Империя желания

Глава 24

Натаниэль

— Я думал, что ты не выдержишь миссис Уивер.

Я смотрю на своего племянника, когда он садится на стол для переговоров лицом ко мне. Остальные партнеры ушли, но он остался, чтобы сыграть ублюдочную роль.

— Ты знал, что она придет, но не сказал мне?

Он поднимает руки вверх.

— Эй. Мне позвонили только после того, как она ушла. В ярости со всей свой высокомерной славой миссис Уивер. Она продолжала спрашивать, знаю ли я, а затем сказала, что, конечно, знаю, и что я должен нести ответственность, если это станет достоянием общественности и все эти забавные вещи. Но больше всего ее по-королевски разозлило, что «маленькая девочка» выгнала ее. Гвен действительно это сделала?

— Гвинет. Её имя — Гвинет, — и она это сделала. Она выгнала мою мать, хотя она не из тех, кто демонстрирует грубость без причины. Несмотря на ее умный язык и дерзость, она не противник. Но у нее сильное чувство справедливости, и это подтолкнуло ее к такому разговору с миссис Уивер.

Я был в мрачном настроении с тех пор, как она уехала сегодня утром. Я удивлен, что смог провести эту встречу с достаточным количеством аргументов.

Так не должно быть. Это все не должно казаться пустым, грубым и непреклонным, как будто что-то внутри меня безжизненно. Как будто ее пустота сейчас со мной, и я не смог бы избавиться от нее, даже если бы попытался, потому что эта пустота ограничивает мое дыхание, как бы я ни развязывал галстук.

И поскольку она передала мне свою пустоту, возникает желание найти ее, черт возьми, вразумить ее, чтобы она перестала мечтать обо всем девичьем. Потому что это, черт возьми, девичьи мечты, заблуждения и все, что между ними.

Но даже если я поговорю с ней, она заставит эти мечты сиять ярче и ярче. Гвинет — человек, который любит маленькие жесты, но из-за них тоже сильно падает. И я не могу позволить ей смириться с этим.

— Она больше похожа на Кинга, чем я думал, — Себастьян весело улыбается, и я хочу стереть это с его лица. Я не хочу, чтобы она радовала его или кого-нибудь еще. Я единственный, кому должна быть предоставлена такая роскошь.

Несколько месяцев назад он никогда бы не улыбнулся и не развеселился. Но с тех пор, как он вернулся со своей девушкой Наоми, я вижу, как сквозь него проявляется еще больше его прежнего очаровательного «я», и это приносит облегчение. Я ненавижу ворчливого и сварливого человека, которым он стал после ее ухода. Но это не значит, что я позволю ему повеселиться за мой счет.

— Если ты закончил, возвращайся к работе.

— Я еще далек от завершения. Ты все еще не сказал мне, что будете делать.

— Что?

— С миссис Уивер.

— Я не забочусь ни о ней, ни о ком-либо еще.

— Но она могла быть права. Вся ситуация может иметь неприятные последствия.

— И я позабочусь об этом соответственно, когда это произойдет.

— Это не похоже на тебя, Нейт.

Я смотрю на него, хотя понимаю, что он говорит. Я не из тех, кто двигается, не считая своих шагов и возможных последствий. Несмотря на поспешное решение жениться на Гвинет, я изучил результат. Я знал, что могут возникнуть осложнения, потому что не доверяю Сьюзен и ее разрушительным действиям. Хотя отец Кинга был достаточно умен, чтобы заставить Сьюзан подписать соглашение о неразглашении, запрещающее ей клеветать на его семью, включая Кинга и Гвинет, в прессе, иначе она потеряет какое-либо право на его деньги, я знаю, что это не гарантия. У меня даже есть заявление для прессы на всякий случай.

Но этих мер предосторожности вдруг стало недостаточно. Потому что в тот момент я не рассчитывал заходить так далеко с Гвинет.

Я не рассчитывал попробовать ее на вкус и стать зависимым. Я не рассчитывал, что меня так увлечет связь с ней, что я больше не смогу видеть свет в конце туннеля.

— Я разберусь с этим, когда это станет проблемой, — говорю я Себастьяну, который все еще ждет.

— У тебя есть что-то готовое?

— Конечно.

— Как насчет Гвен?

— Она не имеет к этому никакого отношения.

— В смысле? Она твоя жена. Конечно, имеет.

Я люблю это. Она твоя жена. Однако все остальное, что он сказал, не имеет такого же воздействия.

— Она не будет замешана в этом и это окончательно, Себастьян. Даже не думай рассказывать ей об этом, если что-то пойдет не так. Я не хочу, чтобы она была вовлечена. Понятно?

Он медленно кивает, но смотрит на меня так, как будто мы встречаемся впервые.

— Ты другой.

— В плане другой?

— Несколько недель назад, клянусь, ты бы заставил ее встать перед прессой с тщательно написанным заявлением, и ты бы подготовил ее как произнести его с правильными эмоциями и языком тела, которые казались бы невинными, но на самом деле все было бы рассчитано. Ты бы превратил это в слезливую историю, потому что это то, что у тебя получается лучше всего, не так ли? Ты используешь цели своих клиентов как мотиватор, чтобы превратить их в актеров и выиграть дела. Вот как ты зашел так далеко.

Это правда.

Вот насколько велики и безграничны мои амбиции. Я выигрываю дела, чтобы использовать их как ступеньки. Я выигрываю дела не потому, что у меня есть чувство справедливости, а потому, что меня мучает ненасытная потребность пойти дальше.

В любое место.

Как поезд.

— Она не одна из моих клиентов. Она дочь моего лучшего друга.

— И все? — он снова улыбается.

— Что, черт возьми, это должно значить?

— Не занимай оборонительную позицию, дядя. Я просто задаю невинный вопрос. Она для тебя всего лишь дочь Кинга?

— Отвали.

— Я получил ответ, который мне нужен.

— Почему ты так счастлив? Я думал, ты против этого брака.

— Это было тогда, когда я подумал, что она попала в одну из твоих паутины и станет еще одной ступенькой, но оказалось, что это не так. А может, все было далеко не так, — он спрыгивает со стола и хлопает меня по плечу. — Удачи, Нейт.

— С чем?

— Хоть раз оказаться в чьей-то паутине.

И с этими словами он выходит, напевая веселую мелодию.

Его слова весь день крутятся у меня в голове, отказываясь заткнуться или исчезнуть.

И когда пора возвращаться домой, я готов перестать игнорировать присутствие Гвинет. По словам Грейс, она провела весь день с айтишницей, и я знаю, что это одно из ее успокаивающих мест, поэтому я не вызывал ее. Она все равно отдала моему ассистенту всю работу, о которой я ее просил, так что у меня не было причин для этого.

Теперь я знаю.

А теперь мне нужно усадить ее и рассказать обо всех вариантах. Те, о которых я говорю со своими клиентами, чтобы у них не было радужных мыслей о том, что их ждет в реальном мире.

Я никогда не хотел, чтобы Гвинет подвергалась этому воздействию, но мне нужно, чтобы она была подготовлена. Мне нужно, чтобы она могла стоять прямо, даже если она станет мишенью.

Но она не из ИТ-отдела. И ее молчаливой подруги тоже нет. Моя челюсть сжимается, когда один из инженеров говорит мне, что она ушла с Джейн и Кристофом.

Конечно, опять этот гребаный Кристоф.

Я беру свой телефон и звоню ей, когда иду к машине, но она не отвечает.

Мой кулак так сильно сжимает руль, что я чуть не срываю его с петель.

Затем я снова набираю её номер, выезжая из W&S. По-прежнему нет ответа.

Я развязываю галстук, нажимаю на педаль газа и добираюсь до дома за рекордно короткое время. Ей действительно нужно научиться отвечать на свой гребаный телефон.

Однако, когда я вхожу в дом, в воздухе не слышно громкой музыки, не слышно ее фальшивого пения и хаотичных танцев.

Тихо.

Безжизненно.

Пусто.

Точно так же, как дыра, в которой она меня оставила.

Марта уехала на день, и это всего лишь один гигантский тихий дом. Не так давно это было бы моей гаванью. В конце концов, это то, что я предпочитаю — тишина, порядок и полная дисциплина.

Это то, ради чего я работаю, ради чего мне нравится возвращаться домой. Но сейчас та же тишина звучит жестоко и чертовски неправильно.

Я снова звоню ей и дергаю галстук, когда она не берет трубку.

Моя голова забита изображениями ее с Кристофом, и я чуть не сломал телефон, который продолжает звенеть у меня в ухе.

Я на грани того, чтобы сломать и другие вещи.

Мои мысли представляют места, где он держит ее руками, где его руки лежат на ее гребаном теле. Том же самом теле, которое принадлежит мне, и никто не должен к нему прикасаться, кроме меня.

Но что действительно заставляет меня потерять терпение, так это то, что он касается ее не только физически, но и эмоционально. Что он там, где я, блядь, никогда бы не оказался.

Это ввергает меня в навязчивый мыслительный процесс, в который я бы не позволил себе закручиваться при нормальных обстоятельствах.

Но это далеко не нормально.

Я решаю сосредоточиться на работе, потому что это обычно проясняет мой разум.

Но не сегодня вечером.

Потому что я все время смотрю на часы, на отсчитываемые минуты и часы.

Я все думаю о том, как она вмешивается, чтобы конфисковать мой кофе и заменить его зеленым чаем со вкусом ванили. По ее словам, чай лучше для моего здоровья, и она не может заставить меня заболеть.

— Я вроде как защитница W&S прямо сейчас. Представляешь, если могучий Нейт Уивер заболеет? Нет, потому что этого не может случиться, — сказала она однажды вечером, ставя чай на мой стол. На ней были одна из ее бесчисленных пар крошечных джинсовых шорт и майка, которая спадала с ее бледных плеч, а влажные волосы покрывали поясницу. Из-за нетерпения она никогда не сушит волосы должным образом.

— В тысячный раз говорю — я предпочитаю кофе, Гвинет.

— Кофе не дает спать по ночам. Поверь, чай лучше

— И я должен поверить тебе на слово?

— Ага. Как твоя личная помощница, я знаю, что делаю.

— Личная помощница?

Она усмехнулась, взъерошила волосы и откашлялась.

— Да.

— Я не помню, как давал тебе этот титул.

— Я сама выбрала. Дело не в тебе, Нейт. Речь идет о наследии W&S и папы.

— Я понимаю.

— Так что тебе придется смириться с этим.

— Неужели?

— Ага.

— Скажи мне, должна ли моя личная помощница одеваться так? — я указал на её топ, на котором заглавными буквами было написано «Чертовски хорошая девочка».

Не прерывая зрительного контакта, она схватила его за подол и потянула вниз, пока он не прижался к ее груди. На ней не было бюстгальтера, потому что один из ее розовых сосков выступил наружу. Мой член прижался к моим штанам.

— Разве я не такая?

— Какая?

— Хорошая девочка.

— Ты чертовски отвлекаешь, вот кто ты, — я постучал по столу. — Подойди сюда.

— Зачем? — она растягивала свою майку, пока я не увидел второй ее сосок. — Ты собираешься сделать меня хорошей девочкой?

— Все будет с точностью до наоборот. Подойди сюда. Сейчас же.

Она это сделала, и я показал ей, насколько она плохая, пока на ней была только майка. А потом она уснула, а я сидел на диване в своем кабинете, и всю ночь был в смятении.

Но это не сравнить с тем, в каком сейчас я в смятении. Уже поздно, а она еще не пришла домой, не говоря уже о том, что она все еще не отвечает на телефонные звонки.

Когда я уже подумываю о том, чтобы вернуться в фирму и получить номер Кристофа в отделе кадров, телефон у меня в руке завибрирует.