Стрелец тебе в Юпитер

Глава 5.

«Стрельцы, сегодня сложно будет сосредоточиться на делах в начале дня. Слишком много будет в это время искушений и соблазнов, возможностей заняться чем-то исключительно приятным, интересным, но бесполезным»

Для женщины нет ничего проще, чем устроить маленький утренний хаос. Для идеального плана нужны лишь: немного удачи, легкая интрига и котик.

Поэтому сегодняшнее утро начинается не с кофе, а посещения приюта для животных. Моя сестрица, самой доброй души человек, держит небольшой котоприемник на заднем дворе своего дома. Ну как небольшой. На пару десятков безродных кошаков на передержке, подброшенных неравнодушными людьми или отловленных на улице силами рыбных голов.

Вот что бывает с девочками, когда не позволяешь им выбрать профессию по душе. Они отыгрываются на бедных котиках. А могла бы ветеринаром работать, и вся ее неуемная любовь к братьям нашим меньшим оставалась в пределах врачебного кабинета, а не отражалась на бедных домочадцах. Но мама была непреклонна. Ей срочно понадобился адвокат в доме.

Альбина встречает меня с очередным мохнатым оборванцем на руках. Такое жалкое зрелище еще поискать: изрядно пожеванное ухо, шерсть с проплешинами и глаза полные вселенской печали. То, что надо. Заверните.

– Я его возьму, – тяну руки вместо приветствий.

– Кто его тебе даст! – фыркает сестра, уворачиваясь. – Бедняга настрадался за свою короткую жизнь, не хватало ее еще укоротить! – бубнит себе под нос, шагая к дому.

– Мне нужен прям жалкий, – повторяю, хотя еще вчера по телефону расписала ей всю ситуацию. Она не так, чтобы за любой кипишь, но за родную сестру и кота не жалко!

– Будет тебе жалкий. И смирный. Этот дикий еще совсем, только ко мне на руки идет, потому что я его с пипетки кормила первое время. Совсем ничего не ел, маленький, – сюсюкает так, как с собственным сыном ни разу замечена не была. Бедный Филиппчик, лишенный материнской нежнятины.

Мы проходим к вольерам в пристройке, и я привычно задерживаю дыхание, хотя тут максимально чисто. Дело не в котиках, а в пропитавших все вокруг медикаментах. Большинство из оборванцев поступают в тяжелом состоянии и им требуется постоянный уход, так что лекарствами здесь несет будь здоров.

– Так, там Семён, – указывает в один из домиков, сооруженных для мохнатых ленивцев. – Он самый контактный.

– Это который без глаза?

– Это который с одним, но очень умным!

– Отлично. Беру, – шагаю к полосатому чуду, который спит и в ус не дует, что его сегодня ждут веселые приключения.

– Сейчас переноску принесу.

Знакомство с весельчаком Семеном выходит быстрое и поверхностное. Но за те две минуты, что проходит от его пробуждения до заточения в клетке, я успеваю вдоволь насладиться его энергичностью. С таким котом и мужика не надо. И детей не надо. И вообще ничего не надо, он заменит все занозы сразу.

То, что надо для Шереметьевского зада.

Конечно, в глубине души я мечтаю увидеть, как на его крепкой пятой точке появятся следы зубов и когтей, но на самом деле мой план состоит вовсе не в этом.

Он многослойный, как луковица в руках Шрека.

И начинается с маленькой диверсии.

Запустить кота в офис, приманить легкой ноткой валерьяны в наш офис поближе к аквариуму с рыбками, наблюдать. Если я что-то и узнала об Арсении за эти два года, помимо его жгучей неприязни к эзотерике и ко мне лично, так это о его маленькой слабости: он не способен пройти мимо живности в беде. Судя по немногочисленным рассказам из своей скудной жизни, которыми он радовал нас раз в пятилетку, все, что этого надменного циника волнует в жизни – это четвероногие друзья. Что ни история, так о том, как он спасал щенка из-под колес, возил соседского кролика по ветеринаркам посреди ночи или спасал мини-пига из рук недобросовестных продавцов.

Закрыть бы их с Альбиной в одном тесном чулане… но она уже замужем, а мне такой зять не нужен, спасибо. Филиппчик не простит.

А то, что быть беде – сто процентов. Я не так, чтобы очень уж кровожадная, просто меня эти лупоглазые рыбки бесят до трясучки. Как ни наткнусь на них взглядом – вздрагиваю всем нутром. Интересно, существует такая разновидность фобии, как боязнь рыб? Готова поспорить – это оно самое. С тех пор, как Шереметьев притащил этот гребаный аквариум с этими дебильными рыбками, я в вечном напряжении. А говорил, цель ровно противоположная – расслаблять.

План, конечно, сыроват.

Непредсказуемый кот и повести себя может… Но мой гороскоп мне благоволит «все начинания сегодня будут успешными», так что я не нервничаю, ощущая в себе силу всё довести до конца, и верю в себя. И в Семена. И даже немножечко в Арсения.

Который сегодня снова при полном параде: выглаженные стрелочки на брюках и белоснежная рубашка, неприлично обтягивающая худощавую, но жилистую фигуру. Нашел, перед кем красоваться. Тут большинство в отношениях, а из свободных – я да Ксюха. К чему все эти щегольские замашки?

– Нравится смотреть? – поддевает Шереметьев, заметив мой взгляд на своей нескромной персоне.

Устраивает вешалку с пальто в шкафу и одаривает меня лукавой ухмылочкой. Я снимаю очки и начинаю неистово натирать стекла краем свитера.

– Кажется я слепну, – говорю, добавив серьезности тону. – Или ты с отбеливателем перестарался.

– Смешно, – снова возвращается к каменной маске на лице. Проверяет карманы брюк, перекладывая ключи в пальто, и направляется к своему рабочему столу. – Кстати, без очков ты выглядишь лучше.

Вот свинот.

– Кстати, ты тоже выглядишь лучше, когда я без очков.

Доброе утро. Счет снова равный. Пока.

Итак, первый этап плана пошел. Выжидаем.

Выжидаем, пока соберется народ. Выжидаем, пока вялые утренние разговоры перетекут в рабочий процесс. Выжидаем, пока мое терпение не натянется, как струна, и не лопнет, сорвав с места в карьер. Чувствуя себя преступницей, крадусь по коридору в сторону женского туалета, где припрятан бедный Семен в переноске. Удачное расположение двух кабинок и закутка для хранения гигиенических средств, позволил не беспокоиться, что неожиданного гостя обнаружат раньше времени.

Сёма дрых.

Мохнатая лапа с мягкими пяточками торчала сквозь решетку на передней дверце, короткие усы покачивались от мерного дыхания, а единственный глаз был плотно прикрыт. Мне бы его суперспособность отрубаться при любых тревожных обстоятельствах.

Вырвали из привычной безопасной обстановки, трясли в дороге черте сколько, держат в клетке неизвестно зачем. Но здоровый кошачий сон никто не отменял!

Аккуратно, чтобы не задеть животному лапку, открываю дверцу переноски, единственный, но жуть какой умный глаз распахивается. Семен грациозно выбирается на свет божий, обнюхивает мои руки, явно попахивающие валерьянкой, которой я пыталась наследить ему дорогу, и принимается неистово об меня тереться. А потом облизывать.

А вот этого, дружочек, не надо!

Ставлю Сёму на пол, выкручиваю кран и как следует намываю руки, чтобы избавиться от следов преступления.

Шерстяной активист трется об мои ноги, явно что-то намурлыкивая. Какой, однако, ласковый кот. И как некстати.

Шаг два – запустить диверсанта в тыл врага. Опускаюсь на корточки и вглядываюсь в прибалдевшую морду кота.

– Твоя задача – покушение на рыбок. Понял меня? Большие, вкусные рыбешки, ам-ам. Жирненькие, лупоглазые, м-м-м. На худой конец – одному высокомерному засранцу зад прикуси. Понял? Нужна котодиверсия. Пошли, – подталкиваю его к выходу.

Открываю дверь, выталкиваю кота в пустующий – спасибо, звезды – коридор, подталкивая ногой.

– Давай, давай, – шепотом подгоняю.

Сёма действительно оказывается на редкость сообразительным существом. Не возмущается, не плюхается на свой пушистый зад, не к месту принимаясь облизываться, а поддается призыву и следует ровно по нужной мне траектории. Шустро. Даже как-то… чересчур.

Я точно не переборщила с валерьяной?

Выжидаю несколько минут с момента, как полосатая морда скрывается за нужным дверным проемом, еще раз тщательно мою руки и, наконец, пускаюсь следом. «Изобразить удивление. Изобразить удивление» – повторяю про себя, тренируя по пути выражение лица. У меня идеальное прикрытие – меня не было, я ни при чем! Провидение само забросило к нам это прекрасное – опасное – существо. И Арсений сам решил ввязаться в благородное спасение рыбок. Или кота. Как повезет.

Но тренировка оказывается напрасной, едва я вхожу в опен-спейс, выражение шока на лице появляется как-то само собой.

– Что здесь… – мимо меня молнией Маккуин пролетает полосатое зверье, чуть не сбивая с ног. Следом, уже сбивая, Вероника. А она девушка габаритная, меня просто сметает на пол кучкой костей.

Я больно стукаюсь копчиком об пол и ошеломленно оглядываю картину Репина «приплыли». Такого хаоса наш дружный коллектив не видал с того дня, как привезли новую кофе-машину. Хотя, вроде бы, тогда никто не играл в догонялки между столами, словно индейцы племени апачи. Кажется, Семен слегка неправильно понял задание. Задача была навести «легкий хаос», а не устроить кОтострофу! И почему подо мной растекается мокрое пятно?!

– Лови, Рома! – кричит Вероника, даже не взглянув на меня под своими ногами. Бросается вперед, отдавливая мне ступню и попутно чуть не сбивая еще и Ксюху, почему-то танцующую с шарфом.

Семён, какого черта?!

– Ксюш, что происходит? – пытаюсь ухватиться за кусок цветастой ткани в ее руках, чтобы привлечь внимание.

Но напрасно.

– Он ползет по шторам! – доносится со стороны рабочего места Лили.

– Выплюнь Дори, гад плешивый! – грозно рычит Вероника, пробираясь поближе к окну. За ней Ксю с шарфом.

Условно говоря, там и не шторы вовсе, а вполне себе современные жалюзи, но Сёме это не преграда. По-прежнему в полном недоумении, как можно было поставить на уши весь офис за полторы минуты, что меня не было, наблюдаю, как в пасти насквозь мокрого кота барахтается плотно сжатая рыбешка. Моя нелюбимая.

Когда он успел? Как? Спасибо.

– Поднимайся, – возле меня вырастает высокий силуэт, закрывая обзор на зрелище. Я кидаю взгляд на протянутую мне руку и, после целой секунды раздумий, вкладываю свою ладонь в его.

Арсений рывком поднимает меня на ноги. Я успеваю поблагодарить его кивком, пока осознаю его теплую кожу своей, пока приходит понимание, что это наш первый такой продолжительный телесный контакт и еще… что у меня вся задница мокрая. Не знаю даже, что смущает меня сильнее.

– Да что здесь происходит? – вырываю руку из мягкого плена и скручиваюсь в загогулину, пытаясь понять масштаб джинсовой катастрофы. Огромное мокрое пятно, естественно.

– Откуда-то взялся кот, – прокашливаясь, поясняет Арсений.

Делает шаг от меня, неожиданно осознав, как близко мы стоим. Буквально нос к торсу. Я возвращаюсь к нему взглядом и шумно выдыхаю. Ладно, с мокрым до трусов задом разберемся потом. Нужно брать свой никудышный план под контроль.

– А рыба у него во рту… – машу в сторону окна, где танцуют уже четверо, безуспешно пытаясь согнать наглую мокрую морду с карниза. Рыбке конец, однозначно.