IT AS IS

Лили

Знаете, было бы неправильно считать, что все те люди, которых мы ежедневно видим вокруг себя — живые. Настоящие, живые люди едва ли составляют треть от всех тех существ, что ходят по магазинам, стоят на остановках общественного транспорта и опускают бюллетени в избирательные урны. Все остальные — это разнообразные духи, фантомы и просто мертвецы. Зайдя куда-нибудь за угол, в подворотню или в подъезд, они исчезают, растворяются в воздухе. Но только тогда, когда этого никто не видит. Если долго идти вслед за мертвецом, он будет стараться всячески спрятаться от тебя, чтобы на время исчезнуть из нашего мира. Кстати, это одна из причин, по которой в современных многоэтажных домах устанавливают домофоны и кодовые замки — там мертвецу легче скрыться от постороннего внимания.

Я рад, что в тот летний вечер встретил её именно такой, какой она была лет пять назад, какой я старался её запомнить после того, как она умерла и стала частью безликого мира духов. Несмотря на позднее время, было довольно душно. Я увидел её издалека, незаметной тенью она скользила мимо безлюдного сквера, чтобы, укрывшись от людских глаз, исчезнуть в какой-нибудь тени. Я уверенно пошёл вслед за ней и вскоре нагнал.

— Лили, привет! — окликнул я её. Да, так её звали — Лили, с ударением на последнем слоге. Я не знаю, откуда взялось это имя. То ли это французское имя Lili, то ли сокращение от Лилия, то ли ещё что-то. Я никогда этим не интересовался, а она сама никогда не рассказывала. В то далёкое время, когда мы были знакомы, я был в чём-то нигилистом, считая имя условностью, никак не связанной с личностью человека.

Она обернулась и уставилась на меня, будто пытаясь вспомнить, где же она меня видела.

— Привет, — рассеяно произнесла она.

Тут надо сказать пару слов о поведении и внешнем виде мертвецов. На вид это обычные люди, с мягкой кожей и тёплым дыханием. Мне даже кажется, что внутри они имеют то же устройство, что и мы, и кровь у них такая же красная. Мертвец вполне адекватен в общении, но на вопросы о том, куда и зачем он идёт, чем занимается и какова цель его существования, он ответить не может. Любой разговор, выходящий за рамки простой светской беседы о погоде, вызывает у мертвецов отторжение — от усталости и вялости до явной агрессии. И ещё — у мертвецов очень плохо с памятью. Они совершенно не помнят, что было месяц назад, на прошлой неделе или даже вчера. Порой мне кажется, что единственная цель мертвеца — это как можно скорее исчезнуть с чужих глаз, не оставив после себя никаких следов.

Да, мертвецы со стороны выглядят как хикки-социопаты, впрочем, обратное тоже верно.

Так и моя бывшая подруга, кажется, куда-то торопилась.

— Как я рад, что тебя встретил! — сказал я ей и улыбнулся. Тут я ни секунды не покривил душой — я на самом деле был рад ей, несмотря на то, что мы теперь принадлежали к разным мирам.

— Извини, я спешу, — тихо ответила она, ускорив шаг.

— Куда? — я тоже укорил шаг и положил ей руку на плечо.

— Как куда? — похоже, вопрос сбил её с толку, — домой, я спешу домой, ведь уже поздно…

— Но у тебя же нет дома, — сказал я.

— Нет, есть, — упрямо ответила Лили, — есть.

— И где же он?

— Он, он там, — Лили махнула рукой куда-то в ту сторону куда она шла, — Меня там ждут дети, муж…

Было заметно, что она совсем не уверена с своих словах. Сейчас в ней говорил какой-то инстинкт или привычка. Детей у неё не было, как не было никогда и мужа. Я отлично помню тот момент, когда я спросил её, хочет ли она иметь детей. Тогда она лишь рассмеялась в ответ и сказала, что в эти игры она больше не играет. Решив, что она шутит, я не придал её словам особенного значения.

— Так где твой дом? Как зовут мужа? И откуда ты идёшь? — спросил я.

Лили некоторое время стояла в замешательстве, потом медленно пошла вперёд. Я пошёл следом. Нет, она была мертва не образно. Деталей я не знаю, но, кажется, она была застрелена одним из своих приятелей где-то за городом, на автотрассе. Тёмная и неприятная история.

— Ты знаешь, — начала она, — я и правда не знаю, куда и откуда я иду. Я не знаю имени своего мужа. На самом деле, я даже не уверена, что он у меня есть.

— Но ты помнишь, как тебя зовут? И меня ты помнишь? — спросил я, заглядывая ей в глаза, мутные и масляные, как от опиума.

— Да, имя своё я помню, но оно не вызывает у меня никаких ассоциаций. Такое ощущение, что моё имя висит в пустоте, не связанное ни с чем в этом мире. Тебя я тоже помню, но когда и как мы познакомились — я не знаю.

Какое-то время мы шли молча. Я всё ещё не разлюбил её, хотя с того момента, как я узнал о её смерти, прошло уже пять лет. Неожиданно пошёл дождь.

Мы перелезли через ограду детского сада и зашли в беседку. Я боялся перестать смотреть на Лили, ведь тогда она сможет отойти за угол и пропасть.

— Скажи, а ты умеешь плакать? — вдруг спросила она, глядя куда-то вдаль.

Пахло летним дождём, мокрым деревом и землёй. Это те самые запахи, которые мы совсем не ценим, наивно предполагая, что они будут всегда. Я ничего не ответил — было и так понятно, к чему задан этот вопрос. Мы сидели молча и смотрели на потоки воды, льющиеся с крыши беседки.

Она долго ещё что-то говорила, но, практически не различая слов за шумом дождя, я запомнил лишь движения губ. Шум воды убаюкивал, и я с удивлением обнаружил, что моё тело уже не принадлежит мне.

Я проснулся как от толчка. Казалось, что я проспал совсем не долго, хотя дождь закончился, а тучи рассеялись. Вокруг было тихо, тепло и темно. На скамейке в углу беседки лежал синий джинсовый рюкзак-торба. Чуть помедлив, я подобрал его. Интересно, что носят с собой мертвые девушки?

Покидая беседку, я бросил взгляд на лужу у входа. В мутной поверхности дождевой воды отражались звёзды. Они были точно такими же, как звёзды вверху. Как на небе — так и на земле. Каждая песчинка есть точная копия всей вселенной, её содержащей. А если внутри меня содержится моя копия, то где же я?

Уходя из детского садика, я прокручивал в голове всё то, что говорила мне Лили. И как гром для меня звучали слова: «То место, где я сейчас нахожусь, называется Париж».