Exodus L.B.

Глава 64.

Айви как раз заканчивает есть, когда позади нас, скрипнув, открывается дверь.

— Можно?

Я осторожно отстраняю ребенка, возвращаю на плечо приспущенный рукав платья, пока Мордекай не подошел ближе. Драко когда-то вот так же вломился без стука — и покраснел до корней волос, увидев мою грудь. Странно даже, никогда не думала, что он такой ханжа.

Мордекай, вероятно, гораздо проще относится к процессу кормления младенца, смущенным он не выглядит. Обходит нас, мягко глядя сверху вниз, и, поколебавшись, протягивает руки:

— Я могу ее взять?

Киваю. Он первый, не считая меня и домовихи, кто берет ее.

Айви выглядит совсем крошечной в его ладонях. Мне не приходится подсказывать, что надо держать ей голову, Мордекай все делает правильно и на удивление уверенно.

Слегка покачивая, он подносит мою дочь к окну — и долго рассматривает ее там с какой-то непонятной мне полуулыбкой. А потом тихо говорит то ли мне, то ли ей самой:

— Красивая девочка. Такая красивая…

Сидя в кресле, я смотрю на них один долгий, бесконечный момент хрупкого покоя. Нет, реветь меня больше не тянет, и все-таки от вида Мордекая с ребенком на руках вся моя слабость снова оказывается опасно близко к поверхности.

Ему очень идет.

— Грейнджер не возвращалась? — спрашиваю спустя минуту.

Он качает головой и отходит от окна, чтобы уложить Айви в колыбель.

— Вернется, когда Филч придет в себя. Мы оба думаем, ему есть что рассказать. А до тех пор ее присутствие необходимо в другом месте.

— В куче других мест, я бы сказала. Да и твое тоже… Почему ты не ушел с ней?

Мордекай делает шаг назад от колыбели и смотрит на меня:

— И оставить вас с Филчем? Его нельзя лишний раз переносить магией, но это не значит, что он не может быть опасен. У Гермионы пока хватает людей, я ей не слишком нужен.

Мне кажется, он лукавит, по крайней мере насчет последнего. Многие авроры остались в павшем Министерстве, кое-кто погиб, пытаясь защитить его снаружи уже после начала атаки. Грейнджер сейчас нужен каждый, кто способен сражаться.

— А что МКМ? Они ведь уже должны обо всем знать?

— Они знают, — отзывается Мордекай бесстрастно. — Нам предложили помощь в проведении эвакуации населения на континент. Но не более того. Для них Британия потеряна.

— Эвакуация… она в принципе-то возможна? Грейнджер ведь сказала, что больше половины из тех, кто пытался трансгрессировать через Ла-Манш, не… у них не получилось. Совы долетают, но…

— Думаю, дело в маггловских ВМС. Авианосцы, подводные лодки — на них должны быть носители «магоблоков», достаточно много, чтобы создавать заслон. Возможно, военные сами не знают, что встроено в их снаряжение. Они не могут окружить Острова сплошным кольцом, для этого у них недостаточно кораблей, и там, где есть бреши, все еще можно трансгрессировать… но, с другой стороны, они не стоят на месте, периодически перемещаются. Если мы отследим схему этих перемещений, то сможем безопасно «прыгать» на континент.

— Однако о полномасштабной эвакуации речи не идет, правда же?

Оставить эту страну сейчас — значит оставить ее навсегда. Я говорила Грейнджер о том, как страшно будет оказаться запертыми в резервации в Шотландии, но скитаться по чужой земле, лишившись дома… пожалуй, это хуже всего. Что останется после нас, если мы сбежим? Что останется моей дочери, если сдадимся?

— Нет. Мы никуда не уйдем.

Отчего-то то, как Мордекай это произносит, заставляет всмотреться в его лицо. Он никогда ничего не говорит просто так. Это же он — спокойный и уверенный, и каждому слову его можно верить. Хорошо, что Грейнджер не забрала его с собой… пускай даже там его помощь нужнее.

Я вздрагиваю, когда рядом с негромким хлопком появляется эльфийка.

— Мистер Филч очнулся! Мы сразу дали ему зелье, как вы велели!

— Спасибо. Мы сейчас подойдем.

Домовиха исчезает снова, чтобы проследить за Филчем, а я спрашиваю у Мордекая:

— Позовешь Грейнджер?

Он уже идет на выход:

— Отправь ей Патронуса, так будет быстрее.

Мой Защитник, появившись из воздуха, не сразу летит выполнять задание. Светящаяся кошка задерживается около спящего ребенка, плавно кружится над ним, отбрасывая голубые блики на нежное личико. И неудивительно, Айви — ее единственный оставшийся источник силы, мысли о ней питают всю мою радость. Во мне столько страха, и отчаяния, и боли, я и не надеялась, что все еще смогу наколдовать Патронуса — но нет, он здесь и готов послужить в меру своих возможностей.

Грейнджер я вижу из окна, пять минут спустя она появляется на главной дорожке перед домом. В первый раз трансгрессировать в мэнор ей помог фамильный перстень, но теперь у нее есть разрешение появляться здесь в любое время… пока Драко не запретит.

Мое присутствие при разговоре с Филчем не требуется, и все-таки, промаявшись в спальне несколько минут, тоже спускаюсь вниз. Из гостиной слышны голоса, мне не хочется туда заходить, чтобы не почувствовать на себе снова этот узнающий взгляд, который в любой момент может наполниться обвинением и ненавистью.

Поэтому я останавливаюсь, не доходя до дверей, и слушаю, обхватив себя руками.

— … он сам нашел меня, предложил сделку… — бормочет Филч, мне приходится напрячь слух, чтобы с расстояния разобрать слова. — Это казалось невероятным. Но что бы я потерял? Я согласился…

— Когда это произошло? — резко спрашивает Грейнджер — я с удивлением различаю гнев в ее голосе. Что-то я успела пропустить.

— В двухтысячном… В июле… Битва за Хогвартс — я был ранен, вы все, наверное, даже не знали, не заметили… Мне давали зелья, но они плохо помогали, потому что я не был волшебником. И все забыли про меня. Я уехал в Лондон встретиться с Адель. Про Эмбер я тогда ничего не знал, мы просто встретились в центре города, как старые знакомые. И после этой встречи он подошел ко мне прямо на улице.

— Агент Хаузен?

— Да. Дьюла Хаузен.

Филч еще много чего рассказывает, то и дело запинаясь и начиная тяжело дышать. Не нужно его видеть, чтобы понять, насколько ему плохо и какое усилие он прикладывает, просто продолжая говорить.

О том, как Хаузен предложил ему невозможное: шанс обрести магию, просто позволив провести над собой несколько экспериментов. О неделе в лаборатории СБ, когда его изучали, как лабораторную мышь, а потом…

— Он вложил камень мне в руки, — шепчет Филч. — Похожий на изумруд, только будто излучающий собственный свет. Такая сила! Я мог задохнуться от этой силы, но Хаузен… он каким-то образом помог мне справиться с ней. Он подсказал, что делать.

— Постойте-ка, — перебивает его Грейнджер. — Прекрасный камень? Тот, который якобы извлекли из зеркала Эризед и который исполняет сокровенные желания? Это же сказка.

— Такая же, как Дары Смерти? — спрашивает Мордекай, и что-то в его словах заставляет ее замолкнуть. Второй или третий раз на моей памяти, когда заучку переиграли, а я даже не могу посмотреть на ее лицо в этот момент. И что там за история с Дарами Смерти?

— Но ведь легенда о них противоречит легенде о добытых камнях, — возражает она наконец. — Прекрасный камень из Зеркала желаний, Воскрешающий — из Арки смерти, Философский — из Источника жизни. Мы знаем, что Философский камень на самом деле был создан Николасом Фламелем, а Воскрешающий...

— Его людям отдала сама Смерть, — Мордекай говорит это без капли сарказма. — О происхождении одного и того же артефакта могут ходить разные легенды, ты прекрасно это знаешь. Гермиона, не столь важно, откуда на самом деле взялся камень — ты видишь, каковы последствия. Можешь назвать мне иную силу, способную к ним привести?

Я слышу шаги — Грейнджер нервно расхаживает по гостиной.

— Даже если это тот самый камень — откуда он у маггла? Мистер Филч, что вам об этом известно?

Филч судорожно вздыхает.

— Я… не уверен, что Хаузен маггл.

Шаги прекращаются. По-моему, присутствующие даже забывают, как дышать.

— Поясните, пожалуйста, — негромко просит Мордекай.

— Я чувствовал, что могу не справиться с камнем, он был слишком… мощным, диким, необузданным. Когда я взял его, кожу на моих руках обожгло, она будто была готова слезть с мяса. Я потерялся, растворился в нем. Но Хаузен коснулся меня, привел в чувство. Он держал мою руку и направлял, пока сила втекала в меня. Я пожелал стать волшебником — и мое желание исполнилось. Меня снова изучали, на этот раз дольше, около месяца, а затем дали денег и отпустили. Я уехал из Британии… а спустя какое-то время мне стерли память. Я попросту забыл о встрече с агентом Хаузеном, обо всем, что со мной случилось. А тут это нападение, из-за которого я оказался в больнице… Врачи сказали, что кто-то пытал меня, выворачивал наизнанку мою память, чтобы выудить оттуда информацию… Думаю, все это как-то связано… И без пытки… я бы так ни о чем и не вспомнил…

В гостиной повисает тишина.

Я зажимаю рот ладонью, чтобы ни единым звуком не выдать свое присутствие. А звуков из меня рвется много… Внутри все разбивается вдребезги, и я хочу закричать, но не могу. Только зажмуриваюсь, подавляя желание сбежать наверх, в свою комнату. Я такого избавления не заслуживаю.

Филч не помнит, кто на самом деле отправил его в больницу.

— Вы считаете, вашу память стер агент Хаузен? — спрашивает Мордекай. Уж он-то знает, что случилось и кому мы обязаны внезапно вернувшимися воспоминаниями Аргуса Филча.

— Либо он, либо кто-то из волшебников, которые на него работали. Я никогда их не встречал, но мне почему-то кажется, что такие были… Он очень много знал о нашем мире, но знания его были… как бы вам сказать… заимствованными, словно он изучал нас, используя разные источники. У него были правительственные деньги, он мог бы нанять кого-нибудь… не слишком чистоплотного. Магов, которые продали бы ему информацию или услуги.

— Таких, как вы, хотите сказать? — Грейнджер уже почти не сдерживает презрения. — Вы вступили в сговор с магглами, мистер Филч, как минимум нарушив Статут о секретности. Как максимум — выдав ему наши величайшие тайны. Несмотря на то, что вы являлись сквибом, вам было известно местонахождение Хогвартса — откуда нам знать, что вы не рассказали о нем агенту Хаузену…

— Нет! — вскрикивает Филч.

— … а это страшное преступление, — Грейнджер снова прохаживается вдоль гостиной. — Тянет на госизмену с юридической точки зрения, а с моральной…

— Гермиона, — вступает Мордекай; судя по звуку, он встает с кресла. — Надо поговорить. Лаванда, подойди, пожалуйста! — зовет он громче.

Помявшись пару мгновений — не кидаться же туда сразу, выдавая, что я подслушивала — захожу в комнату. Грейнджер проходит мимо, жестко чеканя шаг. Филча потряхивает, на осунувшемся лице выступил пот. Он смотрит на меня со страхом и в то же время с надеждой.

— Отдыхайте, — говорит ему Мордекай, прежде чем покинуть гостиную вслед за Грейнджер. Поравнявшись со мной, трогает за локоть:

— Я скоро вернусь.

Когда мы с Филчем остаемся одни, тот порывается встать:

— Мне бы никогда не пришло в голову совершить такую подлость, Лаванда, клянусь вам!

— Сидите! — я усаживаю его обратно на кушетку, мне для этого даже не приходится прикладывать сколько-нибудь сил, настолько Филч ослабел. На столике рядом стоят зелья, я отыскиваю среди них успокоительное — оно ему сейчас не помешает. Мне, на самом деле, тоже, но нельзя — конкретно этот состав небезопасен для ребенка.