Шарнирные куклы. Мир под стеклом

Лия вздохнула. Последние полчаса её всё время клонило ко сну, мысли заплетались и путались — женщина страшно боялась, что Эштон Блад снова заставит её сказать что-нибудь лишнее.

— Знаешь, дорогая тётя, мне кажется, тебе давно уже пора посмотреть правде в лицо. Никто тебя не любит. Ты никому не нужна — как бы сильно не старалась убедить себя в обратном, — отвернувшись к окну, проговорил барон нарочито безразличным тоном. — Да, сегодня они устроили настоящий переполох по поводу твоего исчезновения — ну и что с того? Начиная с завтрашнего дня, они едва ли станут что-нибудь делать для того, чтобы тебя вернуть.

— Думаешь, ты кому-нибудь нужен? — язвительно усмехнулась женщина, отвлекаясь от собственных тревожных мыслей. — Все они используют тебя, и только. А она… Она не помнит тебя. И даже если бы вспомнила, то едва ли её чувства воскресли бы. Ты и сам знаешь, что её любовь была слишком слаба.

— Она? Удивительно, не правда ли? А я думал, что ты снова станешь убеждать меня в том, что она не более чем моя же собственная выдумка, — съехидничал её племянник и, помолчав, добавил неожиданно серьёзным, едва ли не злым тоном: — Так признайся уже, дорогая тётя, что вы с ней сделали? С настоящей Джессаминой Виламар? Судя по всему, она превратилась в совершенно пустую оболочку, в тень прежней себя. Какой же яд мог сотворить такое? Но главное — обратимо ли это?

Лия упрямо поджала губы. Она знала, что этой девушке уже недолго осталось: самое многое через сутки она должна была умереть. Мортис — вот единственное, что могло бы её спасти. Но эти красные ягоды… После них смерть казалась куда предпочтительнее. Так зачем же она станет рассказывать об этом сомнительном противоядии? Не лучше ли позволить событиям идти своим чередом? Тем более что к завтрашнему дню это, скорее всего, уже не будет иметь никакого значения.

— Ты не хочешь мне отвечать? — недобро усмехнулся барон. — Знаешь, дорогая тётя, отчасти мне тебя даже жаль. Ты пожертвовала всем: своей совестью, душой, браком — лишь бы только достигнуть поставленной цели. Амбиции ослепили тебя — они ослепили вас всех — и вы готовы были пойти на что угодно ради… собственно, ради чего? Неужели вам так сильно хотелось поселиться в Хайларте? Скажу тебе честно, те люди, которые там живут, клянутся, что это самый настоящий ад. Впрочем, все так думают о своём доме, не так ли?

Как бы то ни было, дело даже не в этом. Ты никогда не задумывалась о том, что если всё, к чему вы когда-либо стремились, было лишь пустой тратой времени и сил? Тебя ужасает подобная мысль, не правда ли? А теперь представь себе, что так оно и есть. Алина Лидия Лайтер — та девушка, которую вы с самого детства прочили мне в жёны и которую ради этого поменяли с Джессаминой Виламар местами — на самом деле была не более чем самозванкой. Настоящую принцессу, родную дочь Джона Лайсвеша, увезли из Туманного Утёса ещё в младенческом возрасте. Так называемая Эли, по правде сказать, была лишь её кузиной и… старшей дочерью Элизабет Валлоу, которую двадцать лет назад оставили в живых. Бедная моя тётя Лия! Какой же удар это должно быть для тебя — той, кто больше других запачкала свои руки ради этой фальшивой наследницы!

На лице молодой женщины на мгновение промелькнул ужас. Нет, это не могло быть правдой! Злая шутка — не более — направленная на то, чтобы ещё больше спутать её вялые мысли. Эли никогда не была принцессой? Что за вздор! Разумеется, её двоюродный племянник просто решил над ней посмеяться. Миссис Грэм не могла допустить и мысли, что все её поступки были лишь ради какой-то самозванки.

— Ты слишком со мной откровенен, — проницательно заметила Лия. В её голосе слышалась неподдельная усталость: — Мне думается, что ты не собираешься отпускать меня живой.

— Разумеется, нет. По крайней мере, не такой умной, какая ты сейчас.

Признаться, она не могла с уверенностью сказать, говорил ли он это всерьёз или просто хотел её запугать. Как бы то ни было, внезапно Лию охватило горькое чувство безысходности: казалось, только сейчас она поняла, что ей не удастся выпутаться из сложившейся ситуации, не выдав никакой информации.

— До завтра, дорогая тётя, — произнёс барон глумливым тоном, направляясь к входной двери. — Я уверен, что глубоко в душе ты сама догадываешься о том, что я сказал тебе правду. И, несмотря на то, что ты по-прежнему молчишь — мы оба не знаем, что рано или поздно ты сама мне всё расскажешь.

***

Пожалуй, Алина не смогла бы с полной уверенностью сказать, каким образом она нашла библиотеку. Казалось, что она просто бездумно бродила по коридорам графского особняка и неожиданно выбрала нужную дверь. Когда она вошла внутрь, то её удивлённому взору открылось бесчисленное количество старинных книжных шкафов — и девушка простодушно удивилась своей внезапно проснувшейся интуиции.

В огромном, украшенном лепкой камине гостеприимно потрескивал огонь, наполняя просторную комнату животворящим теплом, а зажжённые свечи, которые стояли на широком письменном столе из тёмного лакированного дерева, создавали уютную, домашнюю атмосферу. Книжные шкафы тянулись по всей стене практически до самой двери. Старинный чёрный рояль сливался с темнотой, и Алина едва не споткнулась об его ножку, когда проходила мимо.

Книги… Казалось, что они были повсюду. Она не имела ни малейшего понятия о том, на которой из них остановить свой выбор. Книги теснились на полках, стеллажах, даже на столе лежало несколько стопок. Девушка в нерешительности замерла перед одним из шкафов и, наклонив голову, принялась бездумно просматривать названия, которые, признаться, с трудом можно было различить в тусклом свете. Ей казалось, что её глаза что-то ищут, но никак не могут найти.

Сколько себя помнила, она всегда питала пристрастие к книгам. Они помогали ей прийти в себя, отвлечься от мрачных, разрозненных мыслей, которые достаточно часто, особенно в последнее время, осаждали её сознание. Вымышленный мир наполнял её жизнь красками, заставлял расслабиться — только так она могла чувствовать себя совершенно свободной. Погрузившись в интересную, захватывающую книгу, девушка, наконец, переставала постоянно анализировать всё то, что происходило у неё перед глазами.

Признаться, эта ночь мало чем отличалась от двух предыдущих, за исключением, пожалуй, того, что Алине, как ни странно, удалось практически сразу заснуть. Ей снова приснился яркий, будто болезненное видение, сон, который, казалось, вымотал всю её душу. Но он, наконец, закончился — и девушка, как и раньше, больше не смогла погрузиться даже в мимолётное забытье. Когда Алина неподвижно лежала на кровати, отчаянно пытаясь делать глубокие вдохи, на мгновение ей вдруг захотелось вновь оказаться на лесной поляне: по правде сказать, именно странный тяжёлый аромат, которым наполняли воздух растущие там травы, помог ей хотя бы немного поспать. Впрочем, девушка тут же отогнала эту нелепую идею: она, конечно, прекрасно понимала, что вернуться туда было бы равносильно самоубийству.

Неожиданно её рука, точно действуя по собственной воле, замерла над одной из книг. У неё был чёрный кожаный переплёт, по которому бежали золотые буквы названия — О. Уайльд «Портрет Дориана Грея». Алина, удивлённо наблюдая за самой собой, взяла с полки неожиданную находку и повертела её в руках.

Книга была небольшого объёма. Обложка практически ничем не отличалась от переплёта — чёрная кожа, золотые выгравированные буквы. Алина с неожиданно проснувшимся любопытством принялась пролистывать страницы из плотной дорогой бумаги. Книга казалась несколько потрепанной: наверное, раньше её часто читали. На обороте обложки девушка заметила надпись, сделанную обычными чернилами — «Д. Р. В. от Э. Н. В.» Аккуратный, слегка наклонный почерк неожиданно заставил её улыбнуться. Девушка решила, что эта книга, скорее всего, была чьим-то подарком. Джессамине Рейвен Виламар от… От кого? Алина принялась перебирать в памяти имена знакомых ей местных жителей, пытаясь подобрать подходящие инициалы. Графиня Элизабет Валлоу. Ну, разумеется!

Неожиданно, что-то шаркнуло у неё под ногами. Алина удивлённо посмотрела вниз — судя по всему, она наступила на какой-то предмет. Её домашние шёлковые туфли придавили маленький вытянутый прямоугольник, который белым пятном выделялся на тёмном деревянном полу. Она подумала, что, скорее всего, он выпал из переплёта книги. Нагнувшись, Алина подняла сложенный лист бумаги и, придерживая книгу локтём, порывисто развернула его. С виду это было самое обыкновенное письмо. Его содержание надёжно скрывала печать с изображением птицы-феникса, восстающей из пепла.

Алина нетерпеливо огляделась по сторонам, ища место, куда бы можно было присесть. Возле письменного стола виднелось слегка отодвинутое старинное кресло с тёмной бархатной обивкой. Мгновение поколебавшись, девушка направилась к нему. Она, конечно, понимала, что, возможно, ей не стоит вскрывать чужое письмо, но по неизвестной причине никак не могла победить своё внезапно разыгравшееся любопытство. К тому же, мисс Лайтер успокаивала свою совесть тем, что, будучи служебником, имеет на это полное право.

Удобно расположившись в глубоком мягком кресле, Алина, как маленький ребёнок, подтянула под себя ноги. Она поплотнее закуталась в шерстяную шаль: несмотря на то, что письменный стол стоял напротив камина, тонкое ночное платье нисколько не защищало её от холода. Помедлив, девушка отложила книгу и, немного поколебавшись, вскрыла печать. Она развернула аккуратно сложенный лист дорогой бумаги и, удивлённо приподняв брови, прочитала следующие строки:

«Я, городской представитель о. Туманный Утёс, провинции Ластертада, граф Сергий Баррет Валлоу, завещаю свой титул, имущество и должность Патриции Мэри Лайсвеш, известной также под именем Патриция Мэри Блейн, законной дочери герцога Джона К. Лайсвеша и герцогини Эванджелайн С. Лайсвеш».

В конце страницы стояли две подписи: одна размашистая и самоуверенная, другая чёткая, маленькая и аккуратная. Первая, пожалуй, принадлежала самому графу Валлоу, другая, судя по всему, некоему Бенджамину Кларку, который выступал в роли свидетеля. Дата, которая также была указана в этом документе, свидетельствовала о том, что со дня изложения последней воли прошло уже около двух месяцев.

Девушка сощурилась и перечитала завещание во второй раз — впрочем, его смысл оставался прежним. Она отвлечённо подумала, что всё это звучит, по меньшей мере, странно. Маленькая островитянка, обыкновенная горничная на самом деле вдруг оказалась дочерью покойного принца Джона и правящей королевы? Теперь становилось понятным, почему Джанет Блейн утверждала в своём предсмертном письме, что «Патриция — единственный человек, жизнь которого имеет значение». Похоже, что покойная девушка, будучи тайным агентом королевы Эванджелайн, делала всё от себя зависящее, чтобы сохранить происхождение своей «золовки» в тайне — и, скорее всего, именно по этой причине она и приняла в тот день мортис.

Также получалось, что покойный граф спрятал своё завещание в переплёте случайной книги. Но по какой же причине он вообще решил оставить всё то, что имел, постороннему человеку, пусть даже и первой претендентке на трон? Неужели у Сергия Валлоу не было своих собственных детей? И самый главный вопрос: была ли какая-нибудь взаимосвязь между этим завещанием и его убийством?