Дом у реки
- Автор: Ханна Ричел
- Жанр: Современная проза / Семейный роман/Семейная сага
- Дата выхода: 2021
Читать книгу "Дом у реки"
9
Ева в душе. Теплая вода окутывает ее целиком. Где-то вдалеке слышен смех дочерей, она скребет тупой бритвой у себя под мышкой. Мэй пронзительно хохочет, следом за ней Хлоя.
— Стой, Хлоя, хватит! — кричит шестилетняя Мэй, хотя явно не хочет, чтобы старшая сестра останавливалась.
Ева вздыхает. Они в это время должны одеваться и собирать рюкзаки. Но внизу Эндрю, его задача — проследить за ними.
Ева закрывает глаза и намыливает волосы. Стоя в пене, она представляет, будто находится совсем не здесь… например, сидит на высоком стуле в темном баре, в руке бокал с коктейлем, рядом свеча, которая отражается в полированной стойке. Она что то говорит мужчине, сидящему тут же, тот наклоняется вперед, протягивает руки и пытается обнять ее. Его прикосновения обжигают…
— Ма-а-а-ам!
Ева открывает глаза и снова быстро закрывает их. Поздно. Пена уже попала на слизистую.
— Блин!
— Ты сказала плохое слово.
— Да. Да, сказала.
Она сует голову под душ, смывая пену, и когда вновь открывает глаза, видит Мэй, которая стоит возле душевой кабины в розовых пижамных штанах с единорогами и в школьном жакетике. Ее руки и рот измазаны мармитом[1], лицо искажает капризная гримаса.
— Мама, Хлоя хочет меня убить!
— Да что ты, милая, нет, конечно!
— Она садится на меня и заставляет нюхать папины ботинки.
Ева закатывает глаза и спрашивает:
— Ну и по поводу чего такие пытки?
— Просто она хочет смотреть «Скуби-Ду», а я «Щенячий патруль».
— А я думала, что запретила вам смотреть телевизор перед школой.
Мэй тут же спохватывается:
— А папа разрешил.
— Сейчас разрешил? — Ева вздыхает. — Я спущусь через минуту и поговорю с Хлоей. И с папой. Договорились?
Мэй победоносно бросается на душевую перегородку.
— Я люблю тебя, мамочка! — кричит она, целуя стекло и оставляя на нем липкие коричневые мармитовые отпечатки.
Глядя на них, Ева пытается убедить себя, что все это ерунда, главное же — их привязанность друг к другу, наклоняется и прижимается к расплющенным коричневым губам дочери с другой стороны душевой кабины.
— Я тоже тебя люблю. А теперь беги одеваться и держись подальше от сестры.
Мэй медленно выходит из ванной, оставив Еву, которая в спешке пытается вытереться полотенцем и кое-как натянуть одежду. Через двадцать минут они все уже должны сидеть в машине.
Внизу она видит Хлою, которая сидит на спинке дивана и лениво забрасывает в рот кукурузные хлопья. Всё еще в пижаме и со всклокоченными волосами. Телевизор орет на полную громкость. Диванные подушки разбросаны по полу, из опрокинутой напольной вазы с цветами прямо на ковер льется вода, стойка с обувью, которая должна стоять в прихожей, валяется перевернутая посреди гостиной. Телевизор продолжает орать отвратительно бодрую музычку.
— Хлоя, что, черт возьми, тут происходит?!
Дочь с трудом отрывает взгляд от телевизора и смотрит на мать.
— Почему ты не одета и почему здесь такой бардак?! Где твой отец?
Хлоя пожимает плечами так беззаботно, как только умеют девятилетние девочки, у которых нет никаких забот.
— Папа на кухне.
Мэй, по-прежнему полураздетая, зато в кроличьих ушках на голове, появляется в гостиной.
— Почему вся обувь здесь? — Ева уже на взводе.
— Мэй бросалась в меня ею.
— А она назвала меня лялечкой!
— Она и есть лялечка, раз все еще боится Скуби-Ду! — кричит Хлоя в ответ и снова утыкается в экран.
Это становится последней каплей, терпение Евы лопается, она хватает пульт и, не обращая внимания на протестующий крик дочери, выключает телевизор.
— Вы обе, быстро уберите здесь все! Прямо сейчас!
— Но это несправедливо, — начинает причитать Мэй. — Я вообще тут не виновата.
Ева ставит на место вазу с цветами, глядя, как стекают на ковер последние капли воды.
— А теперь, — грозно рычит она, — я не хочу слышать от вас ни слова!
Хлоя шагает через всю комнату, ставит на место стойку для обуви и с грохотом швыряет в нее кроссовки Эндрю, после чего нарочито громко и драматично вздыхает.
— Ты такая змея подколодная, — говорит Мэй, начисто забыв об утренних боях со старшей сестрой и теперь объединившись с ней против матери.
На кухне Эндрю смотрит не отрываясь в экран своего ноутбука, вокруг него собралась целая батарея грязных мисок, чашек и тарелок с недоеденными тостами. На подоконнике голосит радио, в раковине валяется кастрюля с остывшей и присохшей к ней овсянкой, на столе — лужи кофейной гущи. Открытая бутылка молока киснет возле холодильника.
Ева, стоя в дверях, полыхает от злости.
— Ты в порядке, дорогая? — спрашивает Эндрю, наконец отрываясь от ноутбука.
— Нет, я не в порядке, — кричит она, подлетев к подоконнику и выключая радио.
— Я просто пытался заглушить их вопли, — начинает оправдываться он, улыбаясь. — Ничего же страшного не произошло?
— Не произошло. Только девочки разгромили гостиную и при этом ни та, ни другая совсем не готовы к школе.
— Прости, я отвлекся немного. Кажется, они там прекрасно провели время без меня.
Ева смотрит на мужа, приподняв бровь.
— Что?
— Там уже началась третья мировая, а ты даже не обратил внимания! И вообще, ты обещал помогать мне хотя бы по утрам, хотя бы немного.
— Но я же тут.
— Ты не тут. Тебя вообще тут нет. Ты в своем ноутбуке!
— Они же не маленькие, Ева, за ними не надо приглядывать каждую секунду. — Эндрю улыбается: — И вообще, никто не пострадал, все на месте и даже в целости и сохранности.
Ева вздыхает. Дело не в этом. Она оглядывает беспорядок на кухне и представляет, что сейчас ей предстоит выдержать еще одно сражение — на этот раз с расческами и обувью, потом будет гонка до школы, они обязательно забудут что-нибудь дома — физкультурную форму или ноты. Вспоминает, что скоро у нее смена в кадровом агентстве, где она работает на полставки. Возможно, это не столь важная и ответственная работа, как у Эндрю, но у нее тоже есть обязательства, она должна выполнять их. Ева думает о том, что скоро уже суббота, а столько всего нужно успеть до свадьбы, и список дел все растет. Как растет и напряжение между Кит и Марго. И тут же она представляет Сибеллу, которая сидит за одним столом с ними на пятничном семейном ужине. Она думает обо всем этом сразу и задается вопросом: как же, черт возьми, она справится со всем, что навалилось и что предстоит разгребать. И чувствует себя поверженной. Побежденной.
Всегда ли было так? — спрашивает она себя. Всегда ли она несла на своих плечах это бремя? Чтобы всем было хорошо, у сестер были ланчи, когда мать начисто забывала о них и после долгой ночной работы даже не просыпалась, чтобы проводить девочек в школу. Чтобы школьная форма была чистой, волосы прибранными и все школьные документы подписанными — она постоянно напоминала Кит о том, чтобы та не забывала хотя бы ставить на них подпись. Кажется, Ева всю свою жизнь провела под этим грузом ответственности. Отчасти именно поэтому она была так строга с дочерьми, ведь когда-то она и для своих сестер была в какой-то степени матерью. Как же, оказывается, тяжело выносить постоянный поток проблем, которые в состоянии решить только она. И как же хочется уже бросить это все на произвол судьбы.
Эндрю встает и включает чайник.
— Давай я приготовлю тебе чай. — Он притягивает ее к себе: — Не сердись на меня. Прости, пожалуйста. Я буду стараться изо всех сил.
Ева кивает, закусив губу, и прижимается к нему в знак благодарности, но тут звонит мобильный. Она отстраняется, чтобы взглянуть, кто это. Сообщение от Марго. «Ну наконец-то, — думает она. — Хоть какая-то помощь». И быстро набирает ответ ей, а затем другое сообщение — их отцу.
— Ну что, поставили вчера шатер? — спрашивает Эндрю, наливая ей в кружку кипяток.
— Поставили, — отвечает она и кладет телефон. — И боюсь, у меня для тебя новость. Ты будешь отвечать за праздничный костер. Мама хотела фейерверки, но, кажется, я ее отговорила.
— Праздничный костер? Фейерверк? Я думал, это будет скромная свадьба.
— Ну как тебе сказать, скромная. Больше семидесяти человек гостей.
Эндрю изумленно смотрит на нее и смеется:
— Это только ваша семья?
Ева чувствует, что опять начинает раздражаться, и отворачивается к раковине, чтобы сполоснуть миски из-под хлопьев, прежде чем загрузить их в посудомоечную машину.
— У меня сегодня родительский комитет в школе. Ты побудешь с девочками?
— Сегодня вечером?
— Да. В семь часов.
— Боже, Ева, прости, я не смогу, у меня сегодня деловой ужин. — Эндрю протягивает ей чашки. — Я думал, ты знаешь.
Ева внимательно смотрит на мужа:
— Нет. Это не записано в календаре.
— Разве? — Он отключает ноутбук и сует его в сумку. — Прости, любимая, я виноват. Я не думал, что должен вечером сидеть с детьми.
Ева чувствует, как кровь опять приливает к щекам.
— Сколько еще раз я должна повторить, что ты не просто сидишь с детьми. Ты их отец.
— Слушай, это же просто очередное собрание. Неужели они не обойдутся без тебя?
Она сует еще одну миску в посудомойку.
— Дело не в том, что не обойдутся. Просто у меня есть определенные обязательства.
— Ну тогда позови няню. — Эндрю смотрит на нее в упор. — Прости, но я не могу пропустить этот ужин. Сейчас и без того сложности на работе. — Затем, немного смягчившись, добавляет: — Я знаю, что у тебя тоже есть определенные обязательства, но ты же изводишь себя то школьными делами, то вот этой свадьбой. Ты слишком много взвалила на себя.
Ева бросает пучок столовых приборов в подставку посудомойки, выронив на пол нож.
— Да, я слишком много взвалила на себя.
Она ждет, что он скажет что-нибудь о том, что как раз другие не взваливают на себя все и вообще не слишком заморачиваются, но он просто собирает свои вещи, целует ее на прощание и убегает, оставив в полном раздрае. Она считает до десяти, берет себя в руки и выходит из кухни.
— Если вы обе, — истошно орет она девочкам, — не оденетесь прямо сейчас, то сами будете объяснять директору школы, почему пришли в пижаме.
И не думайте, что я не смогу увезти вас в таком виде!
— Вау! Наша мама, — слышит она бормотание Хлои в гостиной, — самая ужасная мама на свете.