Exodus L.B.

Глава 65.

"Ты самая беспокойная женщина из всех, кого я знаю".

Образы, вкусы, запахи, ощущения — все новое, чужеродное, незнакомое врывается в меня так стремительно и грубо, что это практически насилие.

Я буквально чувствую сверху тяжесть чужого тела, чувствую внутри себя постороннее присутствие, то, как он вталкивался, отвоевывая себе каждый дюйм, как сжимал сильными пальцами мое бедро — оно начинает болеть в том же месте, а кожа на шее, которую обводили его губы, ноет так, что хочется содрать ее ногтями.

Мордекай.

— Тише… тише, — шепчет он мне. Содрогаясь, я понимаю отголосками разума, что лежу на каменном полу, а Мордекай придерживает меня за плечи.

Вскрикнув, взмахиваю руками, ударяю его настолько сильно, насколько могу — и все равно недостаточно. Он обхватывает ладонями мое лицо, заставляя смотреть на себя.

— Лаванда, я хотел бы дать тебе время, чтобы привыкнуть к этому, но не могу. Можно было догадаться, что Всевидящий откроет тебе правду — однако выбора у нас нет.

Правду?

Вот это все — правда? Все произошло на самом деле?..

Капли воды, стекающие по его груди и животу. Я слизывала их языком, наблюдая, как его лицо искажается от страсти.

Меня снова передергивает, с губ срывается стон. Этого не может быть. Невозможно.

— Мы...

— Да, — говорит он, глядя мне в глаза.

«Когда?» — хочу я спросить, но тут же сама это вижу. Испытание в Куполе, которое швырнуло нас друг к другу, так же непредсказуемо, как и неизбежно.

Оборотень. Горло сдавливает от воспоминаний. Хищник, чуть не разорвавший меня из-за желания мести.

Голос из темноты: «Вы оба слишком важны для всех нас. Мистер Томпсон должен быть лишь вашим наставником, а вы — вы должны оставаться под покровительством мистера Малфоя. Таковы ваши роли».

Страсть, страх, беспомощность — это не все, что приходит из воспоминаний. Спасительная злоба протягивается ко мне из прошлого, как всегда, давая ухватиться за себя, чтобы не позволить окончательно рухнуть в пропасть.

— Почему? — выдавливаю я сквозь зубы. Мордекай, обведя взглядом мое лицо, чуть отстраняется назад, убирает руки. Он прекрасно понял, что я имею в виду.

— Мы обязательно обсудим это, обещаю тебе. Но только не сейчас.

— Нет уж! — я рывком сажусь прямо. — Ты знал! Все это время помнил! Так какого хрена пошел на поводу у психопата?!

— Лаванда…

— Я с места не сдвинусь, пока ты мне все не объяснишь! Пропади все пропадом, но так… так нельзя!

Мордекай выдыхает резко, нетерпеливо, и я вдруг понимаю, что это Всевидящий подсказывает мне: он и правда ощущает нетерпение, то, как время сжимается вокруг нас тугим кольцом. Но на этом все, больше никаких подсказок око Сан-Лимы мне не дает. Возможно, я еще просто не до конца срослась с ним и не разобралась, как увидеть то, что мне нужно, а возможно, Мордекай не позволяет ему разглядеть больше. Снейп умел скрываться от Всевидящего — значит, это возможно.

За напоминание о Снейпе я почти готова выдрать чертов глаз из своего лба.

— Говори!

Прикрыв глаза, Мордекай опускает голову, но лишь на миг — в следующий он снова смотрит на меня, и от муки в его взгляде мне становится не по себе.

— Я — точно такой же заложник обстоятельств, как и ты. В тот день мне правда показалось, что мы могли бы… что из этого могло бы что-то получиться. Я уже очень и очень давно не чувствовал ничего столь восхитительного. Ты настолько живая, настоящая, настолько подходишь мне, заставляешь взглянуть на мир по-новому, я бы так хотел все сохранить. Сколько раз я запрещал себе думать о том, как все могло бы сложиться, гнал от себя эти слабые, бесполезные мысли. Особенно когда ты сказала мне, что станешь матерью.

Новый укол осознания отзывается где-то между ребер. Я в ужасе смотрю на дверь, за которой спит Айви, и опять — на Мордекая.

— Она не может быть...

— Ты не знаешь этого наверняка, — говорит он мягко, так мягко, что я отворачиваюсь.

— Но ведь — один раз. Всего раз.

Горькая усмешка звучит в его голосе:

— Одного раза бывает достаточно.

Он больше не касается меня, словно зная: это станет последней каплей. Я до сих пор не могу уместить в своей голове новое, непрошенное знание. Всего лишь случайность — то, что я узнала. Побочный эффект возложенной на нас миссии.

— Это он заставил тебя молчать, так ведь? И послал ко мне с Всевидящим. Зачем ты работаешь на Неизвестного?

Мордекай протягивает руку и, посмотрев на нее, я позволяю ему помочь мне встать на ноги. Только теперь замечаю: две яркие точки в его глазах — отражения Всевидящего. Должно быть, он горит так же ярко, как горел когда-то во лбу Сан-Лимы. Я по-прежнему никак не ощущаю его присутствие, не чувствую в себе каких-либо особенных изменений, внезапно появившейся силы. Или нужно применить направленную волю?

Я пытаюсь увидеть ответ на свой последний вопрос, однако нащупываю лишь пустоту. Тогда во лбу появляется жжение — Всевидящего это злит. Он не любит, когда от него что-то скрывают.

Отпустив мою ладонь, Мордекай отвечает:

— Это — мой долг. После атаки на Министерство от Отдела Тайн мало что осталось. Никто больше не встанет на защиту магии, ни у кого не будет шанса добиться в этом успеха — ни у кого, кроме нас с тобой. Неизвестный предвидел это.

Я вспоминаю все, что Мордекай рассказывал мне о нем, еще когда мы шли по джунглям в Куполе.

«...пока он жив и относительно здоров, перебоев не будет. В крайнем случае, у него всегда есть потенциальный преемник, которому переходят все его полномочия. Так говорят».

Уже тогда я могла бы понять: Мордекай знает слишком уж много о самом секретном отделе Министерства.

— Так значит, ты… ты — преемник Неизвестного?

Это бы все объяснило. И то, что Мордекаю запрещено было со мной связываться, и невозможность разглядеть правду о нем при помощи Всевидящего.

Он медленно кивает:

— Моя задача — разрешить сложившуюся ситуацию любыми путями. Любыми, Лаванда. Ты сможешь найти в себе силы помочь мне, несмотря ни на что? А когда… если я вернусь — мы обсудим все еще раз и решим, как поступить.

И снова от мысли, что Мордекай готов ринуться в самое пекло, мне становится буквально физически плохо. Мы стольких потеряли — я потеряла. Даже после обмана, после всех выматывающих открытий, я не готова его отпустить.

— Мне нужно где-то сесть. Кабинет… в другом крыле мэнора.

Пока мы идем по коридору — тому самому, где столько раз ходили с Люциусом — я гоню от себя чувство вины. Что, если Мордекай и правда… одного раза действительно могло быть достаточно. В который уже раз то, что казалось мне единственно правильным, нерушимым — рушится буквально на глазах. Я держалась за знание, что Айви — дочь Люциуса, она — это все, оставшееся мне от него. Столько надежд он возлагал на ее появление, столько было сказано о продолжении славного рода Малфоев. Как же Люциус мог проглядеть такое? С его-то возможностями и стремлением все контролировать?

Нет, не время о таком думать. Мордекай прав, как бы это меня ни мучило, мы решим вопрос, когда все закончится.

Я редко заходила в главный кабинет мэнора с того дня, когда в ярком солнечном свете увидела здесь тело Люциуса, окруженное аврорами. Сейчас кабинет выглядит иначе: окна снова занавешены тяжелыми портьерами, создающими полумглу, кое-какие вещи были убраны. Но дело, конечно же, не только в вещах или отсутствии света. Без Люциуса это совершенно другое место. Мне почти не претит мысль о том, что я привела сюда другого мужчину.

Мы располагаемся в креслах друг напротив друга.

— Что я должна узнать? — спрашиваю.

— Постарайся рассмотреть, где находятся пленники. Это может быть несколько разных мест — мне нужно то, где собрано большинство из них, — Мордекай наклоняется вперед, ставя локти на колени и сцепляя пальцы в замок. Я отчего-то останавливаю взгляд на этих пальцах, и Всевидящий услужливо показывает мне, что они делали и какие мурашки по мне пускали.

Тряхнув головой, концентрируюсь на главном. Дин. Нужно отыскать Дина. За всеми преградами и «магоблоками» — я увижу его. Сан-Лима когда-то проделала это с Фаррелл, значит, и я смогу. Обуздаю эту магию, какой бы мощной она ни была, просто потому что никто, кроме меня, на это не способен.

Закрыв глаза, думаю о Дине. Мордекай сказал, что во время нападения на Косую Аллею он был именно там. Вероятно, вместе с Джинни — последние полтора года у них не все было гладко, но он надеялся это исправить.

И опять этот проклятый глаз показывает то, что не нужно — Дина с аврором Полкли. Вытолкнуть это из головы получается с трудом, однако подглядывать за своим другом я не собираюсь. Нет уж, порнографических картинок мне на сегодня хватило.

Что он сейчас испытывает? Ранен ли? Лучше бы Всевидящему все это разглядеть, а иначе он — бесполезный кусок говна, который зря вытащили из кладовки Отдела Тайн.

Новый приступ жжения во лбу говорит: старинный артефакт не выносит оскорблений в свой адрес, как и сомнений в его силах. Ментальный рывок — и я вижу Дина.

Джинни с ним… на обоих — бесформенные серые рубашки, вокруг — сплошные стены… тоже серые, нет ни окон, ни дверей. Дин обнимает Джинни и гладит ее по волосам, приговаривая что-то тихое и ласковое. На его шее отчетливо выделяется свежая рана — похоже, ее недавно зашили. Можно было бы подумать, что это след от ранения, однако… от него веет холодом. Жуткое, противоественное ощущение. Едва мазнув по нему взглядом, Всевидящий хочет отпрянуть назад.

Я придерживаю ментальные вожжи, пытаюсь вернуть его — ведь он все еще не показал мне, где находится эта камера. Однако он отмахивается от меня, стремительно проносясь во времени и пространстве, с ревом устремляясь к тому, что действительно достойно его внимания.

Я вижу недостроенное высотное здание. Голые стены, зияющие проемы, ветер, гуляющий в пустых коридорах. Район вокруг кажется мне смутно знакомым.

Словно подачка от Всевидящего, приходит знание: камеры, в которых сидят Дин, Джинни и еще многие, многие другие, расположены совсем рядом с этим местом, всего в двух милях. Но все они — сущая ерунда в сравнении с тем, что по-настоящему важно.

Всевидящий возносится ввысь, и у меня захватывает дух от реальности этой высоты. Что-то сверкает среди ставших далекими голых стен. Что-то длинное и тонкое, оно выстреливает сверкающей спицей, серебряной стрелой летит над остальными зданиями, чтобы вонзиться в неприметный короб то ли ангара, то ли склада. Я наблюдаю это вне времени, в начале и в конце пути одновременно, и вижу траекторию полета стрелы как переливающуюся нить, которая соединяет два здания.

И каким-то образом я совершенно точно знаю: этого нельзя допустить. Нельзя, чтобы стрела долетела и достигла цели.

Ведь этот ангар — именно то, что мы ищем. Место, о котором меня спрашивал Мордекай. В нем, вернее, под ним содержатся заключенные-волшебники, по крайней мере, большая их часть. И чем бы ни была эта стрела, она уничтожит всех без разбора. Магов, магглов, своих, чужих.

Задохнувшись, я выныриваю из взора Всевидящего. Мордекай совсем рядом, держит меня за руку.