Стрелец тебе в Юпитер

Глава 16.

– Боже, что это за монстр?! – я застываю на пороге квартиры и не решаюсь его переступить. Даже обдумываю не стоит ли взять руки в ноги и…

– Хорошая девочка, – сюсюкает Арсений с огромной, нет, просто гигантской живностью. Я сомневаюсь, что это собака. Не иначе какой-то гибрид, помесь пса и кенгуру. – Как ты тут одна? – опускается перед ней на колени и чешет за торчащим вверх, как антенна, ушами. – Думала, бросил тебя, да?

Гиганто-пес топчется на месте, гулко отбивая лапами по ламинату, и подвывает. Так жалобно, словно реально сетует на жизнь.

– Проходи, не бойся, – кидает уже мне, вставая на ноги. Придерживает пса за холку, поглаживая.

Я робко вхожу в квартиру и прикрываю дверь. Застываю у стеночки и во все глаза смотрю на чудовище. Чудовище смотрит в ответ.

– Малибу, сидеть, – строго говорит Шереметьев и послушная псина тут же плюхает гиганто-задницу на пол. – Гости, – обозначает хозяин.

– Мне нужно переодеться, будешь тут стоять? – с легкой улыбкой на губах спрашивает Арсений.

– Что это за порода? – интересуюсь шепотом, словно пса это может оскорбить. А оскорбить эту собаку – реально последнее, что мне хочется делать перед смертью.

– Это датский дог.

– Никогда таких не видела вживую.

– Она воспитанная собака, можешь не переживать. Так пройдешь или…

Вообще, конечно, «или», но любопытство кошку сгубило и меня сгубит.

Сбрасываю кеды, облегченно выдыхая, потому что мариновалась в них почти сутки и даже умудрилась в них поспать, и делаю первые робкие шаги. Гиганто-пес провожает меня внимательным взглядом, но с места не сходит, так и сидит, словно приклеенная там, где ее оставил хозяин.

Я крадусь за Арсением шаг в шаг, забывая о цели, с которой сюда вообще напросилась, и торможу только, когда упираюсь носом в его спину.

– Там спальня, – поворачивается ко мне боком. – Устроить экскурсию?

Я отчего-то заливаюсь румянцем, хотя абсолютно точно в его словах нет и тени намека на какую-то интимность. Просто понадумала пока ехала сюда о фламинго…

– Я буду переодеваться, – а вот теперь это похоже на интимный шепот.

– А где туалет? – спрашиваю с испугу.

Он вытягивает руку в сторону одной из дверей, и я тут же устремляюсь туда. Закрываюсь и с облегчением выдыхаю. Перевести дыхание, освежиться, в идеале – заиметь компромат. Что в себе хранит ванная комната среднестатистического мужчины? Бритву, шампунь, мыло? Или пузырьки с психотропными и три метра бечевки?

Но ничего компрометирующего, конечно же, я не нахожу. Более скучной ванной и представить сложно: шампунь и гель для душа, пена для бритья, станки. Мыло в дозаторе и туалетная бумага с запахом персика. Вот уж неожиданная любовь к фруктам.

Осматриваю себя в зеркало, отмечая, какой бледной и осунувшейся сейчас выгляжу. И растрепанной. То чувство, когда содержание ничуть не уступает внешней оболочке. Голова грязная, тело – потное. Боже, почему я все еще не дома? Как так вышло, что каждое сегодняшнее решение уводило меня все дальше от долгожданной постельки? И душа.

Господи, убила бы сейчас за ванную с пеной.

– Ты идешь с нами или планируешь остаться здесь? – слышится деликатный стук и не деликатный вопрос.

– А можно остаться? – кричу, перекрывая воду.

– Нет, – смех в ответ.

– Боишься, что я буду копаться в твоем нижнем белье и вынесу все ценное? – распахиваю дверь и оказываюсь нос к носу с Арсением. В спортивном костюме.

Шокировано скольжу взглядом по его торсу в плотно сидящей толстовке и штанах, еще плотнее облегающих… Если он повернется…

Боже, как легко меня удивить.

– Ты меня раскусила, – подтрунивает Арсений и все-таки разворачивается.

Ладно, вынуждена признаться, законами не прописано, что враги не могут быть привлекательными. Особенно такие одомашненные и спортивные.

– Гулять, девочка, – говорит он тихо, снимая с крючка в коридоре поводок.

Огромная псина снова неистово топчется на месте, радостно виляя хвостом. Бедные соседи, представляю, какая у них слышимость.

– Она терпела сутки? – интересуюсь, вдевая ноги в надоевшие кеды.

– Конечно нет. Но я иногда задерживаюсь, так что в ее комнате лежит пеленка…

– У нее своя комната? – удивленно вскидываю брови. Даже у меня в детстве своей комнаты не было, только метр на метр с сестрой пополам.

– Естественно. Ей важно чувствовать себя членом семьи и иметь свое пространство.

Это нормально, что он заботится о собаке лучше, чем кто-либо когда-либо заботился обо мне?

– Нет, Молли-Бу, сегодня игрушку не берем, – строго наказывает, видя, что собака зажала зубами какую-то пластиковую тарелку.

Пес выплевывает обслюнявленную игрушку и нервно пригавкивает. Даже я понимаю, что она возмущается.

– Сегодня нет времени.

Снова сердитое «гав» и очередное притопывание на месте, жалостливо заглядывая хозяину в глаза.

– Да ладно тебе, – мое сердечко, надо признать, подтаивает. Когда привыкаешь к габаритам пёселя, начинаешь поддаваться ее очарованию.

Арсений дарит мне удивленный взгляд, но ничего не комментирует.

– Хорошо, можно, – поставленным голосом командует он.

Молли-Бу тут же радостно хватает свою пластиковую штуку похожую на фрисби и зажимает в пасти, пока Шереметьев застегивает на ней ошейник и пристегивает поводок.

– Пошли, – выпускает сначала меня, а потом выходит сам.

Молли послушно садится у его ног, пока он закрывает дверь на ключ, а затем спокойно идет к лифту. Сверхвоспитанная собака.

– Она действительно очень воспитанная, – отмечаю вслух. Это же комплимент псу, а не Арсению, так что не жалко озвучить.

– Собаку обязательно нужно дрессировать, – согласно кивает он в ответ.

– Почему такая огромная? У тебя какой-то комплекс или типа того?

– Комплекс?

– Ну, как с большими тачками, знаешь? – давлю смешок.

Вот это выражение лица…

– Нет, это никак не связано, – прохладно комментирует он и выводит Молли-Бу из лифта, как только дверцы открываются.

Вообще-то я уже догадалась. Мягкие спортивные штаны не так, чтобы хранят много секретов…

Несколько минут мы идем в тишине. Кажется, мне удалось слегка задеть эго этого самовлюбленного человека. Но совесть моя даже не дрогнула, так и знай, Арсений. Сколько раз он на гусеничном тракторе проезжал по моей самооценке! Это даже в счет записывать не буду, так, мелкая пакость.

Я плетусь за Шереметьевым и Молли-Бу, дышу весенним воздухом, наполненным цветущей сиренью, яблоней и черемухой и наблюдаю за жизнью вокруг, которая, на удивление, кипит средь бела дня. Ловлю себя на мысли, что мне нравится это район. Здесь гораздо более зелено, чем в моем, да и инфраструктура – загляденье. А уж когда мы поворачиваем в сторону огромного парка, огороженного забором, я и вовсе теряю дар речи. И это все для собачников? Вау.

Мы подходим к воротам, Арсений нажимает какую-то кнопку, мы входим в небольшой тамбур, за которым следует вторая дверь.

– Ого, как тут все серьезно.

– Двойные калитки сделаны для того, чтобы собака ненароком не убежала, за забором их с поводка отпускают, и она может выбежать, когда кто-то заходит или выходит.

– Ты ее тоже отпустишь? – интересуюсь, все еще настороженно поглядывая на гиганто-пса.

И пока я спрашиваю, он уже отстегивает поводок.

– Гулять, – дает краткую команду, и собака срывается с места.

Убегает недалеко, просто делает несколько веселых кругов по газону, не выпуская из пасти свою любимую игрушку. Мы неспешно прогуливаемся до ближайшей свободной скамейки. Я с удовольствием плюхаюсь на нее и вытягиваю ноги. Арсений пристраивается рядом, держа в руках скрученный поводок. Настолько рядом, что его колено утыкается мне в бедро. Горячее.

– А тут прикольно, – оглядываю выстриженный газон, красиво уложенные пешеходные дорожки и даже какие-то снаряды для занятия с собаками. – Ты платишь какие-то взносы или…

– Нет, это бесплатно.

– Удобно.

Разговор затихает, мы оба устремляем взгляды на занесшую над каким-то кустом лапу Молли-Бу.

– Малибу, ко мне, – зовет ее Арсений.

– Так Малибу или Молли-Бу? – интересуюсь.

– Малибу – сокращение. Официально – Молли-Бу.

– Забавное. Похоже на Скуби-Ду, – усмехаюсь, наблюдая, как огромный пес радостно мчится на нас. Огромный, радостный… – Стой! – доходит до меня. – Это та же порода? – оборачиваюсь на Арсения, пораженная собственной догадкой.

Шереметьев усмехается.

– Она.

– Ты назвал ее в честь героя мультика! То есть похоже, – от восторга даже хлопаю себя по коленям.

– Это был мой любимый мультсериал, – объясняет Арсений, поглаживая Молли-Бу, которая послушно приземлилась возле хозяина. Забирает у нее игрушку изо рта и бросает ее на несколько метров. – Лови! – действительно, фрисби. Пёсель тут же устремляется за ней в бег. Стартует шумно и резко и достигает игрушку еще до приземления. А затем гордо возвращается к хозяину с ней в зубах.

Арсений еще несколько раз проворачивает трюк с метанием тарелки, а я сижу и не могу заставить себя не улыбаться. Это ужасно мило, назвать питомца в честь героя мультфильма. Так не похоже на Арсения…

– Только у нее нет пятен, – наконец вспоминаю, что мне казалось странным в Молли-Бу.

– У датских догов в этой расцветке не бывает таких пятен, как в мультике, там просто фантазия художника.

– Понятно. А у меня в детстве был кот Артемис. Вообще-то это был кот сестры, она нашла его зимой замерзающего в сугробе, притащила домой, а мама разрешила оставить. И мы назвали его в честь кота из Сейлор Мун. Мне, правда, было лет пять, когда он шел, но сестра от него фанатела, и я тоже все время садилась с ней его смотреть. Это были такие сестринские посиделки. Так-то мы ненавидели друг друга. Но те полчаса в день…

Отчего-то мой язык развязывается, и я даже не замечаю, как вываливаю Арсению все на свете.

– Он был совершенно белоснежный. Не удивительно, что его тогда в снег выбросили, наверное, надеялись, что быстро замерзнет, маленький. Как мы его выхаживали! Поили детской смесью с пипетки и брали по очереди к себе в кровать, нам все время казалось, что он мерзнет. Даже дрались за право ночи, – смеюсь, вспоминая такие далекие и теплые дни. – А сколько раз мы пытались приклеить ему на лоб луну, вырезанную из цветной бумаги… Но он, конечно, сопротивлялся изо всех сил. А когда подрос и почувствовал себя настоящим мужиком такого нагоняя нам устраивал! Хотя меня как младшую всегда жалел. А вот Альбинке доставались и расцарапанные руки и прокушенные пальцы. И после этого всего она выросла и завела себе целый питомник таких же, представляешь?

Я, наконец, поворачиваюсь к Шереметьеву, словно очнувшись и вспомнив, с кем разговариваю. Нашла с кем делиться сокровенным прошлым, это же обязательно будет использовано против меня! Но встречаю такую мягкую улыбку на его лице, что буквально проваливаюсь в нее. Арсений не смотрит на меня, смотря вдаль, будто все, что его заботит сейчас – исключительно его огромный классный пес, но мне хочется думать, что это выражение на его смягчившемся лице от моей истории. Ужасно хочется.

– Ты, наверное, даже не знаешь, кто такая Сейлор Мун, – бурчу себе под нос, выпрямляясь.