Империя желания

Глава 28

Гвинет

Нейт отвозит меня в какую-то глушь.

Ну не буквально туда, но близко к этому. Мы направляемся в уютный коттедж, которым владеет Нейт, расположенный на горе за пределами штата. Мы ехали час, чтобы добраться сюда, а теперь нам нужно идти пешком, о чем я ворчу уже полчаса.

Несмотря на то, что мы оба одеты в походную одежду и ботинки, каждый шаг кажется пыткой. Я плохо отношусь к физическим нагрузкам, понятно?

Нейт тоже должен это знать, потому что он вздыхает, поднимает меня и несет на спине. Дискомфорт забыт, и я издаю легкий визг, когда мое тело прижимается к нему. Я всегда буду трепетать от той легкости, с которой он меня держит, как будто я ничего не вешу.

— Я чувствую себя принцессой, — говорю я ему на ухо, вызывая скачок мускулов на его челюсти.

— Считаешь себя принцессой?

— Посмотри, у меня есть тот, кто носит меня на руках. Я счастливица или кто? — я трусь своей грудью о его спину.

Он крепче сжимает мою ногу.

— Прекрати.

— Прекратить что? — я изображаю безразличие.

— Перестань тереться о меня, или я трахну тебя у дерева, и тебе придется идти остаток пути.

Эта долбаная часть его такая соблазнительная, но все равно делаю по-своему. В качестве компромисса я крепко обвиваю ноги вокруг его талии, хоть он и держит их, неся нашу сумку. Нейт в этом силен. Он может поднять меня и сумку, и по-прежнему идти пешком, как никто другой.

Я также погладила его лицо, обхватив рукой его шею. Обычно он останавливал меня — или он останавливал меня в прошлом. Но теперь он сдался. Как будто он отказался от попыток уложить меня спать в моей собственной постели. Я либо засыпаю у него на коленях, либо в его постели. Он также перестал ненавидеть громкую музыку, пока мы говорим, я превращаю его в фаната Twenty One Pilots. NF тоже. Однажды я сказала ему, что это такое прекрасное совпадение, что он и NF носят одно и то же имя, но он просто сердито посмотрел на меня. Он так ревнует даже к певцам, и мне это слишком нравиться.

Во всяком случае, кофе тоже в списке вещей, от которых он отказался. Да, теперь ему больше нравится мой зеленый ванильный чай. Скоро ему понравится и ваниль.

Я медленно, но верно меняла его мнение о вещах.

А он просто говорил:

— Нет, это окончательно и не обсуждается, — а затем я снова открываю эту тему, пока он меня не послушает.

Как в случае со Сьюзен. Скоро будет суд, и он сказал, что я не должна давать показания, но я настояла на своем. Аспен вроде как согласилась со мной, что было удивительно, но сейчас мы двое против одного, так что я полностью даю показания.

Может быть, если я буду достаточно решительна, я тоже изменю его правило «без чувств», хотя у меня нет никаких неправильных представлений об этом. В глубине души он жесткий, холодный человек, и я не думаю, что у меня достаточно выносливости, чтобы перелезть через стены его крепости.

Но я могу развить эту выносливость.

Да, я ненавижу физические нагрузки, но я за выносливость.

Наконец мы добрались до коттеджа. Снаружи это похоже на сцену из фильма ужасов со всеми старыми деревянными колоннами и всем остальным, но внутри… уютно.

Деревянный пол сияет под вечерним солнцем, а занавески бросают желтоватый свет на небольшую гостиную. Есть красочный диван и кресла. Даже ковер представляет собой мозаику радостных цветов и форм.

Нейт помогает мне соскользнуть с его тела, и на его великолепном лице почти нет капли пота. Мой муж выглядит крутым и красивым в костюме, но он восхитителен в походной одежде, которая растягивается на груди и обвивает его сильные бицепсы, как вторая кожа.

Он мог бы быть немного менее совершенен, но опять же, у таких богов, как он, нет недостатков.

Мы снимаем туристические ботинки у входа, когда я говорю:

— Ты ведь не сам это украшал?

— Как ты узнала?

— Это не в твоем стиле.

— А ты знаешь мой стиль?

— Конечно. Я бывала у тебя раньше, там все серое и все такое. Ты не прикоснешься к цветному даже под дулом пистолета.

Он обнимает меня, прижимая к своему телу.

— Я прикасаюсь к тебе, не так ли?

— Я не красочная.

— Гвинет, ты самая яркая принцесса, которую я когда-либо встречал.

Я чуть не застонала от этого и превратилась в пятнадцатилетнюю девчонку, которая пряталась всякий раз, когда видела его, потому что он выглядел слишком серьезным, чтобы на него смотреть.

Ему действительно нужно прекратить говорить такие вещи, потому что мое сердце начнет неправильно понимать это, и тогда у нас возникнет огромная проблема. Словно я влюбляюсь в него.

Как будто ты уже не сделала это, Гвен.

Я отвергаю эту идею и ухожу от него, потому что совершенно не теряю чувствительности к тому, чтобы его руки схватили меня. Я не внесла их в список и не хочу.

Гуляя по коттеджу, я прикасаюсь к маленьким фигуркам аниме-персонажей, выстроенным в ряд у телевизора.

— Они определенно принадлежат не тебе.

— Раньше это было укрытие для меня и Николаса. Он привел меня сюда летом, чтобы ненадолго уехать от родителей и города.

Я хватаю фигурку девушки с розовыми волосами и поворачиваюсь к нему лицом. При упоминании о брате черты его лица потускнели, и стены его крепости снова возводятся.

О Боже. Как я могла не подумать об этом после визита Дебры? Дело не только в его родителях, не так ли?

— Вы были близки?

Он неопределенно кивает, затем направляется на кухню и исчезает за стойкой.

— Я приготовлю ужин. Иди прими душ.

— Я помогу, — я подбегаю к нему.

Ни за что я не позволю ему снова строить стены. Я ненавижу их. Его крепости, его холодность и его раны, в которые никто никогда не заглядывал. Он слишком холоден, чтобы позволить кому-либо войти, и люди обычно слишком его боятся, чтобы пытаться.

Но не я.

Что ж, я могла быть немного напугана в прошлом, когда была молода и невежественена, но теперь это не так.

Я достаю принесенные овощи и начинаю мыть их под краном.

— Каким человеком был Николас?

— Наследником клана Уивер.

— И твоим братом?

— Это тоже, но его самая важная роль была быть наследным принцем, и к нему относились соответственно.

— А ты?

— А что я?

— Ты тоже член семьи Уивер.

— Нас объединяет только фамилия. Я никогда не был так хорош, как Ник, ни в учебе, ни в спорте, ни в существовании. Он выиграл у них всех, и я должен был стать вторым.

— Ты не номер два, Нейт, — ты мой номер один. Но я не говорю этого, потому что это получится эмоционально и беспорядочно. Вот что такое чувства. Сумбур. — Ты ненавидел его за то, что он был любимцем ваших родителей?

— Иногда мне так казалось, но я никогда не мог по-настоящему ненавидеть Ника.

— Почему?

На его лице легкая улыбка, когда он режет овощи.

— Потому что он был моим родителем. Будучи на десять лет старше меня, он так легко вошел в эту роль. Он тот, кто следил за тем, чтобы обо мне позаботились, чтобы я хорошо ел и спал. Он тот, кто всю ночь проводил рядом со мной, когда я болел, потому что моей маме было плевать. Он научил меня тому, чему отец должен научить своего сына. Опять же, потому что мой отец был слишком занят, чтобы обращать на меня внимание. Благодаря ему я знаю, что такое мир.

— Он был таким крутым.

— Да. Ник также был прирожденным лидером, поэтому для него было наиболее разумным пойти по стопам моих родителей. У них были большие планы на него, и его политическая карьера была намечена с самого детства. Но он все бросил, женившись на женщине из среднего класса, которую моя мать не одобряла. Они затеяли долбанную драму по этому поводу, особенно моя мама. Она была злобной и обидела Джулию, жену Ника, потребовав, чтобы он развелся с ней.

Боже. Дебра — сука, которой хочется, чтобы ее сыновья разводились. Или, полагаю, женились на женщинах, которых она выбирает.

— Ты имеешь в виду, как она поступила с тобой?

— Ее реакция на меня была ничем по сравнению с тем, как она вела себя с Ником и Джулией. Она была абсолютным кошмаром и использовала свое влияние, чтобы уволить Джулию с работы и фактически занесла ее в черный список в Нью-Йорке.

— Что сделал Ник? — я перестаю притворяться, будто сосредоточена на том, чтобы помочь ему подготовить ингредиенты, и прислоняюсь к стойке лицом к нему.

— Сначала он боролся с этим, но было слишком много драмы и ежедневных драк, и он оказался между двух огней. Но потом он дал моим родителям выбор — либо они оставят Джулию в покое, либо он сожжет все их планы на него. Они пригрозили отречься от него, и я никогда не видел своего брата с таким облегчением, как в тот момент. Как будто он нес груз с самого рождения и наконец смог от него избавиться. Он предпочел отречься, забрал Джулию и уехал из страны. Просто так. Несколько лет спустя он и его жена погибли в результате несчастного случая, и Себастьян переехал к нам.

Тогда я это вижу. Боль. Это из-за того, что его плечи сгибаются, а движения становятся скованными.

Причина, по которой он строит стены, не из-за холода, а из-за боли.

— Ты ненавидишь его за это, не так ли? Ты ненавидишь, что он оставил тебя один на один с родителями, которые никогда не заботились о тебе. Он бросил тебя

— Я был достаточно взрослым. Он не бросил меня.

— Сколько тебе было? Десять, когда он ушел? Ты был недостаточно взрослым, Нейт.

— Он сделал то, что должен был сделать. Я не виню его за то, что он захотел вырваться из лап моих родителей. На его месте я бы поступил так же.

— Нет, ты бы не стал. Ты заботился о Себастьяне после смерти его родителей и никогда не оставлял его в лапах дедушки и бабушки. Ты ни разу не отвернулся от него, даже когда он несколько лет назад вел себя плохо. Потому что ты не хотел, чтобы он был похож на своего отца или на тебя, верно? Ты хотел, чтобы у него были все возможности, чтобы он мог выбирать свое будущее.

— Он этого заслуживает.

— И ты заслуживал того, чтобы твои родители и брат не бросили тебя. Они придурки.

Он останавливается.

— Никогда не называй Ника придурком.

— Но он был им. Он знал, что ты останешься совсем один, и все равно ушел, потому что был эгоистом. Как моя мама. Людям вроде них наплевать, кого они бросят, а потом заберут жизни, как будто нас никогда не было, и это неправильно, ясно? В пустые дни все беспорядочно и больно, потому что я все думаю: разве я недостаточно хороша? Была ли я всего лишь камнем в ее жизни, который она так легко отбросила и продолжила жить своей жизнью? Я была не нужна?

— Эй, — он хватает меня за плечи, и тепло его больших сильных рук просачивается под мою кожу. Это подстраховка, за которую я могу держаться изо всех сил и не беспокоиться о том, что она сломается и отпустит меня.

— Ты нужна, Гвинет. Ты слышишь меня?

— Ты тоже не лишний, хорошо? К черту твоих родителей только за то, что они осознали твою ценность после потери брата. Я хочу их ударить. Особенно твою маму. Она самая худшая из всех. По крайней мере, моя собственная мать решила исчезнуть с самого начала. Дебра была там, но ничего не сделала, чтобы заслужить титул матери. Я выскажу ей все это, когда увижу в следующий раз.

— Да неужели?

— Да, и я метафорически ударю ее тоже. Я не могу сделать это физически, или она подаст на меня в суд за нападение, а затем расскажет СМИ слезливую историю, и они ей поверят. Ох.