IT AS IS

Тимофей

Тимофей считал себя социалистом, поскольку каждое проявление социального неравенства вызывала у него вспышки плохо контролируемого гнева.

Так и сейчас. Казалось бы, картина вполне характерная для любого крупного российского города: уважаемый человек на автомобиле представительского класса не уступил дорогу «скорой помощи», спешащей на вызов по встречной полосе. Почти коснувшись друг друга бамперами, огромный чёрный джип и красно-белая «газель» стояли посреди дороги. Свернуть или сдать назад «скора помощь» не могла, поскольку со всех сторон была окружена другими автомобилями, а джип сдать назад мог, но не хотел, так как, видимо, его водитель считал себя в данной ситуации правым. Он высунулся в окно и сыпал проклятия в адрес водителя «скорой помощи» и его родственников.

Законопослушание граждане, проходя мимо, лишь сильнее вжимали головы в плечи, и старательно смотрели себе под ноги. Но Тимофей был не из таких.

— Стой здесь, — сказал он своей подруге и, не обращая внимания на сигналящие тут и там автомобили, пошёл поперёк дороги, на ходу доставая кастет из кармана куртки.

Девушка осталась стоять на обочине дороги, глупо хлопая глазами.

Едва пальцы коснулись прохладной стали кастета, Тимофея захлестнули воспоминания. Точно таким же прохладным на ощупь был газовый ключ в то далёкое время, когда Тимофей работал слесарем в одном крупном офисном здании.

Офисные центры — это не обычные постройки. Неспроста они проектируются высокими и узкими. Конечно, здесь есть и экономический аспект: земля стоит приличных денег. Чем меньше будет площадь фундамента здания, тем ниже себестоимость; чем больше этажей — тем больший доход оно приносит. Но главная причина кроется в другом — человеку всегда хотелось стать равным Богу. Любое офисное здание строится по образу и подобию Вавилонской башни. И чем выше самомнение у предпринимателя, тем выше этаж, занимаемый его компанией.

Самые бессмысленные, беспомощные фирмы занимают, как правило, подвальные и первые этажи. Обычно это магазины одежды и обуви, кафе, рестораны и зоомагазины. Кроме того, чем ниже этаж, тем больше там людей. С удалением от поверхности земли количество людей сокращается, так что на верхних этажах находятся практически пустые комнаты, занимаемые бесконечно влиятельными корпорациями.

Рядом со множеством холёных офисных сотрудников и парой человек обслуживающего персонала Тимофей ждал лифта на первом этаже, когда его внимание привлёк разговор.

Один офисный работник тучного телосложения как бы невзначай спросил другого, ещё более упитанного:

— Что за рубашка?

На втором в самом деле была примечательная рубашка в мелкий цветочек, точь-в-точь той расцветки, которой бывает постельное бельё.

— В смысле? — не понял он.

— Ну что за рубашка? — снова спросил первый.

— А, рубашка, — ответил второй, довольно поглаживая себя по изрядно выступающему округлому животу, — Это рубашка NADEZHDA. Слышал, наверное — «носи одежду, одевай Надежду»? Надежда означает «НАдёжная оДЕЖДА». Я её из Питера привёз, когда кореша навещать ездил. Знаешь, я думал, они в Питер за деньгами едут. А как узнал, сколько они там получают, подумал — да ну нафиг надо, за такие копейки ехать куда-то. Вот если бы там хотя бы сто двадцать тысяч платили, я бы сидел там, чаёк попивал с сахаром.

Отец Тимофея получал пенсию 5 тысяч. Сам Тимофей, как слесарь, получал двенадцать. Этого им хватало на жизнь, и даже удавалось немного откладывать.

Тимофей ударил коротко, без замаха, точно в подбородок. Он искренне считал, что человек должен приносить пользу. А от распития чая, очевидно, пользы не было никому, кроме производителей чая и стоматологов.

Толстяк покачнулся и уставился на Тимофея мутнеющим взглядом. Следующий удар был нанесён локтём в основание челюсти. Толстяк повернулся на месте, как балерина, и упал на спину.

Тимофей мельком отметил, что никто из окружающих за толстяка не вступился. Они просто отошли в стороны и отвернулись, как будто ничего не происходит. Было понятно, что толстяк был старшим менеджером, а люди вокруг него — его подчинёнными. Каждый из них отчётливо понимал, что перспектив карьерного роста нет. А тут такая удача — какой-то ненормальный слесарь избивает их начальника прямо в офисе. Если им повезёт, то начальник надолго попадёт в больницу, и его тогда сразу уволят — ведь компании нет никакого резона выплачивать больничный. И тогда начальником сможет стать любой из подчинённых.

Несчастный случай, произошедший с твоим непосредственным руководителем — лучшая предпосылка для карьерного роста.

Услышав шум, к лифту подбежал один из охранников офисного центра, упитанный солидный мужчина в чёрной униформе, покрытой нашивками «ЧОП» и «охрана». Он посмотрел на неподвижно лежащее на кафельном полу тело старшего менеджера, потом на стоящего рядом Тимофея, затем на жмущихся по стенам офисных работников.

— Чего это он разлёгся? — спросил охранник и слегка толкнул тело старшего менеджера носком ботинка. Тот едва слышно застонал, из его открытого рта, пузырясь, потекла кровь вперемешку со слюной, — Ты наркоман, что ли? Белым обдолбался уже с утра? Кто-нибудь видел, что здесь произошло?

Охранник обвёл присутствующих взглядом.

Тимофей отрицательно покачал головой, стирая кровь с рукава спецовки. Стоящие вокруг офисные работники тоже закачали головами, ведь каждому из них хотелось самому перестать работать и начать руководить.

— А может ему скорую вызвать? — вмешалась уборщица. Это была невысокая пожилая женщина в сине-зелёной спецодежде. В одной руке она держала швабру, а в другой — пластмассовое ведро с водой.

— А кто её оплачивать будет? Ты, что ли? — огрызнулся охранник. Тело старшего менеджера опять едва слышно застонало.

Уборщица попятилась назад, бормоча что-то про свою маленькую зарплату и про то, что в советское время такого не было.

— Пускай здесь полежит, может, очухается, — решительно сказал охранник и вернулся на свой пост.

Раздался мелодичный звонок, и двери лифта открылись. Заметно повеселевшие офисные работники, толкаясь, набились в кабину. Тимофей проследовал за ними.

К реальности Тимофея вернул пронзительный женский крик:

— Я убью тебя, убью тебя, сволочь! — орала, обливаясь слезами, рыжая тощая девушка, направив на Тимофея воронёный «Макаров». Тимофей мельком отметил, что пистолет даже не был снял с предохранителя, и огляделся.

У джипа было разбито стекло водительской двери. Рядом, видимо без сознания, лежал светловолосый кучерявый молодой человек, водитель внедорожника. Из кабины «скорой помощи» на него смотрели перепуганные лица водителя-пенсионера, врача и медсестры. Свет мигалки, отражаясь от тонированного лобового стекла джипа, красил их в синий цвет.

Таких моментов Тимофей боялся больше всего на свете. Он не мог контролировать себя, он не понимал, что он делает и ничего, абсолютно ничего не помнил.

Хотя нельзя сказать, чтобы он был разочарован результатом. Где-то в глубине души он считал, что для каждого менеджера, каждого капиталиста и каждого хитрого дельца, одним словом для каждого, кто живёт за счёт обмана и эксплуатации чужого труда, однажды найдётся свой фонарный столб. А если столбов в городе не хватит, то их можно будет вешать по двое-трое.

Так или иначе, но отступать ему было уже некуда, тем более что его подруга уже сидела на пассажирском сиденье джипа. Он вырвал пистолет из рук рыжей плачущей девушки, сел за руль и резко сдал назад, освобождая дорогу скорой помощи.

— А теперь поехали кататься! — промурлыкала подруга Тимона, заглядывая ему прямо в глаза и накручивая на палец прядь тёмных волос.

Сердце Тимофея, словно ППШ, было, с одной стороны полно праведного гнева, а с другой — какой-то трогательной, нежной любви к окружающим. К тому же он только что получил в своё распоряжение пистолет. Конечно, пистолет — это не винтовка, но тоже праздник.

— Поехали, — ответил он.

Бензин закончился где-то за городом, когда огромное, багровое солнце уже садилось за горизонт. Двигатель заклокотал, как при пониженных оборотах, и заглох. Тимофей остановился на обочине шоссе, вышел из машины и потянулся, жадно вдыхая свежий вечерний воздух.

По обеим сторонам, насколько было видно, простиралось бескрайнее подсолнечное поле. По темнеющему небу плыли редкие облака, слабый ветерок чуть-чуть колыхал траву.

Из машины вышла подруга Тимофея, подошла к нему, и, встав на цыпочки, положила голову ему на плечо.

— Где мы? Я хочу есть и домой, — сказала она жалобно.

Тимофей не ответил. Его внимание привлекло какое-то движение среди подсолнухов. Конечно, это мог быть ветер, но его не оставляло ощущение чьего-то чужого присутствия. Там, среди подсолнухов, ему мерещился неясный силуэт.

Не говоря ни слова, он взял подругу за руку потащил на середину шоссе. Затем он загородил её спиной, достал отнятый несколько часов назад пистолет и начал ждать.

— Что, что это значит? — испуганно спросила подруга, — Поехали отсюда скорее.

— Тише, — ответил Тимофей, — он уже рядом.

Присмотревшись, он различил какую-то низкую тень, идущую сквозь заросли. Издалека существо напоминало собаку, но чем ближе оно подходило, тем отчётливее было видно, что передние конечности почти не касаются земли. Скорее, оно шло не на четвереньках, а на двух ногах, сильно ссутулившись.

Наконец оно вышло на шоссе, и стало хорошо заметно, что ростом оно чуть ниже полутора метров. Поросшее рыжей шерстью тело выглядело как собачье, за тем исключением, что передвигалось оно на двух нижних конечностях, заканчивающихся копытами. Длинный хвост больше всего походил на крысиный, а вместо пёсьей морды было человеческое лицо, оскаленное и злобное.

Тимофей как заворожённый смотрел на то, что приближалось к нему. Его подруга попыталась трясти его за плечо, чтобы вывести из ступора, но Тимофей отстранил её.

— Вот мы и встретились снова, — сказало существо. Его голос был странным, как будто одновременно одни и те же слова произносило множество мужчин, женщин и детей, — теперь-то ты веришь в судьбу?

Руки Тимофея не на шутку дрожали. Встав в пол-оборота, существо шло по спирали, приближаясь к нему и его подруге.

— Стреляй! — вдруг истошно завопила она, — Стреляй же!

В этот самый момент существо выпрямилось во весь рост и прыгнуло.

Уже давно стемнело, а Тимофей всё сидел, прислонившись спиной к колесу внедорожника и обхватив голову руками. Рядом с ним на остывшем асфальте лежал пистолет, а ещё дальше, за двойной сплошной — тело его подруги.

Больше здесь никого не было, только бескрайнее поле подсолнухов.

Тимофей достал из синего рюкзака-торбы сотовый телефон и набрал номер. После пары гудков на той стороне взяли трубку.

— Милиция, дежурный отдел, — сказал невесёлый голос. Где-то далеко на том конце провода играла незатейливая песенка.

А утром в окно постучатся

Холодные капли дождя,

Иллюзию нашего счастья

За дальнюю даль уводя.

— Алло, я хочу сообщить об убийстве, — спокойно сказал Тимофей.