Стрелец тебе в Юпитер

Глава 2.

Какими бы слухами не обросло потом наше знакомство, все начиналось весьма мило. Но на память свидетелей рассчитывать не приходится, а мы с Шереметьевым унесем эту тайну с собой в могилу.

Когда я только появилась в команде, мир еще был другим. Мужчины флиртовали с женщинами, уча пользоваться капсульной кофемашиной, помогали разобраться со сложной оргтехникой, таскали тяжелые столы с места на место, чтобы создать идеальное по энергетике рабочее место.

Он таскал.

И смеялся.

Придерживал мне дверь, когда мы сталкивались в проходе, советовал, где лучше пообедать и хорошие наушники для работы в шумном опен-спейсе. Я ловила его случайные взгляды пока сосредоточенно изучала лунные фазы, и в ответ украдкой бросала взгляды на его серьезный профиль. Изучала его манеру увлеченно выбивать буквы из клавиатуры, и складку между бровей, казавшуюся мне тогда дико сексуальной, вычисляя его знак зодиака и нашу совместимость. Он бы мог оказаться Козерогом. Определенно.

Умный, галантный, наделенный физической и духовной силой, что не способна скрыть свободная рубашка и задумчиво прищуренный взгляд.

Или Тельцом, с которым совместимость у нас не столь откровенная, но не поддаться этим чарам основательного, практичного и харизматичного знака очень сложно.

Да, он определенно мог быть одним из них. Но оказался настоящим… Стрельцом!

Я даже не поняла, когда именно искренняя симпатия переросла в скрытую конфронтацию. Когда он некрасиво фыркнул на мою квалификацию магистра астрологии? Или явив мне впервые закатанные глаза на мою первую статью?

А вот момент, когда все перешло в открытую агрессию, помню отлично: он назвал мою работу псевдонаучной блажью скучающих домохозяек. А поскольку я потратила полтора года жизни на обучение и имею сертификат заверенный РАО (Российским Обществом Астрологов – прим.автора), стерпеть этого не смогла и послала его к Гудвину за сердцем, раз мозги – единственное, что он имеет в распоряжении.

Так сломался последний барьер нашего холодного противостояния. И теперь это каждодневная ядерная война, не сдобренная даже агрессивной формой былого флирта.

– Ульяна! – Ксюха припирает меня к стене, едва мы выходим из кабинета Ирины. – Я все видела, – строит хмурую рожицу. Что на ее веснушчатом лице выглядит, уж конечно, совсем не серьезно.

– Ой, да ладно, он заслужил! – даже не иду на попятный. Да, показала фак. Да, в кабинете начальника. Да, при всех.

– Кто-то из вас должен быть умнее, – в очередной раз пытается промыть мне мозги, пока мы возвращаемся по рабочим местам.

– Я и так умнее, а он отказывается это признавать. Отсюда весь конфликт, – пожимаю плечами.

Сметаю со стола ошметки букета, над которым сегодня знатно поиздевались, и выбрасываю в урну окровавленную салфетку. До сих пор не понимаю, что был за фокус с перевязкой и псевдозаботой.

– Может по кофе? – вздыхаю, вспоминая, что мне сейчас править статью.

– Я сегодня уже накачалась, – отрицательно машет головой Ксю.

– Как хочешь.

Я иду в закуток с кофемашиной, которая теперь больше походит на оружие в грядущем восстании машин – столько на ней кнопок и сенсоров. Я скучаю по старушке Нескафе Дольче Густо с выпендрежными капсулами. И за это тоже стоит ненавидеть Шереметьева, который своей активной жизненной позицией устроил кофейный переворот в офисе и разгромное голосование за новую кофемашину. Будь я чуть большим параноиком, решила бы что это все конкретно мне на зло.

Насыпаю новую порцию зерен в отсек, доливаю фильтрованную воду и тянусь за своей кружкой, когда за спиной слышу подозрительный щелчок и гудение.

Не. Может. Быть.

– Да ты шутишь! – оборачиваюсь и впериваю гневный взгляд в Арсения, воспользовавшегося моей кофемашиной! Я только на секундочку отвернулась, а он уже подставил свою кружку и нажал кнопку.

– Я спешу, – складывает руки на груди и широко расставляет ноги, словно для укрепления позиции.

– Ты воспользовался мной!

– Даже не начинал, – хмыкает он, бросая в меня фирменный взгляд «ты серьезно?».

– Я засыпала зерна! И воду!

– Засыпала? – искривляет чертову бровь.

Делаю злой шаг вперед и толкаю Шереметьева плечом.

*

– Отойди! – хватаю его кружку за ручку, планируя совершить дерзкий ход с подменой чашек прямо под горячей струей.

– Обожжешься, – кидает раздраженно.

– Оно того стоит, – скидываю его руку, успевшую перехватить мою на полпути.

Локтем попадаю ему под ребра, так близко он нависает, в ответ получаю щипок за бок. Наша возня превращается в мини-потасовку, где победитель – то есть я – все-таки подменяет кружки, попутно получив ожог от нескольких капель, брызнувших на тыльную сторону ладони. Но ничего, оно того стоило.

– Упертая! – рычит над ухом пораженный враг.

– Халявщик!

– Работать надо, а не кофе пить, – вглядывается в свою кружку с двумя глотками кофе, успевшими натечь.

– Кто бы говорил!

– Не я полдня праздно шатался.

– У-у-у, – от злости даже притопывать ногами начинаю, отчего подсохшие волосы разлетаются из наскоро сооруженного в туалете пучка и осыпаются на лицо, закрывая мир белым полотном.

Я отфыркиваюсь, перекидывая непослушные волосы назад и снова пронзаю прожжённого эгоиста взглядом.

– Так это все из-за тебя!

– Ну да, ну да, – убирает мою чашку, уже наполненную кофе, ставит свою и снова нажимает кнопку старта.

Под гудение этой машины смерти, мой пульс учащенно бьется в груди, распространяя всепожирающую злость.

Безбрежный океан, безбрежный океан. Вдох-выдох. Не поддаваться эмоциям. Достать сливки, размешать сахар, всадить нож в его сердце, думать о статье.

– Ты невыносим, – прорывается-таки сквозь сжатые зубы.

Пространство прорезает сдавленный смешок. Из тех, что я ненавижу.

– Смешно слышать от тебя.

– И что это значит? – громко хлопаю упаковкой сахара о столешницу.

– Со всеми этими штучками вуду на серьезных щах, – Шереметьев совершает какие-то странные пасы руками, совершенно выбивая меня из колеи.

– Какие еще штучки вуду?! – резко разворачиваюсь, прижимаясь поясницей к столешнице и складываю руки на груди.

– Вуду, гороскопы, все одно.

– Астрология – это наука!

– Нет, – жестко чеканит он, мгновенно подбираясь и сокращая расстояние между нами до взрывоопасного минимума. – Экономика – это наука. Политология – наука. Физика, химия – наука. АстроНомия – наука. А то, чем ты занимаешься… – прожигает меня своим взглядом из-под сведенных бровей.

– Это одна из древнейших профессий, чтоб ты знал! – все, я психую, вызывайте бригаду, это теперь не остановить. – Сведения исследователей говорят о ее появлении за 3 века до нашей эры!

– Ты бы сильно не распространялась о древнейшей профессии, не поймут, – издевательским шепотом подтрунивает надо мной. – И футболку стоит надеть, а то и так…

Его взгляд опускается ниже, ныряет в мое декольте, обнародованное его же стараниями, и снова поднимается глаза в глаза.

Я вспыхиваю, как факел. Он намекает, что я выгляжу, как девушка сильно облегченного поведения??? Ну, знаешь…

– Серьезно, Уля, – я вздрагиваю, как и всегда, когда слышу свое имя из его уст. Это редкое и тревожащее явление. Из раза в раз заставляющее дыхание остановиться. – Ты не можешь ставить свою работу и мою на один уровень. И то, что это делает компания, судя по зарплатным ведомостям, для меня – личное оскорбление.

Пропустим, откуда он в курсе моей зарплаты. Остановимся на главном.

– Так вот, что тебя так бесит на самом деле, – расплываюсь в улыбке. И даже чувствую, как с плеч уходит напряжение. Наконец-то мы добрались до сути конфликта.

– Да, – подтверждает, не скрывая презрения. – Бесит. Бесит, что два высших образования противостоят псевдочуши. Бесит, что серьезные исследования равняют с чрезмерной фантазией глупой девицы, решившей, что какие-то звезды, находящиеся в миллионе световых лет от нас, лучше знают как нам жить, – дышит яростью мне в лицо. – И что благодаря распространению этой «науки», тревожных дур, надеющихся на что-то недоказуемое, нежели на свой интеллект, с каждым днем становится все больше. И самое печальное, что ты реально не понимаешь, что творишь.

Он берет свою чашку с кофе, разворачивается и, не дав мне и шанса поставить его на место, уходит. Я остаюсь стоять с застывшей на губах мертвой улыбкой. С отвратительным осадком в горле и горящим лицом.

Поставив кофе остывать на рабочий стол, снова иду в дамскую комнату, надеваю уже просохшую футболку и немного охлаждаю вспыхнувшие щеки под ледяной водой. Это было унизительно. И то, как он прошелся по моим умственным способностям, и то, как уничижительно опустил дело моей жизни. Уязвленная гордость мужчины дорого обходится женщине, которая ее потрепала. Но выставлять меня на посмешище я не позволю. Псевдонаука для ограниченных домохозяек и тревожных дур, значит?

Что ж. Пора заняться доказательной частью этой «псевдонауки».