Рождественский пирог

— Ну и как ты догадалась, куда послать письмо?

— Я его отправила Айе, которая ведет семинары. Знаешь, смешно получилось, потому что сначала я подумала, что у него с ней что-то было, но она уверяет, что нет. Она обещала переслать ему письмо, но адреса не дала, она бы тогда обманула его доверие. Она сказала, что часто с ним видится и обязательно передаст ему мое послание, это было давно, но я… жду…

Да уж, история.

Табита покрутила на пальце новое кольцо.

— Надеюсь, мама с папой не рассердятся, если я продам его. Эти семинары требуют столько денег, и Айя права — чем больше отдаешь, тем свободнее становишься.

Ага. Чудесно.

Табита разгорячилась — ее бледные щеки порозовели, она нервно прошлась по комнате.

— Но почему ты никому не сказала? Я, конечно, недостаточно хорошо знаю твоих родителей, но, по-моему, они обрадуются.

Табита удивленно посмотрела на меня.

— О, нет-нет. Они не одобрят. Еще как не одобрят. Во всяком случае, папа. Я же еще не разведена, а они и против того-то брака возражали. И это станет последней каплей. А с этим завещанием и прочим, все так сложно…

Я окончательно растерялась. Уж не знаю, что там за проблемы с завещанием, но как-то упорно оно всплывает. Дэйви о нем упоминал. Теперь и Табита. И все-таки ее слова меня не убедили. По-моему, Джокаста придет в полный восторг от этой новости, а если она поддержит дочь, то и Эдварду будет некуда деваться.

В дверь постучали, мы вздрогнули. Прежде чем я успела открыть рот, Табита схватила меня за руку и зашептала:

— Обещай, что никому не скажешь, обещай!

Я кивнула.

В комнату вошла Одесса с подносом, на котором дымились две чашки с чем-то духовитым. Она поставила поднос на кровать, протянула одну чашку Табите, а вторую мне со словами:

— Тебе с черной смородиной, а тебе, Табита, с малиной. Так о чем это вы тут секретничаете?

Я не осмелилась взглянуть на нее, ибо была убеждена, что Одесса вполне способна прочесть мои мысли. Она внимательно посмотрела на Табиту и улыбнулась:

— Что ж, прелестная парочка малышей, по-моему.

Мы с Табитой уставились друг на друга. Парочка? Парочка! Господи, да у нее двойня! Похоже, руны Табиты говорили больше, чем она сама могла понять. Я что-то забормотала, но Табита положила руку мне на плечо, и я замолчала.

Одесса взяла мое платье, приложила его к себе.

— А вот это отлично, а? Не показывай его Джокасте до вечера, а не то она заберет его себе или отдаст на костюмы для спектакля!

Я слабо рассмеялась. Табита молча прихлебывала свой отвар. Почему бы ей не рассказать все этой доброй женщине? Впрочем, Одесса и так все знает.

Еще раз многозначительно улыбнувшись, Одесса удалилась.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — не зная, что сказать, пробормотала я.

Табита неожиданно усмехнулась.

— Я знаю. Все будет хорошо. Ребенок или, может, дети будут особенными. Как только он увидит меня, сразу захочет остаться с нами, так что мне нужно всего лишь набраться терпения.

Я вздохнула. Конечно, я буду молчать, но ведь скоро это ни для кого не будет секретом. И чем раньше Табита вырвется из цепких лап эзотерической хищницы, что сосет из нее деньги, тем лучше.

А тут еще и Клавдия.

Я опять вздохнула.

Табита ушла к себе переодеваться, трогательно клюнув меня в щеку напоследок.

Ничего не оставалось, как тоже заняться туалетом. Может, Джесси права? Главный секрет — уверенность в себе. Я наложила столько макияжа, на сколько у меня хватило смелости, и влезла в платье. Каких-то два дня сливочно-масляной диеты, и мне в нем уже тесновато, а размеры моего бюста меня так и вовсе озадачили. Удостоверившись, что Джики надежно заперт в корзине, я глубоко вдохнула и отправилась вниз. В коридоре я столкнулась с Дэйви, который выскочил из своей комнаты, тщетно пытаясь застегнуть запонки.

— Боже! Поппи, ты великолепна!

Я поблагодарила его. Знаете, когда надеваешь что-то радикально отличающееся от твоей невзрачной повседневной одежды, чувствуешь себя неловко и очень хочется получить чье-нибудь одобрение. Именно этих слов Дэйви мне и не хватало. Я застегнула ему запонки, и мы сошли по лестнице. Дэйви крепко обхватил меня за талию, я удивленно на него покосилась. Дэйви никогда не любил тесных телесных контактов, и этот жест совершенно не в его духе.

Эдвард колдовал над чашей для пунша, которую утром отполировал Дэйви. Он вылил в нее содержимое целой батареи разномастных бутылок, добавил цедру, срезав с лимона кожуру старым серебряным ножом. Эдвард тоже искренне восхитился моим платьем, и сразу стало очевидно, от кого Дэйви и Алекс унаследовали хорошие манеры. Наверное, очень приятно быть замужем за таким мужчиной. Он всегда заметит, что ты хорошо выглядишь, и не преминет сообщить тебе об этом, а не отделается равнодушными банальностями, которые большинство мужчин почитают комплиментами.

Эдвард вручил нам по бокалу с пуншем, и мы осторожно пригубили напиток. От крепости у меня аж слезы выступили. Я закашлялась, Дэйви постучал мне по спине. Я поставила бокал на стол. Не хватало только надраться, не дождавшись начала вечеринки, и рухнуть замертво. Впереди веселый вечер, и испортить мне его не смогут ни Табита, ни Алекс, ни даже Клавдия.

Вслед за нами спустилась Джокаста в облегающих кожаных штанах и бюстье с длинными рукавами от Вивьен Вествуд. Ее бриллиантовое ожерелье наверняка стоило целый миллион. Длинные седые волосы были собраны в узел, но он уже успел растрепаться — вся лестница была усеяна выпавшими шпильками. Выглядела Джокаста потрясающе.

Разумеется, Одесса оказалась абсолютно права насчет моего платья: Джокаста тут же подскочила ко мне и принялась завистливо разглядывать да щупать ткань.

— Поппи, ты чудо!

— Спасибо, вы тоже. Какие брючки, а ожерелье!

Она потрогала ожерелье и посмотрела на мужа.

— Это копия, — шепнула она мне. — Оригинал я продала несколько лет назад, чтобы отремонтировать крышу! Только не говори Эдварду!

Джокаста проверила, у всех ли приколоты значки с драконами, и отказалась от пунша:

— Нет, Эдвард, я это пить не стану. Вспомни, что случилось с епископом в прошлом году! Бедняга! И неудивительно, если учесть, что ты туда наливаешь. Такое количество градусов, наверное, запрещено законом. Как запретили абсент — все эти парижские художники и поэты потом оглохли и ослепли от полыни. Абсент ведь из полыни? А как выглядит эта полынь вообще? Надо у Одессы спросить, она наверняка знает.

— Она сейчас наверняка как раз заваривает полынь. — Дэйви успел подобрать все выпавшие шпильки и теперь закалывал матери волосы.

Эдвард принес для Джокасты шампанское. Я то и дело поглядывала наверх, ожидая появления Алекса с Клавдией и тщетно пытаясь придать своему лицу безразличное выражение вместо той жалкой и угрюмой гримасы, которая искажала его сейчас. Объявят ли они сегодня о ребенке? Как бы мне присоединиться к поздравлениям и не разреветься при этом. Для храбрости я снова приложилась к бокалу.

Дэйви вертел в руках карманные часы, а Эдвард то и дело поглядывал на многочисленные настенные. С часами была проблема, потому что ни одни не показывали точного времени. С улицы уже доносился людской гам, гудели машины, хлопали дверцы. Дэйви подошел к окну.

— Опять снег пошел, — объявил он. — И народ уже собирается!

— Болваны! — прорычал Эдвард. — Знают же, во сколько мы откроем дверь. Хотят замерзнуть — пусть себе замерзают!

— Эдвард, ты же прекрасно понимаешь, что им просто нравится собираться заранее — есть время поболтать, — сказала Джокаста, рассеянно втыкая шпильку в прическу. — А где остальные? А, Табита, вот и ты!

Табита спустилась по лестнице, животик, на мой взгляд, выпирал самым нахальным образом.

Эдвард ей улыбнулся, она подошла к отцу и нервно глянула на меня. Я ободряюще кивнула.

— Поппи, ты отлично выглядишь, — сказала она.

— Ты тоже. Правда, Эдвард?

— Святая правда. Но знаешь, дорогая, мне кажется, ты совсем исхудала…

Джокаста кинула на него предупреждающий взгляд и перебила:

— Табита, выглядишь чудно, но, по-моему, это платье тебе немного маловато!

Дэйви обернулся к сестре и рассмеялся:

— Боже, Табита! Ты что, пирожки тайком таскала? У тебя даже животик обозначился. Или ты теперь вводишь в моду средневековые стандарты — платья с высокими талиями, как у беременных…

Это слово, похоже, сегодня просто витало в воздухе. Я заметила, как Джокаста пронзительно посмотрела на Дэйви, потом на Табиту. Ее лицо вытянулось, и она вдруг словно постарела. Догадалась, поняла я.

Но испытание Джокаста выдержала с блеском. Конечно, она хотела иметь внуков, но вряд ли ее обрадовал тот факт, что подарить их собирается Табита, которая замужем только формально. Однако Джокаста не подала виду. Она расправила плечи, широко улыбнулась, подошла к Табите, положила руки на плечи дочери.

— Не обращай на Дэйви внимания, дорогая. Ты прекрасно выглядишь. Может, выпьешь немного сока или чего-нибудь еще?.. — Джокаста усадила Табиту и кинула на мужа быстрый взгляд, намекая, что поговорит с ним позже.

На лестнице появились Алекс и Клавдия. Клавдия широко улыбалась и тащила Алекса за руку. Он выглядел измученным. Я отвела глаза, зная, что сейчас последует.

Они спустились в тот момент, когда Одесса внесла в зал огромное блюдо с угощением.

— Прекрасно! Все в сборе, — пропела Клавдия, как назло особенно красивая в своем бледно-розовом многослойном шифоновом платье. — У нас для всех потрясающая новость, правда, мой сладкий?