Святой вечер

Глава 18

Лирика

Иногда мысли могут быть разрушительными. Иногда они становились темным туманом, который клубился вокруг и сжимался все сильнее и сильнее, пока не становилось невозможно дышать. Как питон.

С каждым вдохом я боролась со своими мыслями. С каждым прошедшим днем надежда отказывалась расцветать.

Один день сменялся другим, и не успела я оглянуться, как на мне было свадебное платье без бретелек цвета шампанского, и я смотрела на свое отражение в зеркале во весь рост. Платье было из мягкого тюля с кружевным рисунком на лифе, который поднимался от талии вверх и обхватывал мою грудь. Моя нога выглядывала из разреза, который шел до самого бедра.

Я выглядела достаточно красивой. Моя лодыжка зажила, а порезы на руке исчезли.

Я должна была чувствовать себя принцессой на пути к тому, чтобы стать королевой.

Вместо этого я чувствовала себя как один из тех старых, обветшалых домов, на которые наносят свежий слой краски, чтобы обманом заставить кого-то купить его.

Собственность.

Миссис Мактавиш стояла позади меня, застегивая пуговицы на спине моего платья. За последние две недели она начала мне нравиться. Каждый день на завтрак и ужин она садилась со мной за стол, накрытый на двадцать персон, пока я ела… одна. Грей никогда не ел со мной. После того дня в библиотеке я видела его только во время купания, когда он садился на пол и читал мне. Он увлекался классикой, как и я. Думаю, я действительно напугала его до смерти в первую ночь здесь. Это о многом говорит, учитывая, что он не был похож на человека, которого легко напугать.

Он никогда не говорил о человеке в коттедже, как и я. Все, что было связано с той ночью, я предпочла бы забыть.

Миссис Мактавиш сказала, чтобы я не принимала близко к сердцу его отсутствие днем. Она сказала, что Грей много работает и что я научусь приспосабливаться.

До того, как меня забрали, мой мир был стремительным и захватывающим. Теперь я проводила дни, бездумно гуляя по пустому дому размером с небольшой замок, гадая, что находится за запертыми дверьми, читая на улице на одеяле в траве и слушая плейлист, который напоминал мне о другой жизни.

Я не хотела приспосабливаться к этому.

Каспиан и Грей спасли меня из Ада только для того, чтобы заманить в ловушку в Чистилище.

— Ты прекрасно выглядишь, дорогая. — Слова миссис Мактавиш выдернули меня из моих мыслей, пока они не уплыли в то место, где темный туман душил меня.

Я втянула живот, когда она стянула ткань у меня на спине. — Ты так говоришь, как будто это мой настоящий день свадьбы.

— Это единственный, который у тебя когда-либо будет. — Голос Грея прозвучал позади меня, заставив меня замереть. — Реальнее не бывает.

Я смотрела в зеркало, как миссис Мактавиш отходит в сторону, позволяя Грею занять ее место. Мои глаза встретились с его глазами в отражении. — Тебе когда-нибудь говорили, что видеть невесту до свадьбы — плохая примета?

— Я не верю в приметы. — Глаза Грея задержались на моем лице, затем опустились к его пальцам на моей спине. Он стягивал платье, застегивая пуговицу за пуговицей.

Затаив дыхание, я смотрела на себя в зеркало. Я почти не узнавала девушку, смотрящую на меня. Моя бледная кожа стала мягкой, золотисто-бронзовой от всех часов, проведенных за чтением на солнце. Мои прежде длинные светлые волосы теперь были иссиня-черными и длиной до плеч. Грей сказал, что чем меньше я буду похожа на себя, тем лучше мне будет.

Пусть мы находимся за океаном от моей прежней жизни, но наш брак не был бы тайной. Мы бы ходили в разные места, встречались с людьми. Он был важным человеком с важными друзьями, а важные люди не прячутся.

Миссис Мактавиш провела последнюю неделю, обучая меня моей «биографии». Я больше не была Лирикой Мэтьюс. Она была не более чем очередной статистикой. Теперь я была Лорен Рэдклифф, племянницей королевы Айелсвик. В возрасте двенадцати лет меня отправили в школу-интернат в Пенсильвании, чтобы я «изучала американскую культуру». А с Греем я познакомилась на официальном мероприятии прошлой весной, когда вернулась домой. Он объяснил мой акцент, почему никто в Шотландии никогда меня не видел и почему кто-то из США мог подумать, что я выгляжу знакомо. Мы рассказали эту историю, потому что правда была уродливой. Люди не могли переварить правду. Поэтому мы кормили их красивой ложью.

Теперь я официально была теорией двойника Зоуи Дешанель/Кэти Перри. Где-то там кто-то сравнивал изображения новой меня со старой и удивлялся, почему мы так похожи.

Мне приходилось каждый день часами искать картинки и смотреть видео на YouTube, потому что я даже никогда не была в Пенсильванской школе-интернате.

Грей закончил с моими пуговицами, затем расправил плечи. Все в нем было безупречно, от того, как его волосы обрамляли четкие линии лица, до того, как смокинг обтягивал его широкие плечи и худощавое телосложение.

От Грея захватывало дух. Он был таким красивым, что у меня болела грудь от одного взгляда на него, потому что я знала, что должна была думать, что он ужасен. Если бы он был уродлив, ненавидеть его было бы легко.

Я не ненавидела его.

Я не могла его ненавидеть.

— Повернись, — сказал он, как будто у меня был выбор, но в тот момент, когда слова покинули его рот, он схватил меня за талию и развернул лицом к себе.

Его гладкие кончики пальцев коснулись моего лица, заставив мое сердце заколотиться. Он сделал шаг вперед, закрывая сантиметры между нами.

Мое тело напряглось. — Что ты делаешь, Грей? — Слова вырывались между неровными вдохами.

— Я не хочу, чтобы мой первый поцелуй с тобой произошел на глазах у публики. Они узнают, и весь этот фарс пойдет прахом. — Еще один шаг вперед. Еще одна заминка в дыхании. Шарада. Еще одно напоминание о том, что это не совсем моя жизнь. — Любой другой мужчина трахнул бы тебя в сыром виде в течение первой недели.

Ох.

Внезапно я поняла, почему он держался в стороне. Он не был похож на остальных. Так же, как я не была похожа на других девушек в той комнате. Они хотели быть там. Они хотели быть избранными. Грей хотел этого не больше, чем я. Он избегал Судного дня, потому что не хотел в этом участвовать. До меня. Пока девушка, которую он спас, не спасет его в ответ. Я ничего от него не ждала, и взамен он подарил мне свободу. Ну, столько, сколько он мог дать.

— Не смотри на меня так, — сказал он.

— Как?

— Как будто я герой. — Его взгляд переместился на мое лицо, изучая меня, ища что-то, но я не была уверена, что именно. — Ты видела, что я могу сделать. Это не сказка. Здесь нет счастливого конца. Я не собираюсь влюбляться в тебя. — Его челюсть напряглась. — Я не способен на это. — В его глазах была тьма, за которую я не могла зацепиться. Они несли тайны его души, которые я не могла разгадать. В этом человеке было гораздо больше того, что я видела до сих пор, гораздо больше того, что он мне рассказывал. Он был так же сломлен, как и я. Он просто по-другому собирал свои кусочки. — Я даже не собираюсь трахать тебя вне церемоний Консумации.

Он сказал «церемонии». Во множественном числе.

Мое платье казалось слишком тесным. Комната казалась слишком маленькой. Воздух втягивался вокруг меня.

Дыши, Лирика.

Я сглотнула и сосредоточилась на настоящем моменте. Об остальном можно будет побеспокоиться позже. — Ты сказал, что они узнают, что ты не целовал меня. Разве они не будут знать, что ты не прикасался ко мне? Если они будут наблюдать?

— Они не будут знать. Твое тело будет подчиняться моей воле. Я позабочусь об этом. — Его рука провела по моему лицу, к подбородку, затем по горлу, остановившись на впадинке чуть выше ключицы. Другой рукой он провел большим пальцем по моей нижней губе.

Мой живот сжался, когда тепло разлилось по телу, согревая мои щеки.

Его губы сложились в дьявольскую ухмылку. — Видишь?

Засранец.

Я ненавидела то, что он был прав. Ему удалось за две секунды превратить меня из паникующей о будущем в задыхающуюся.

В его голубых глазах мелькнула тьма, когда он наклонился вперед и вдохнул в меня воздух.

А потом он поцеловал меня.

Это не было территориальным и агрессивным, как Линкольн всегда целовал меня. Это было медленно. Это было осторожно. Как эксперимент. Губы разошлись, языки заплясали. Кончики пальцев ласкали кожу, а сердце билось в такт. Я почти позволила себе потеряться в этом.

Потом все закончилось.

Он уронил руку, сделав шаг назад, и холодная маска опустилась на его лицо. — Поправь свою помаду, прежде чем появиться в саду.