. Сейчас!

Майя выбежала на площадь, вскочила в трамвай.