Бунт Галатеи

15. Леон

– 6 –

Лайонел Постер на своей яхте не получал, конечно, никаких таблоидов. Однако в супермаркете, когда он нагружал тележку продуктами, ему в глаза бросилась знакомая фамилия на яркой странице какой-то газетенки. Усмехаясь, он протянул руку и отодвинул листок дальше от дальнозорких глаз.

Эдит выглядела, как обычно, очень элегантно. Ее спутника Лайонел на съемочной площадке не встречал, но, если верить заметке, парень тоже работал с Джефом.

Едкий репортеришка позволял себе пройтись насчет «свежей крови младенцев», в которой нуждается «любая Клеопатра в годах».

Лайонел получше разглядел Шона Лестера. На младенца он, конечно, не тянул, но наверняка жеребцом был знатным. Впрочем, Джеф плохих актеров не берет; наверное, мальчишка талантлив.

«Что ж, девочка, – пробормотал он себе под нос. – Ты и правда гонишься за молодостью? Или просто развлекаешься? И хочешь, чтобы я в это поверил?»

Его и самого заставали с силиконовыми красотками. Ну и что с того?

Он угнездил газетку на стойке – еще не хватало такую грязь тащить в дом. То есть на яхту, конечно.

Вот саму Эдит Робинс – другое дело. Давно пора ее положить поперек колен и отшлепать позвонче, а там… Лайонел улыбнулся. А там как пойдет.

Конечно, никаких сомнений в том, чем это закончится, у него не было, даже спустя столько лет. Но Эдит нынче – серьезная дама. Ей, наверное, окажутся не по нраву его игривые помыслы.

Она позволила себе закаменеть, «замрамореть», что ли, в своем великолепии. Пара шлепков по попе в ее случае – то, что доктор прописал. Если она станет сопротивляться – тем интереснее. Нет, Лайонелу никогда не приходилось заставлять женщин наслаждаться, все происходило по обоюдной доброй воле. Он напомнит ей, какой он коварный пират и нежный обольститель. Зря, что ли, у кровати в трюме его яхты имеются витые столбики, к которым руки Эдит так удобно привязать воздушным шелковым шарфом…

Он всегда хорошо знал, чего хочет Эдит, лучше, чем она сама. Ей необходимо понять, что в таком положении и в его компании долго оставаться холодной мраморной статуей она не сможет.

Толкая тележку к кассе, Лайонел улыбался своим мыслям. Они были яркими, полными солнца и Эдит. Но это были не фантазии, а четкие, ясные планы.

– 7 –

Жизнь Эдит была вполне обычной для одинокой дамы ее возраста, при этом довольно известной актрисы. Работа у Джефа была практически завершена, агент пока не подыскал ей нового достойного проекта, и дни ее были заняты тем, что она выходила «в свет», давала интервью каким-то журналам и проводила время в spa-салонах и салонах красоты.

Удивительно, сколько времени и сил – не говоря уже о деньгах – уходит на поддержание лица и тела в надлежащем состоянии! Особенно когда ты не признаешь пластических операций (подтяжки не считаются) и не скрываешь… ну, почти… свой возраст. Эдит была убеждена, что большинство ее зрителей понятия не имеют о тех многочисленных процедурах, которым она подвергала себя.

Но все эти массажи и обертывания не слишком развеивали скуку.

А, может быть, даже и тоску.

Поэтому, когда на пороге появился посыльный от мистера Постера, она встретила его широкой улыбкой.

Парень осторожно поставил на стол объемный пакет.

– Спасибо, – она сунула ему купюру.

– Нет, мэм, я лучше сам открою… тут надо аккуратно…

Он ловко распутал проволочки и бумагу, и у Эдит расширились глаза. Это был маленький кустик, усыпанный китайскими розочками нежного-нежного алого оттенка. «Это точно мне?» – чуть было не спросила она. Просто как-то ожидала другого ответа на свою посылку.

– Какие… красивые.

– Осторожнее, мэм, – предупредил посыльный. – Там такие меленькие шипы. Их сразу и не увидишь, а если вопьются в палец – потом долго будет болеть. Поливайте из леечки с длинным носиком.

Эдит не стала объяснять ему, что у нее есть кому делать уборку, в том числе и поливать домашние растения. Впрочем, растений-то у нее до этого не было.

– А… – опомнилась она. – Сопроводительной записки у вас нет?

– Как же, мэм. – Он протянул ей конвертик и замялся.

– В чем дело? – она подняла брови. – Я ведь уже заплатила…

– Не дадите автограф, мисс Робинс?

Она широко улыбнулась. Вот дурень. Ей хотелось побыстрее прочитать, как Лайонел объясняет свой подарок.

Не сразу нашлась ручка, и открытка тоже не сразу, и потом посыльный долго благодарил ее, неожиданно пустившись в неуместные разглагольствования. Эдит хотелось пинком выставить его вон. Большинство ее зрителей и не подозревали, что приходится иногда терпеть…

Наконец он ушел. Торопясь, Эдит разорвала конверт.

«Дорогая…»

Что-то новенькое. «Дорогая???» Она перевернула конверт и прочла на нем свое имя. Вернулась к письму. Уж почерк Лайонела не перепутаешь. Но «дорогая»?!

«Дорогая девочка.

Бьюсь об заклад, твои идиоты-поклонники привыкли дарить тебе длинные, глупые, полупластиковые розы на длинном гладком стебле. Ни шипов, ни запаха. Слепцы и грубияны…

Л.»

Она вернулась к столу, на котором ярко и весело светились огоньки мелких розочек.

А под ними мелкие шипы. Если вопьются – потом долго будет болеть… Долго.

Ох, Лайонел.

– 8 –

Эдит нависла над зеркалом, придирчиво разглядывая свою кожу. Ну вот, снова морщинки... Однако даже рассматривание «гусиных лапок» сегодня не отвлекало ее от мыслей о Лайонеле.

О, у Лайонела была стандартная тактика. И в этот раз он применил ее же. Теперь она видела всё яснее ясного, как под микроскопом. Начинал он с того, что возмущал спокойствие. Выбивал почву из-под ног. Лишал самообладания. Приводил в ярость. А потом вел себя, подобно хрестоматийной кокетке, – то отталкивал, то притягивал. Чередовал нежные взгляды и жестокий сарказм. Как в тех самых хрестоматиях, работало это неизменно хорошо. И ему это было прекрасно известно.

Тогда она извернулась и высвободилась из его пут. Официальным предлогом было наличие слишком уж многих объектов ухаживаний у «записной кокетки» мистера Постера. Но они-то двое знали, что произошло в действительности.

Эдит просто сбежала.

Потому что он заставлял ее чувствовать то, что – до и после него – она всего лишь играла.

И еще – потому что он знал ее насквозь. В отличие от любого из ее поклонников – из них половина считали, что она и правда Снежная Королева, что она выше всех этих банальных треволнений, а вторая половина придумывали ей невероятный, головокружительный образ, вулкан страстей в ледяной оболочке… То, что надо для «звезды».

Лайонел же, как только посмотрел на нее, с первой минуты знал, какая она на самом деле. Поэтому она могла с ним быть самой собой.

Эти розочки. Кто бы еще прислал ей такой подарок? Да никому такое в голову бы не пришло! Он был прав насчет «пластиковых» стеблей. Насчет ее пластиковой жизни.

Ей хотелось плакать.

Она поехала в салон красоты и провела там три часа. Выйдя, она решила выпить чашечку кофе в дорогом кафе. Кофе был крепкий и горький. Шоколадная плитка к нему – таяла во рту. Сердце гнало кровь по жилам в такт звучавшей в кафе музыке. На белоснежной скатерти огнем горели невыносимо алые цветы.

Эта неожиданная, непривычная ей яркость вкуса, цвета, звука – она через это уже когда-то проходила.

А означало это только одно: Лайонел Постер вновь появился в ее жизни.

– 9 –

После разговора с Крейгом Кара поднялась к себе и легла. День выдался длинный.

Она собиралась устроить так, чтобы больше не встречаться с Джефом. По крайней мере, в ближайшие месяцы. Крейг обещал помочь ей инсценировать отъезд. Она так умаялась, что с удовольствием посидит дома и в саду, а прислуга будет отвечать, что ее нет.

На особняк и вправду поначалу обрушился шквал звонков. Джеф даже заезжал несколько раз, но получал неизменный ответ и наконец отступился.

Она открылась только Шону. Когда-то Крейг, помнится, назвал его ее «дуэньей», но дуэнья не уберегла свою подопечную. Впрочем, никто и не возлагал на него таких полномочий.

Шон не понимал, ради чего весь этот цирк, но она не сомневалась: он ее не выдаст. Его верность дружбе с ней была проверена годами, в отличие от восхищения и уважения, которые он испытывал к Джефу. Кроме того, он уже знал главный ее секрет – о беременности.

К сожалению, Шон был солидарен с Крейгом. Круговая мужская порука, что ли. Вот так и пожалеешь, что не обзавелась хотя бы одной подружкой.

Они сидели в саду и грызли яблоки. Теперь, когда рядом не было змея-искусителя в лице Джефа, между ними вновь установились ровные товарищеские отношения без примеси чувственности, чему Кара была несказанно рада.

– Ты дурочка, принцесса, – Шон запустил огрызок вверх. – Ты не имеешь права так поступать. Кстати, Джеф очень обижен.

– Ты же не сказал ему…? – испугалась Кара.

– За кого ты меня принимаешь? Правда, он догадался, что я не случайно облил тебя шампанским… к счастью, сам он в тот момент отвернулся, а то б он знал наверняка.

Кара вздохнула.

– Он обижен, что я сбежала, даже не попрощавшись.

– Он обозвал тебя чертовой Золушкой – и это я немного смягчаю цитату. Нет, а как это еще можно назвать? Ты не пьешь за успех фильма, не участвуешь в его рекламной кампании, катаешься себе на лыжах в Альпах…

– Я катаюсь на лыжах?

– Вроде того.

– Я не умею.

– Да наплевать. Кара, ты ведешь себя по-свински. Можешь выгнать меня из дома – как хочешь, но я скажу, что думаю…

Кара лишь пожимала плечами. Ей было все равно.

– 10 –

– Мистер Постер… где? – Эдит тряхнула головой и часто заморгала, пытаясь сосредоточиться. – В реанимации? Вы шутите?

Ужас охватил ее, начиная с кончиков заледеневших вдруг пальцев. Руку свело на телефонной трубке.

– Что происходит? Сердечный приступ?

У нее мелькнула совершенно неприличная мысль о том, что Лайонел таким образом ее разыгрывает, чтобы подтолкнуть к каким-то действиям.

– В реанимации три дня?

Нет, вздор. И никто не сообщил ей, значит, конечно, это не спектакль.

– И есть угро… угроза для жизни, да? Вы не даете таких сведений по телефону… я поняла…

Она выронила трубку. Потом подняла и пристроила на рычаг. Еще немножко подумала, вновь взялась за телефон и вызвала такси.

В больничном коридоре, ожидая врача, обещавшего с ней поговорить, она никак не могла успокоиться. Ох, Лайонел, только и повторяла она про себя, Господи, пожалуйста.

Эдит была достаточно цинична, чтобы понимать, что перепугалась она в первую очередь за себя. За себя, разумеется. Лайонел был самым живым человеком среди ее окружения. Если этот источник жизни уйдет – ей останется превратиться неизбежно и навсегда уже не в Снежную королеву, а в мраморную статую.

Джеф зачем-то упоминал Пигмалиона, вспомнила она. Ну вот. Значит, получится Галатея наоборот.

Она стиснула зубы и крепко зажмурилась. Ох, Лайонел. Господи, пожалуйста.

– 11 –

Кара отвергала все предложения выйти в свет: ей совсем не хотелось встречаться с Джефом Макфарландом. Адвокат Крейга как-то уладил это с «Дивинити». Единственное, что она не стала откладывать, было ежегодное посещение приюта, где она выросла.