Святой вечер

Боль от предательства моего тела была почти калечащей. Но я не могла остановить свои чувства. Я хотела отключить их.

Я пыталась отключить это.

Почему я не могла выключить их?

Его большой палец обвел мой клитор, доводя меня до того места, которого жаждало мое тело, доводя меня до самого края. Наслаждение пронеслось по моим венам, когда я стояла на краю пропасти, готовая к падению.

Готова. Так готова. Прямо там…

Потом он исчез.

Его язык сменился его толстым членом, бьющим без пощады. Он входил в меня снова и снова. Его резкие вдохи наполняли воздух, а его пальцы царапали мои бедра. Это был не прежний нежный гигант. Это был зверь, предъявляющий свои права.

— Я говорил тебе, что заставлю тебя выгнуться. Видишь, какая ты мокрая для меня?

В моем животе запылал огонь, а руки еще крепче сжали простыни. Я открыла рот, и всхлип вырвался наружу, потому что Грей был прав. Я сломалась. И как бы я ни хотела, чтобы это был Линкольн, я знала, что этого никогда не будет. Как бы отчаянно ни желало этого мое тело, я знала, что этот момент — все, что Грей может дать. Через несколько секунд меня оставят здесь, одну, убирать наш беспорядок и вытирать собственные слезы, а он застегнет брюки и поведет остальных мужчин в библиотеку, где они будут потягивать скотч и обсуждать мировое господство — да чем бы они, блядь, ни занимались.

Я зажмурила глаза и вытеснила свои мысли из головы. Я попыталась перенести себя в то же место, куда Грей перенес свой разум. Я была почти там, в блаженной бездне оцепенения…

А потом он оказался сверху, его тяжелое тело накрыло мое маленькое. Он задвигал бедрами и застонал, но… ничего. Я была с Линкольном достаточно, чтобы знать, когда мужчина кончает, но Грей не кончал в меня.

— Я принимаю противозачаточные. Мне сделали укол в прошлом месяце. — Прямо перед тем, как они забрали меня. — Все в порядке, — прошептала я ему. Линкольн ненавидел презервативы, и мне нравилось чувствовать его обнаженным.

— Я не беспокоюсь о твоих противозачаточных, милая.

Его голос был напряженным, как будто ему потребовалась вся его энергия, чтобы сдержать себя. — Это было не для меня, — прошептал он мне на ухо. — И не для тебя тоже. — Он схватил меня за задницу и толкнулся в меня глубже, как я полагала, для шоу. Но это все еще посылало крошечные толчки удовольствия до самых пальцев ног. — Это было для них.

Для них. Это все было для них. Эти мужчины взяли нечто прекрасное, как секс в брачную ночь, и превратили это в нечто зловещее. Они были монстрами. Мы были жертвами.

Это не сказка. Здесь нет счастливого конца. Я не собираюсь влюбляться в тебя. Я не способен на это.

Я проигнорировала фоновый шум рук, сжимающих плоть, низкие ворчания и тяжелое дыхание и сосредоточилась на Грее. — Кто ты, черт возьми, такой? — Откуда у него столько контроля, когда все, что я хотела сделать, это сломаться?

Его челюсть напряглась, когда он отстранился от меня. — Тот, кого бы ты хотела никогда не знать.