И только пепел внутри…

В глазах цвета охры застыл вопрос: что со всем этим делать?

– Так, – оперативно собрался Андрей. – Тебе что-нибудь нужно? Лекарства? Уколы? Мы сейчас приедем. Может, там мебель нужно как-то сдвинуть, чтобы тебе с костылями было удобно передвигаться?

– Мне бы для начала костыли собрать.

– Ага, понял, – отчеканил Андрей. – Катя дома? Нам кто-нибудь сможет открыть дверь, чтобы ты не скакал?

– Дома.

– Жди. Минут через двадцать приедем.

– Ладно, – выдохнул я и откинул телефон в сторону. – Минут через двадцать приедут Андрей и Гена – ты их уже видела – помогут собрать костыли и мебель, возможно сдвинут, чтобы я проходил. Сам я сейчас и, скорее всего, до утра, ничего не смогу сообразить и, тем более, сделать.

– Хорошо, поняла, – кивнула София и поставила костыли к стене, пакетики с болтами положила на тумбочку рядом со мной. – Получается, мы с Сёмой можем пойти домой?

– Почему? – нахмурился я.

– Чтобы не смущать и не мешать друзьям, – как само собой разумеющееся произнесла она, пожав узкими плечами. – Думаю, в их коллективной мужской силе толка будет гораздо больше, чем в моих робких дамских потугах.

– София, – выдохнул я её имя и на несколько секунд застыл, выискивая в пустой башке хоть сколько-нибудь адекватные слова. – Останься. Ещё немного. Пожалуйста.

– Зачем? – тонкая бровь чуть насмешливо дернулась. – Боишься, что не на кого будет психовать, когда я уйду?

– И это тоже.

– Ладно. Потерплю тебя ещё часок, если тебе от этого станет легче.

– Спасибо.

– Спасибо скажешь, когда по площадке между домами пробежишься, – улыбнулась она и села на край постели.

– Я ещё лет пять после этого просто ходить буду бояться.

– Долго же мне благодарности ждать придётся.

– Увы, – поджал я губы.

Откинувшись на подушки, уставился в белый потолок. Очередной приступ боли, стоило мне чуть шевельнуться, вынудил меня задержать дыхание и снова стиснуть зубы. Если эта хрень будет со мной еще несколько дней, то эти несколько дней точно станут бессонными.

Пока ждали приезда Андрея и Гены, Катя и Сёма успели приготовить ужин. Горячие бутерброды, делать которые моя дочь – мастер. Какой-то салат с крупно порубленными овощами, которые, как выяснилось, резал сам Семен, за что получил нагоняй от своей же матери. А затем она его похвалила за смекалку. Кажется, я напрочь перестал что-либо понимать в женской природе.

Есть пришлось прямо в постели. Катя и София принесли журнальный столик из гостиной, малой принес всем стулья и в целом был очень активным, чем немного выводил из себя, особенно в те моменты, когда прыгал на месте или пританцовывал. Глядя на то, что он вытворяет на своих двоих, моя покалеченная нога, будто ломалась снова и снова, и по костям целой ноги пробегался зловещий холодок. И так каждый раз, когда мелкая пятка пацана ударялась об пол моей комнаты.

– Надо тебе где-нибудь найти поднос. Такой, на ножках, как в фильмах показывают, когда актер приносит актрисе завтрак, – рассуждала Катя пока я пытался неуклюже поесть и не пролить на себя горячий чай.

Есть не хотелось, но дети, вроде как, готовили – старались, а малой вовсе выклевал мозг, когда я сказал, что не голоден. Пришлось пихать в себя бутерброд и сладкий чай, в который малой насыпал сахара больше, чем налил кипятка.

– Да-да, – согласно закивала София и слегка прищурилась, когда из-за её дыхания поднялся горячий пар из кружки с чаем, которой она больше грела руки, нежели пила. – Я видела такой у нас в ТЦ. Завтра обязательно куплю.

– Не надо ничего покупать, – сказал я несколько ворчливо. Это кудахтанье вокруг меня и отношение как к недееспособному уже начинало раздражать. – Мне и так удобно есть. Со столика. Сейчас парни сделают мне костыли, и я вполне смогу сам передвигаться в кухню и обратно.

– Ну-ну, – хмыкнула София. – Посмотрим, как ты запоешь, когда поймешь, что нога под гипсом отекает. И не забывай ещё о том, что у тебя ушиблена рука. Так что первые дни, хочешь ты того или нет, но питаться тебе придётся в этой постели.

– Может, мне ещё и в туалет ходить в эту постель? – гневно посмотрел прямо в глаза цвета охры, над которым лишь слегка дернулись тонкие брови.

– Хозяин-барин, – развела она руками, наконец, отняв кружку с горячим чаем от подбородка.

Короткий контакт наших глаз не привел ни к чему. Я продолжал злиться и психовать, а София – сохраняла абсолютную непоколебимость и, словно забыв о коротком конфликте, общалась с детьми так, будто у них тут стихийный утренник.

– Мам? – подозрительно сладким голоском начал свой подкат малой. – А можно мы с Катей немного мультики посмотри? Одну серию!

– Только если Катя не против, – нарочито грозно ответила ему София, на что Сёмка мгновенно перевел молящий взгляд на мою дочь.

– Ты же не против, – не вопрос, а утверждение от малого.

– Не против, – цокнула Катя и, обтерев руки салфеткой, взяла мелкого, который уже стоял у выхода из комнаты, за протянутую руку и ушла вместе с ним в гостиную.

– Сёма бывает утомительным, – смущенно поджала София губы.

– Мягко сказано, – фыркнул я.

– Эй! – в лицо прилетела салфетка.

От неожиданности даже кружку до губ не донес. Так и застыл с вытянутыми.

– Не было бы у тебя гипса, я бы тебе двинула, – с долей иронии произнесла София. Встала со стула и ловко собрала все кружки и тарелки со столика. Салфеткой, которую забрала у меня обратно, стерла с столешницы крошки и вышла из комнаты.

Только тогда я отмер и, наконец, сообразил достойный взрослого мужика ответ, но слишком поздно и уже неактуально. Похоже, обезболивающие значительно тормозят мозговую деятельность.

В кухне зашумела вода, зазвенела посуда.

Все были заняты своими делами. Даже псы, тихо рыча, грызли друг друга где-то в районе прихожей. Один я, как кусок неприкаянного дерьма, полулежал в своей комнате и смотрел в стену напротив.

Даже опустевшую кружку никто не спешил у меня забрать.

Скорый звонок в дверь внес хоть какое-о разнообразие в моё существование и отвлек от боли.

В прихожей щелкнул замок, почти сразу послышались мужские голоса и один женский, им отвечающий, – София.

– Да симулирует он… – Генка слышался всё четче и громче.

– Надо проверить, – за шуршанием, похоже, пакетов послышался и голос Андрея, а затем последовали шаги к моей комнате.

Уже на пороге, едва меня увидел, Генка застыл как вкопанный и прикусил кулак, не моргая глядя на гипс во всю ногу.

– Йоо! – только и смог он выдохнуть, морщась так, будто это ему сейчас адски больно.

– А ты говоришь, симулирует, – хмыкнул Андрюха, показавшись из-за Генкиного плеча.

– Были сомнения? – спросил я и попытался поправить подушку, но лучше бы не двигался вовсе.

Кажется, некогда принятое обезболивающее начало значительно уступать своему антагонисту.

– Некоторые, – расплывчато ответил Гена и вошёл в комнату. С опаской приблизился к загипсованной ноге.

– А теперь?

– А теперь… – сказал Гена и осекся, когда мимо открытой комнаты прошла София. – …Я не смогу сформулировать без мата, – закончил он фразу, многозначительно намекая на присутствие рядом дамы.

– А пора бы уже научиться. Тебе давно за тридцать, – поучительно заявил Андрюха и осторожно коснулся торчащего из гипса большого пальца.

Отпустил, когда я резко втянул носом воздух.

– Мы сюда ехали, чтобы ты мне лекции читал, Рубашкин? Хорош, – возмущался тем временем Гена.

Стянул свитер и, бросив его на стул поверх моего пальто, приступил к сбору костылей.

***

– Надо примериться, Пашка. Мы с тобой почти одного роста, но одно дело рост, а другое – удобство передвижения на этих эмалированных штуках. Так что один хрен тебе придется встать.

Гена навис надо мной, придерживая в обеих руках собранные им костыли.

– Мне просто слегка поменять положение уже адски больно, а ты хочешь, чтобы я на этих штуках продефилировал.

– Тогда предлагаю скинуться и вместо эмалированных костылей купить эмалированный горшок или… – сделал вид, что крепко задумался Андрюха. – Какой у тебя вес, Паш?

– Нахрена тебе мой вес?

– Хочу знать, на сколько килограммов покупать подгузники.

– Да, – подхватил его плохую шутку Генка. – И ещё какие-то мази от пролежней нужно прикупить. Присыпку, опять же, к подгузникам, и крем пожирнее. Ну, соску и слюнявчик я тебе от своего младшего Пашки подгоню.

– Мрази, – шумно выдохнул и отвел взгляд в потолок под глумливые смешки друзей. – София ещё не вернулась с щенками с прогулки?

– Так она ж минут десять назад ушла только. Вряд ли те два скулящих комка так быстро справятся со своими делами.

– Ладно. Отведите меня в туалет. Ссать хочу.

– Ну, ежели барин просит, – подтрунивал Генка. – Вставай.

– Твою мать! – выругался я, когда сел. Стиснув зубы, стараясь игнорировать сочувствующие взгляды парней, стянул загипсованную ногу с постели и поставил ее аккуратно на пол. – Пиздец. Я не встану, мужики.

– Ну, так, а мы нахрена здесь? – хмыкнул Генка и нырнул мне под руку. – Андрюха, хватай второй костыль и вставай со второй стороны. Потом свою рубашечку красивую поправишь.

– Готов? – серьёзно спросил Андрей, заметив испарину на моем лице.

– Давайте, – выдохнул я шумно и задержал дыхание, когда парни синхронно меня подняли и замерли.

Так мы все трое и стояли. Андрей и Гена застыли, кажется, не дыша, ожидая от меня дальнейших команд, пока я вспоминал, есть ли в доме топор, чтобы отрубить ногу, к которой хлынула кровь и обострила боль.

– Мм! – протяжно застонал я, вцепившись в плечи парней. – Сука!

– Сейчас отпустит, – со знанием дела заметил Андрей. – Привыкнешь. Давай, примеряй костыли.

По одному парни вышли из-под моих рук, подставляя вместо себя костыли. Вцепился в них мертвой хваткой. Руки трясло, единственная здоровая нога, на которую был упор, не чувствовалась мной уверенно. Куда я, нахрен, уйду с таким супнабором.?!

– Генка тебя будет страховать, а я мебель и прочий бутор в стороны уберу. Договорились? Давай, Пашка. Тебе придется научиться.

– Да зачем? – простецки отмахнулся Генка. – Пусть под себя ссыт. София оценит.

– Пошли вы, – буркнул я беззлобно и, собравшись с мыслями, силами и морально-волевыми, сделал упор на костыли и выкинул здоровую ногу вперед. Недалеко, но ощутимо настолько, что едва не потерял равновесие.

– Не спеши. Улетишь, я поймать не успею, – сосредоточенно басил за спиной Генка.

Примерно поняв, как работает этот механизм, снова напрягся и выставил вперед костыли. Затем опять ногу. И так чередуя до самого туалета, пока Андрюха убирал с моего пути коврики, стулья, и даже сдвинул в сторону комод.

Дверь пришлось открыть костылем, так как Генка не смог бы меня обойти так, чтобы не свалить с ног. С ноги…

Добрался до унитаза и, глядя на его белое дно, задумался над дилеммой: как удержать себя и себе?

– Да чтоб тебя! – выругался я себе под нос. Неуклюже оперся подмышками о костыли и попытался отпустить руки так, чтобы не войти в унитаз головой.

– Тебе подержать? – спросил сзади Гена, который, я думал, остался за дверью туалета.

– Меня подержи. Себе я и сам могу подержать.