Плахта

* * *

Мне шестьдесят лет, мужу столько же. Дети взрослые. Живем в Немешаево, в шестнадцати километрах от Бородянки. В оккупации провели больше месяца: с 27 февраля по 3 апреля. Все эти дни принимала успокоительные.

Каждый божий день задавала себе вопрос. Что происходит с миром? Моя мама родом из Кубани, отец из Саратова. Родители познакомились в Сибири, и там родилась я. Долго жили на Донбассе. Я говорю и на русском, и на украинском. Детям пела и «Во поле береза стояла», и «Ой, у вишневому саду». Готовила и кулеш, и щи. Отдыхали и в Сочи, и в Херсонской области. Что случилось с людьми? Что мы отныне делим?

У нас хороший добротный дом. На цокольном этаже — сауна. С первых дней марта пропало все: свет, вода, газ. В дом забрался уличный холод, и градусник заупрямился на отметке плюс шесть. Воду кипятили на мангале в тульском самоваре. Всегда ругала мужа, что тащит в дом старье, а теперь пригодилось.

Дети, уезжая, оставили своих двух котов, плюс два наши и собака алабай. Если раньше в мисках еда не убывала, то с началом войны пришлось перейти на кормежку животных дважды в день. Утром и вечером. Все съедалось в секунды. Собаку кормили, как в селах кормят свиней. Варили картошку, крупу, тыкву. Сама первые три дня вообще ничего не ела. Как можно есть, когда бомбят Бучу и Ирпень?

25 февраля позвонила подруге, проживающей в Бородянке, и поздравила с днем рождения. Она вздохнула. Обмолвилась, что в подвале накрыли стол. 2 марта в новостях показали ее дом с полностью провалившимся подъездом. Стала звонить, но абонент находился вне зоны. Стерла палец, набирая ее номер снова и снова. Через пару дней прорвалась криком: «Моего дома больше нет!»

Стрельба в Немешаево шла безостановочно. Несколько коротких перерывов и полночный пик. На краю села русские расставили «Грады» и палили в сторону Гостомеля и Бучи. Над Гостомелем висел черный дым. Он не развеивался ни ранним утром, ни среди бела дня. Жить и спать было невозможно. Больше всего страдала психика. Такое ощущение, что кроме физического насилия давили и психологически. Боялись выйти за ворота. Чтобы хоть как-то отвлечься от обстрелов, брала ведро воды и начинала мыть полы. За день успевала вымыть трижды.

11 марта прилетела мина на нашу улицу. Это произошло в 04:00 утра, и в моем сердце пошли трещины. Ворота силой ударной волны слетели с петель и приземлились на веранде.

В соседних Микуличах произошел страшный случай. На пороге дома застрелили учительницу только за то, что она долго открывала дверь. Бурят ломился, а она возилась с засовами. Когда наконец-то открыла, поставил на колени и выпустил обойму. Дома уничтожали зажигательными патронами, а потом не давали тушить. У коллеги выгорела квартира до кирпича.

На Пасху у нас собралась вся семья, а я не могу улыбнуться. Радуюсь, что приехали, а рот окаменел. Потом эта гроза… Проснулась и кричу мужу:

— Опять стреляют!?

Он, толком не разобравшись, подтвердил:

— Видимо, да.

У меня паническая атака. На следующий день не могла пошевелиться, как парализовало. Поняла, что еще одну оккупацию не переживу. Психическое здоровье с подобным потрясением не справится.