Святой вечер

Я не должна была думать о том, о чем думала в тот момент. Я не должна была вспоминать, как он пах, когда лежал на мне и терся об меня, пока я не кончила. Или то, как он любил скользить рукой между моих бедер сзади, когда я лежала на животе, пытаясь закончить домашнее задание поздно вечером. Или как его горло издавало этот низкий рычащий звук, а его адамово яблоко покачивалось, когда он запрокидывал голову назад каждый раз, когда дрочил на мой живот.

Я должна была сосредоточиться на том, что он только что поднял Татум и бросил ее в бассейн, а теперь направляется прямо к моему креслу.

Но я не могла перестать смотреть на то, как вода прижимается к ткани и подробно описывает каждый контур его члена.

Его руки теперь были на моей талии, поднимая меня в воздух перед собой.

Дерьмо. Черт, черт, черт.

— Продолжай так смотреть на мой член, и ты узнаешь, каково это внутри тебя, — сказал он позади меня, прямо перед тем, как укусить за задницу.

Я хотела этого. Боже, как я этого хотела. Я много думала о том, на что это будет похоже — он заполняет меня, растягивает, толкает за пределы, о которых я даже не подозревала.

Я почти потерялась в этом, почти забыла, что мы были на улице, а в нескольких футах от нас находилась моя лучшая друга.

Потом он бросил меня в бассейн.

Холодная вода жалила мою кожу, как тысячи иголок, и я едва успела задержать дыхание. Наконец, мои ноги уперлись в бетонное дно и вытолкнули тело обратно.

Тут же я оглянулся в поисках Татум, надеясь, что она не была свидетелем всего этого кусания за задницу. К счастью, она не обратила внимания, пробираясь к ступенькам и приглаживая волосы.

— Какой же ты мудак, Линкольн! — крикнула она, вылезая и хватая полотенце, чтобы вытереть лицо.

Я услышала его смех позади себя, прежде чем почувствовала, как его подтянутое тело прижалось к моей спине. Было приятно слышать его смех после того, как я увидела, как он выглядел прошлой ночью.

— Она собирается увидеть тебя. — Я попыталась отодвинуться, но он остановил меня, зацепив пальцем резинку бикини. О, Боже.

Он лизнул раковину моего уха, затем прикусил мочку. — Тогда пусть она меня увидит.

Линкольну было совершенно наплевать на последствия. Он жил моментом.

— О чем вы двое там говорили? — Его рука пробралась к передней части моих трусиков и медленно провела по краю.

Я жила ревностью Линкольна. Так же, как он жил ради моей. Мы играли друг с другом в эту ядовитую игру в притяжение и отталкивание с того самого момента, как начали встречаться.

— Кайл Бланкеншип, — сказала я совершенно бесстрастно. Не ложь.

Линкольн напрягся, прижавшись к моей спине. — А что с ним? — Его голос был напряженным. Я знала этот тон. Он говорил так, когда сдерживал своих демонов.

Я пожала плечами.

Он прижал свой член к моей спине и укусил за плечо. — Продолжай трахаться со мной, детка. Посмотрим, как это сработает для тебя.

У меня перехватило дыхание, когда я посмотрел на Татум, которая стояла к нам спиной и сушила волосы полотенцем. — Линкольн. — Я тяжело сглотнула, потому что… боже.

— Что бы ты сделала, если бы я отодвинул это в сторону? — Его горячее дыхание пронеслось над моим ухом.

— Ты не можешь. — Мои слова были слабыми, как и моя сила воли.

— Наблюдай за мной. — Линкольн просунул палец внутрь, вдоль моей щели, и мое тело горело от его прикосновения, несмотря на холодную воду, окружавшую нас. Он прижал палец к моему клитору и стал тереть медленными, мучительными кругами. Затем он ввел еще один в мою дырочку. — От этого больше не убежать, Птичка. — Он наклонился и укусил меня за шею. — Сегодня это будет мой член.

А потом он убрал руку и отступил от моего тела как раз вовремя, чтобы Татум повернулась и показала средний палец. Он засмеялся, а затем вылез из бассейна, как будто не играл на моем теле, как на инструменте. Это была моя жизнь, и я любила ее, какой бы поганой и неблагополучной она ни была.

Я согнула колени и позволила воде остудить жар, кипевший внутри. Линкольн медленно просачивался внутрь меня во всех смыслах — во всех, кроме одного. И я знала без сомнения, что сегодня вечером впущу его и туда.