Шарнирные куклы. Мир под стеклом

ГЛАВА 7. Призраки прошлого

Дорогая Алина!

Меня зовут Джанет Блейн, но я знаю, что, скорее всего, вы меня не помните. Вполне возможно, что вы вообще ничего не помните о своей прошлой жизни. Как бы то ни было, наверное, это даже и к лучшему. Знание — полезное оружие, но чаще всего случается так, что оно берёт на прицел не наших врагов, а нас самих.

Алина Лайтер. Это даже забавно. Готова поклясться, что всю свою жизнь вы мечтали занять её место, а она — ваше. Вас, конечно, наказали, но в то же время вам обеим дали то, чего вы в тайне всегда хотели — более или менее. И что же теперь? Она несчастная эгоистка, готовая пойти на всё, что угодно, лишь бы только добиться мести, справедливости и правды (в последнее время это становится крайне заразным, не находите?).

Ну, а вы? Удивительно, но вы вышли замуж. За служебника. Впрочем, я готова поспорить на собственную жизнь, что, как бы то ни было, вы всё равно несчастны.

Я знаю, что вы чего-то хотите. А иначе — зачем было возвращаться на остров? Конечно, вы приехали сюда для того, чтобы снова обрести то, что когда-то потеряли. Но задумайтесь, стоит ли? К тому же знайте, что он, зацикленный человек с горьким опытом, не позволит вам этого. Да, вас не убьют. Он не хочет, чтобы ваша кровь была на чьих-то руках: мстители — крайне неприятные создания. Однако не беспокойтесь: умереть самой вам никто не будет мешать.

Я не раз задавалась вопросом: чего же вам обеим не хватало? Одна была испорченной, капризной куклой, обворожительной лицемеркой, другая… Так кем же была другая? Законченной идеалисткой. Впрочем, трудно сказать, кто из вас был хуже. Она думала только о себе и заботилась лишь о том, что о ней подумают другие. Вы, напротив, жаждали справедливости, хотели подарить угнетённым лучшую жизнь. Какие благородные мотивы — и какие ужасающие последствия! Вместо обещанной свободы, вы превратили наши верёвки в цепи.

Кто вы теперь такая на самом деле? Вы никогда не задумывались о том, что гордой, молчаливой, застенчивой идеалистки R больше не существует? О, простите, вы, наверняка, даже не догадываетесь о том, что я имею в виду. Тем не менее не удивляйтесь, если окажется, что вы не более чем выдумка. Поломанная кукла. Говорят, что мы существуем до тех пор, пока те, кто нам дороги, помнят о нас. К сожалению, в вашем случае, было бы глупо на это надеяться.

Поймите, что нет ни одного человека в Туманном Утёсе, который бы вас любил. Никто не придёт к вам на помощь, когда вы будете больше всего в ней нуждаться. На вас посмотрят, презрительно усмехнутся и безразлично переведут взгляд в другую сторону. Всем местным жителям, без исключения, на вас глубоко наплевать. Поверьте мне! Это горькая правда.

Таким образом, всё меняется. Утешает лишь то, что, по крайней мере, сам закон панта рей по-прежнему неизменен.

Наверное, мои слова кажутся вам безумными. Возможно, они и, вправду, лишены хоть какого-нибудь смысла. Или же, напротив, пропитаны излишней злобой. Что ж, как бы то ни было, приношу вам свои самые искренние извинения. Забудьте всё то, что вам только что пришлось прочитать. На самом деле я ненавижу вовсе не вас. Кто вы такая? Не более чем чья-то давно забытая фантазия. Навязчивый мираж.

Я ненавижу то общество, к которому вы принадлежали с рождения. Мне придётся умереть по той причине, что кругом одни эгоисты — зацикленные на правде или жадные до власти. Оказывается, и те, и другие готовы пойти на всё, что угодно, лишь бы узнать то, что, как им кажется, от них тщательно скрывают.

Впрочем, всё это совершенно не важно. Запомните, что Патриция Блейн — единственный человек в Туманном Утёсе, жизнь которого имеет значение.

Сказать по правде, все местные жители делятся на три категории. Одни преданы королеве Эванджелайн, другие — якобы наследному принцу Дантесу, а третьи — лишь самим себе. Да, не стоит удивляться, наш остров — это своего рода миниатюрная площадка для политических игр. Как бы то ни было, я искренне надеюсь, что в вас присутствует доля патриотизма и вы готовы служить нашей прекрасной королеве всем своим сердцем. Ведь, по сути, кто такой Дантес Лайсвеш? Простите за прямоту, но он не более чем побочный сын нашего короля. Все, кто с ним знакомы, клянутся, что это крайне эгоистичный, холодный и расчётливый молодой человек. Но самое главное то, что больше всего на свете Дантес ненавидит собственную страну.

Знаете, однажды вы с ним уже встречались. Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить, по какой причине произошла эта встреча: уверена, вы тогда поймёте, кому нужно служить, а кого презирать.

Патриция Блейн знает всё. Но не стоит спрашивать её о чём бы то ни было: поверьте, так будет лучше для всех. Я знаю, что вы её спасёте. Нет, я готова поклясться в этом! В вас слишком много благородства, чувства справедливости и сострадания — вы не сможете отказать покойной в её последней просьбе. А я вас умоляю о том, чтобы вы помогли моей сестре попасть в столицу!

На следующий день после моей смерти состоятся похороны. Я уверена в том, что они не захотят с этим откладывать: через два дня у первой красавицы Туманного Утёса пройдут именины. Когда все будут праздновать, постарайтесь незаметно покинуть остров. Патриция даст вам знать, когда придёт время — до того момента не ищите с ней встречи!

Прошу вас, простите меня, если мои слова показались вам грубыми и бесцеремонными. Клянусь, я вовсе не хотела вас обидеть. Прощайте и будьте счастливы. Главное, чтобы ни случилось, не оставайтесь на острове. Я чувствую, что в скором времени в Туманном Утёсе должно произойти нечто ужасное.

Вечно Ваша

Дж. Блейн.

***

Сколько себя помнила, она всегда ненавидела шахты. Затхлый, сырой воздух напоминал ей лавку старьёвщика, атмосфера в которой насквозь была пропитана залежавшимися вещами. Пустые, мрачные коридоры, которые, казалось, не имели ни начала, ни конца, низкие, нависшие потолки, дрожащий свет масляных фонарей, колеблющаяся паутина в углах — вся эта серость и замкнутость давила на неё. Она чувствовала, что задыхается, теряет свободу и присутствие духа, а вместе с этим и веру в себя. Последнее всегда казалось ей почему-то самым страшным: известно, что самоуверенные люди рискуют выглядеть жалкими, если больше не могут положиться на собственные силы.

Как и четверо других, которые также присутствовали на этой встречи, Эли была закутана в тёмный бархатный плащ с капюшоном. Ей было немного страшно, но она сохраняла ясность ума и внешне казалась совершенно невозмутимой. Молодая девушка презирала любое проявление слабости — это качество помогло ей выработать настолько твёрдый и самоуверенный характер, что временами он граничил едва ли не с чёрствостью. Тем не менее жалость и сострадание тоже изредка стучались в её сердце.

Рядом с ней стояла маленькая сгорбленная фигурка. Она тихо всхлипывала и едва заметно дрожала. Судя по всему, этой девочке было не больше лет шести. Эли не видела её лица: оно было скрыто под глубоким капюшоном. Девушке было крайне интересно, кем же на самом деле была её «сестра», но, сколько она не перебирала в уме всех своих знакомых, ей ничего не приходило в голову.

По коридору, отчаянно заламывая руки, ходил молодой мужчина. Его капюшон откинулся и больше не скрывал взволнованного, бледного лица. Светлые вьющиеся волосы спутались и постоянно падали ему на глаза. Он раздражённо откидывал непослушные пряди со лба и, казалось, пару раз хотел вырвать их с корнем. Мужчина часто останавливался и бросал на своих детей такой взгляд, от которого леденящий ужас сковывал сердце. Впрочем, Эли, наблюдая за отцом, испытывала лишь лёгкое недоумение: она никогда не понимала того, зачем он проявляет свои эмоции так открыто.

Напротив девочек, облокотившись на холодную стену, стояла высокая мужская фигура. Всю свою жизнь Эли ненавидела этого человека. Она никогда не видела его лица, но этот низкий насмешливый голос всегда мерещился ей в кошмарах. По правде сказать, он тоже её не особо любил: она казалась ему взбалмошным, капризным и своевольным ребёнком, которым невозможно было управлять. В отличие от всех остальных, он не испытывал к ней ни восхищения, ни даже родственного чувства привязанности — напротив, казалось, он готов был пойти на что угодно, лишь бы от неё избавиться. Впрочем, его мнение об Эли было не так уж далеко от истины: признаться, она чем-то напоминала его самого. Властолюбивая, лицемерная, не лишённая чувства справедливости, или правильнее сказать, зацикленная на справедливости по отношению к самой себе, эгоистичная, коварная и амбициозная, она была на самом деле лишь отражением его собственных пороков.

В тени коридора пряталась и другая фигура. Судя по росту и широкому развороту плеч, это тоже был мужчина. Он играл роль молчаливого, бесстрастного свидетеля, но взгляд Эли почему-то обращался к нему гораздо чаще, чем ко всем остальным.

— Джон, ты должен понять, что я проявляю к вам исключительное великодушие, — раздался ненавистный голос. — Ты и твоя семья полностью находитесь в моей власти, но я дарую тебе право выбора. Мне хочется, чтобы ты оказался достойным моего прощения. У тебя есть две дочери. Тебе решать, какая из них сегодня умрёт, а какая в будущем станет новой королевой.

— Бессердечный человек! — воскликнул светловолосый мужчина слабым, надтреснутым голосом. — Неужели вы сможете спокойно смотреть на то, как проливают вашу собственную кровь?! Или, может быть, вы сами её убьёте?

— К чему весь этот драматизм? — его собеседник помолчал и, судя по всему, болезненно скривился. — Я жду твоего решения.

Молодой мужчина на несколько мгновений закрыл лицо руками, потом посмотрел на девочек отчаянным взглядом. Как ни странно, Эли не испытывала ни малейшего волнения: она готова была поклясться в том, что отец выберет её. Девушка знала это также твёрдо, как своё собственное имя. Она верила, что через несколько часов наступит утро и прогонит все ночные страхи и ужасы.

С другой стороны, Эли задыхалась от жалости. Наверное, она никогда раньше не испытывала такого искреннего сострадания, как в эти несколько минут. Этой маленькой, хрупкой девочке было суждено умереть. Эли подумала, что если бы не любила собственную жизнь больше всего на свете, то, возможно, согласилась бы пожертвовать собой ради неё.

Молодой мужчина сделал глубокий вздох и неожиданно кивнул в сторону младшей дочери. Его лицо, которое несколько мгновений назад казалось усталым и затравленным, теперь приобрело выражение суровой решимости. Коварный враг, получив долгожданный ответ, тут же зашёлся в приступе победного смеха.

— Поздравляю, мой мальчик: ты сделал правильный выбор, — он даже захлопал в ладоши, чтобы выразить своё одобрение. — Если бы ты предпочёл истинной принцессе эту капризную эгоистку, то я был бы глубоко разочарован. Как же я рад, что, в конце концов, всё встало на свои места!

— Прости меня, Эли, — проговорил одними губами мужчина и отвернулся, будучи не в силах вынести её осуждающего взгляда.

Девушка не могла поверить в то, что всё это происходит на самом деле. Она никогда не сомневалась в том, что занимает в сердце близких людей первое место. Ей казалось немыслимым, что кто-нибудь другой может оказаться лучше, любимее её. Эли душили рыдания — наверное, впервые в жизни. Она боялась того, что эти люди услышат её всхлипывания и потому перестала дышать. Ей не хватало воздуха, у неё нестерпимо болела грудь, но она не позволяла себе сделать необходимый вздох. Она по-прежнему казалась спокойной, только ногти до крови впились в ладони.