Завещание

Почему?

— Почему ты не хочешь мне рассказать? — спросила я.

— Потому что это не имеет значения, — ответил он.

— Для меня — имеет.

Он опять ничего не сказал.

И, опять же, почему?

— Ты что-то скрываешь от меня, — прошептала я.

— Детка, у тебя есть весь я.

— Нет, это у тебя есть вся я, — ответила я. — У тебя есть что-то такое, что ты скрываешь от меня.

— Мы можем оставить все как есть, и двигаться дальше? — попросил он.

— Согласен ты с этим или нет, Джейк, но степень ее участия означала, что моя бабушка предала меня, — сообщила я ему. — Ради тебя. И за то время, что мы провели вместе, то, чем мы делились, то, что ты мне ничего не говоришь, тоже является предательством. Так что, нет. Мы не можем двигаться дальше, пока ты не объяснишь мне, что именно вы с бабушкой делали в отношении меня последние пять или шесть лет.

— То, что важно для тебя, важно и для меня, солнышко. Прямо до глубин моего сердца, вот как. Верь этому. Но я должен сказать тебе, для меня очень важно, чтобы ты оставила это.

— Как бы ты себя чувствовал, если бы кто-то, кого ты не знал, в течение многих лет знал каждое слово, написанное твоей душой, а затем этот кто-то становится для тебя важен, и он не делится этим с тобой и не говорит тебе, почему? Как бы ты себя чувствовал, Джейк?

— Я скажу то, что ты должна знать: и Лидия, и я всегда заботились о твоих интересах.

— Неужели? — спросила я, раскинув руки. — Потому что, если бы это было так, пять или шесть лет назад я бы встретилась с тобой, вместо того чтобы держать тебя и твоих детей подальше от меня. — При этих словах он вздрогнул.

О, Боже.

Почему?

— Джейк…

— Оставь это.

— Джейк!

— Проклятье! — вдруг закричал он, наклонился ко мне и заревел: — Оставь это, черт возьми!

Я сделала шаг назад.

Джейк нахмурился.

— Ты знаешь, когда мой отец швырнул в меня дневником и поставил мне синяк под глазом, — прошептала я.

— Оставь это, детка, — выдавил он.

— Знаешь, когда у меня начались месячные.

— Оставь.

— Знаешь, когда я потеряла девственность.

— Господи, черт возьми, просто… оставь… это.

— Ты мог поделиться со мной своей жизнью в грузовике. За ужином. В постели. У меня не было такой роскоши, Джейк. Почему?

— Джози, ради всего святого…

— Почему же? — завизжала я.

— Оставь это! — прогремел он в ответ.

— Нет, — прошептала я и увидела, как он вздрогнул, хотя его челюсть напряглась. — Скажи мне, Джейк.

— Нет, — ответил он.

Мы стояли молча, глядя друг на друга, и делали это очень долго.

Я нарушила молчание.

— Как такое может быть?

Джейк не ответил, и я продолжила:

— Как получилось, что полчаса назад мы были так близки, как только могут быть близки два человека, а теперь все кончено?

Я видела, как дернулось тело Джейка.

— У нас ничего не кончено.

На это я ничего не ответила.

Я спросила:

— Как она могла так поступить со мной?

— Она ничего тебе не сделала, Джози, кроме того, что исполнила твою мечту.

О да.

Об этом он тоже знал.

Он точно знал, что делает.

«Владеть ею — нет, — сказал он, когда зачитывали завещание. — Сделать именно то, что хотела от меня Лидия — да».

Да, он знал точно.

— Я знаю, что ты о ней осведомлен, — сказала я тихо, мой голос был ужасен, и я знала, что Джейк услышал это, потому что его челюсть снова напряглась, но глаза потеплели и встревожились. — Знаю, ты прочитал об этом. Только знаешь, чего я не знаю?

Он не ответил.

Поэтому я продолжила.

— Что лежит в основе моей любви к мужчине. И я этого не знаю, потому что этот мужчина мне ничего не говорит.

Его лицо изменилось, смягчилось, и он сказал:

— Ты любишь меня.

— Да, — подтвердила я.

Его лицо смягчилось еще больше, и его голос был совершенно прекрасен, когда он продолжил:

— Детка, я тоже люблю тебя.

— Недостаточно.

Его тело снова дернулось.

Я вышла из комнаты.

Джейк последовал за мной.

Я направилась прямо к своей сумке, и когда он положил руку мне на плечо, я отдернула его и сделала шаг назад.

— Не прикасайся ко мне.

— Проклятье, Джози…

— В какой-то момент я попрошу о возможности поговорить с детьми, чтобы объяснить, почему я должна продать дом и уехать.

Он сделал ко мне шаг, его тело было настороже, глаза снова стали встревоженными.

— Какого хрена?

— Между нами все кончено.

— Нет, не кончено.

— Кончено, Джейк.

— Джози, мать твою, нет.

Я встретилась с ним взглядом и заявила:

— Еще как, да.

— Господи, не делай этого дерьма. Поверь мне, оно того не стоит.

— Думаю, об этом должна судить я, и поскольку у меня нет всех фактов, я не могу этого сделать. Я могу только принять решение. И я его принимаю.

— Ты выбрасываешь все на пустом месте.

— Опять же, я не могу этого знать.

Он отошел назад и скрестил руки на груди.

— Черт, какая же ты упрямая.

Я подошла к своей сумке и подняла ее, поправляя ремень на плече.

Затем я снова обратилась к нему.

— Не принимай это за ссору. Это не ссора. Это не то, что ты можешь переждать, обрабатывая меня, чтобы прийти к твоему образу мыслей. Вот так.

Он покачал головой, внимательно изучая меня.

— Не понимаю, это становится слишком реальным для тебя, и ты ищешь причины, чтобы снова надеть свою маску, чтобы тебе не пришлось жить своей жизнью? И если это так, то вопрос — почему. Почему, когда у нас есть что-то настолько хорошее, ты уходишь из-за чего-то, что ничего не значит?

— Если ты задаешь этот вопрос, то ты не обратил особого внимания на письмо, в котором я рассказала бабушке о своей мечте, — ответила я и ушла.

Я не заплакала. Не тогда, когда схватила сумочку и пальто и поспешила в гараж.

Я не заплакала, когда взяла пульт от гаража, который дал мне Джейк, и положила его на полку.

Я не заплакала по дороге в Лавандовый Дом. Не заплакала и тогда, когда позвала слесаря, чтобы тот пришел и поменял замки, причем сделал это очень быстро.

Я заплакала только тогда, когда все было сделано, запершись в светлой комнате.

Там я не чувствовала себя в безопасности. Больше нет.

Я нигде не была в безопасности, так как бабушка предала меня.

Но это было одно из многих хороших мест.

*****

В тот день Джейк остановился у двери в комнату Итана и посмотрел на своего сына, который держал в руке джойстик и играл в какую-то видеоигру на своем Xbox.

— Привет, — позвал Джейк.

— Привет, пап, — ответил Итан, не отрываясь от телевизора.

— Приятель, у меня вопрос, — сказал ему Джейк.

— Да?

Джейк глубоко вздохнул и спросил:

— Ты был в моем кабинете?

— Что?

— В моем кабинете, Ит. Ты залезал в мой стол?

На это сын взглянул на него с гордой усмешкой, прежде чем вернуться к своей игре, и ответил:

— Да. Однозначно. Вскрыл замок одной из заколок Эмбер. Это было потрясающе. Брайант уже целую вечность пытается взламывать замки, но так и не продвинулся в этом. Я победил. — Он бросил на отца еще один короткий взгляд, прежде чем заявил: — Та фотография Джози — классная. Ты должен поставить ее в гостиной.

Джейк сделал еще один успокаивающий вдох.

Это не его сын облажался. Это он облажался.

Но, если даже это и так.

— Приятель, останови игру на секунду, ладно?

Итан, должно быть, заметил его тон, потому что, не мешкая, приостановил игру и посмотрел на своего отца.

— Мне просто нужно, чтобы ты кое-что знал, — тихо сказал Джейк. — У нас в доме много людей, и Эмбер, Кон или я, у нас могут быть вещи, которые мы хотим сохранить в тайне. Когда-нибудь у тебя тоже могут появиться такие вещи. Ты должен уважать это, Ит, потому что это правильно, и потому что ты захочешь, чтобы так же обращались и с тобой.

Лицо Итана изменилось так, что Джейку это не понравилось, и он понял, почему, когда он спросил:

— Я налажал?

— Нет, — солгал Джейк.

С другой стороны, Итан не налажал.

Это сделал Джейк.

Лицо Итана стало еще хуже, когда он спросил:

— То, что я сделал, вот почему Джози не забрала меня из школы сегодня?

— Нет, приятель, — твердо сказал Джейк.

Еще одна ложь.

Черт.

— Я просто хочу, чтобы ты знал о таких вещах, — продолжал он. — Ты меня понял?

— Да, папа.

— Спасибо, Ит, — пробормотал Джейк. — Можешь вернуться к своей игре, — сказал он ему, прежде чем повернуться и уйти.

Итан окликнул его, и Джейк обернулся.

— А где Джози? — спросил он, внимательно наблюдая за отцом.

— Ей нужно кое-что сделать. — Вероятно, это не ложь. — Она вернется, сынок. — Черт, он надеялся, что это не ложь.

Итан изучал его мгновение, прежде чем пробормотал: «круто», и вернулся к игре.

Джейк отошел от двери, думая, что все не так уж и круто. Отнюдь нет.

Черт, он облажался.

И он должен был это исправить.

Но он решил, что Джози нужно время.

У нее была ночь.

Потом, завтра, он отправится к своей женщине и будет надеяться, что, черт возьми, сможет сделать все «круто».

*****

На следующее утро Джейк услышал стук высоких каблуков по деревянному полу спортзала, и его голова резко повернулась, а сердце бешено заколотилось в груди.

Увидев Алиссу, он выпрямился и стиснул зубы.

Нет.

Увольте.

Он видел, что Алисса в бешенстве.

Она направилась прямиком в его кабинет, не сводя с него глаз, а он не сводил глаз с нее, и как только она открыла дверь, он заявил:

— Алисса, сейчас не время.

Она захлопнула дверь, скрестила руки на груди и ответила:

— Найди время.

— Женщина… — начал он, но она оборвала его.

— Джози вчера кинула меня с обедом.

Джейк вздохнул, положил ладони на стол и обхватил края пальцами.

Но он ничего не сказал.

— Я звонила ей весь день. Наконец-то поздно вечером дозвонилась до нее. Она сказала, что все изменилось. Она выставляет Лавандовый Дом на продажу. Устраивается на работу к какому-то дизайнеру в Нью-Йорке и уезжает при первой же возможности.

Сердце снова заколотилось. На этот раз так сильно, что было чертовски больно.

— Что случилось? — спросила она.

Наконец он заговорил.

— Вижу, ты думаешь, что ситуация с Джози стала теперь твоей заботой. Но это не так.

— Ты ошибаешься. Она моя подруга. Хорошая подруга. Мне не все равно. И кроме бабушки, ты — единственное хорошее, что у нее было в жизни, и она это знает. А теперь она уезжает? — спросила она и пошла дальше, прежде чем получить ответ. — Почему же?

— Я все улажу, — заверил он ее.

— Ну, поторопись, Джейк, — бросила она в ответ. — Потому что ее голос звучал не так. Она говорила холодно и надменно, и у нее есть эта спесивость, которая по-своему ей присуща, но это была не она. Это был чертов ледяной холод.

Это было нехорошо.

Черт.

Алисса еще не закончила.

— У тебя было три женщины, которые улизнули от тебя, Джейк. Они были скользкими и не стоили усилий, чтобы за них держаться. Теперь у тебя есть та, которая этого стоит. Поскольку и ты это знаешь, не понимаю, почему ты сидишь в своем проклятом офисе, занимаясь своими делами. — Она выбросила вперед руку. — Но я бы пошевеливалась, малыш. Если ты этого не сделаешь, она улизнет.

— Уважение, Алисса, — тихо сказал он. — Ты же знаешь, я так к тебе отношусь. Но ты должна отступить и позволить нам с Джози самим разобраться с этим дерьмом.