Византийский букварь. Введение в историю Византии

5. Разделение церквей (Великая схизма) 1054 г

Лето 1054 г. – является формальной датой одного из наиболее скорбных событий христианской истории – разделения Западной и Восточной церкви, которые вскоре станут называться Католической и Православной. Разделение стало как нарушением заповеди Христа о единстве, так и началом многих распрей, ссор и даже преступлений в отношениях между двумя частями христианского мира.

У разделения было несколько важных причин: возникшие богословские различия, взаимное непонимание культур и политика. Если взаимные анафемы (то есть отлучения от Церкви) были провозглашены представителями папы и патриархом Константинопольским в 1054 г. – они были взаимно святы лишь в 1965 г., – то все же разделение можно считать длительным процессом, а не единократным актом. Он начался с формирования на Западе новых богословских представлений еще в середине первого тысячелетия христианской истории, что было болезненно обнаружено Востоком в IX в. при патриархе Фотии. Но тогда единомыслие было все же восстановлено на общем соборе в Константинополе в 879–880 гг. К этому времени у латинского Запада и греческого Востока уже были отличающиеся традиции богословской и философской мысли, церковного управления и свои, отдельно сложившиеся традиции церковной жизни. Завершением процесса разделения обычно считают 1204 г. – взятие и разграбление Константинополя крестоносцами. Это событие свидетельствовало о том, что для западных христиан православные более не воспринимались как собратья-христиане, а византийцы после этого события тоже стали воспринимать католиков как окончательно отступивших от христианской любви. Это было завершением расхождения двух христианских цивилизаций.

Одним из богословских вопросов, разделивших церкви, был вопрос о западном добавлении в учение о Св. Троице. Это так называемое – filioque, буквально означающее – «и от Сына». Это латинское прибавление к Символу веры говорило об исхождении Святого Духа не только от Отца, но и от Сына. «Венцом зол» называл его патриарх Фотий в своей Энциклике патриархам 866 г. Внесение filioque в Символ веры датируется, скорее всего, 589 г., когда на одном из Испанских соборов – на соборе в Толедо – оно было внесено в Афанасиевский (но не в Никео-Константинопольский) Символ испанскими христианами, находившимися в полемике с арианами-вестготами. Вскоре испанцы предпочли общецерковный Символ, однако внесенная в старый Символ вставка сохранилась. По их убеждению, она всего лишь подчеркивала единосущие Сына Отцу, столь необходимое в полемике с арианами. Позже вставка нашла себе адептов в лице Каролингских государей, в особенности самого Карла Великого, который пытался превратить ее из локальной в общую для всей Западной церкви, навязывая filioque Римскому престолу.

В 808 г. патриарх Иерусалимский уже жаловался папе Льву III на несоответствие Символа веры франкских монахов в Иерусалиме общецерковному Символу. Это, повидимому, первая реакция Востока на вставку. Интересно, что папа поддержал патриарха в его негодовании, и в соборе Святого Петра в Риме Символ веры был начертан на серебряных табличках без добавления слов «и от Сына». Однако в IX в. filioque продолжило распространяться на Западе, и к концу века его провозглашали не только в Испании, но и по всей Германии, в Лотарингии и отчасти во Франции. Во времена патриарха Фотия латинские миссионеры в Болгарии использовали интерполированный Символ как орудие борьбы с византийским влиянием, и Константинопольский собор 879–880 гг. (считавшийся VIII Вселенским как для Востока, так и для Запада, по крайней мере до XI в.) в очередной раз осудил как ересь всякое добавление к Символу. Важно, что папские легаты поддержали это соборное решение.

Изменение официально негативного отношения Рима к filioque происходило по мере роста германского политического и богословского влияния к концу X в. Символ с добавлением был впервые использован в Риме в 1014 г., во время коронации императора Генриха II. Папа Сергий IV, наследовавший умершему в 1009 г. Иоанну XII, включил filioque в свое окружное послание. Вполне возможно, что именно с этим связано то, что в Константинополе его имя не было внесено в диптихи. Вставка была соборно принята Западной церковью на Лионском соборе 1274 г. и подтверждена на Флорентийском в 1439 г. Для православной церкви осталось в силе решение собора патриарха Фотия 879–880 гг.

Вопрос о filioque был, пожалуй, главным богословским вопросом, обсуждавшимся в XI в. Помимо этого, обсуждались многочисленные обрядовые отличия, некоторые из которых могли в самом деле выражать разные богословские подходы (как, например, в вопросе о квасном или пресном хлебе, использовавшемся за литургией).

Политическая сторона дела состояла в конкуренции римских пап и константинопольских патриархов на территориях с общим влиянием (Балканы, южная Италия), а также в стремлении византийских императоров принимать участие в этой конкуренции. Все эти обстоятельства привели к серьезному обострению отношений к середине XI столетия.

Летом 1054 г. в Константинополь прибыло посольство от римского папы Льва IX во главе с кардиналом Гумбертом. Поскольку посольство имело не только церковные, но и политические задачи (связанные с итальянскими проблемами и наступлением в Италии норманнов), то оно было направлено не только к патриарху Михаилу Кирулларию, но и к императору Константину IX Мономаху. Позже патриарх жаловался на то, что прибывшие послы не захотели даже поприветствовать его кивком головы, не говоря уже о подобающем поклоне. При этом в императорском дворце им был оказан торжественный прием. Несколько недель пребывания папских легатов в Константинополе стали примером настроенности на конфликт представителей церкви и попыток императора избежать конфликта между ними.

Сначала имело место богословское собеседование о спорных вопросах. По просьбе императора кардинал Гумберт составил «Доказательства происхождения Св. Духа от Отца и Сына». Отвечал ему с православной стороны Никита Стифат, ученик известного византийского святого и мистика Симеона Нового Богослова. Для богословского спора Гумберт, вероятно, подходил меньше всего. Он был человеком весьма ограниченной учености и искренне считал, что это греки убрали из Символа будто бы всегда имевшееся там filioque. При этом его ограниченность была весьма агрессивной, и он мог позволить себе обратиться к своим оппонентам как к «мятежным и неверным гречишкам». Понятно, что ученым грекам было несложно участвовать в такой полемике, и в конце концов легаты решились на крайний шаг: утром 16 июля они в присутствии константинопольского духовенства положили на алтарь храма Св. Софии грамоту об отлучении от церкви патриарха Михаила Кируллария и его сторонников. Остается открытым вопрос, насколько легаты папы имели какое-либо право предавать анафеме патриарха, в особенности с учетом того, что папа Лев к тому времени уже скончался и известия об этом уже должны были достигнуть Константинополя (папа умер 19 апреля). Тем не менее в последующей латинской традиции этот документ сомнению не подвергался. Легаты сразу же приготовились уехать из столицы, успев перед отъездом получить от императора богатые дары: Константину Мономаху было важно не только постараться воспрепятствовать церковному разделению, но и иметь папство в качестве союзника в Италии против норманнов.

Патриарх попытался вернуть легатов на собор для общего обсуждения ситуации, но те не вернулись. Как утверждал потом Гумберт – по совету императора, чтобы не подвергнуться расправе со стороны городской черни. Не дождавшись возвращения легатов, патриарх и собор подвергли их ответной анафеме. Впоследствии патриарх даже предполагал, что римское посольство могло быть инспирировано коварным византийским наместников в южной Италии Аргиром, который оказался противником союза с папством против норманнов.

Как бы то ни было, 1054 г. считается датой разделения церквей, и степень этого разделения в последующие века только нарастала, несмотря на искренние попытки в каждом поколении к уврачеванию этого разделения. Взаимные анафемы, наложенные кардиналом Гумбертом и патриархом Михаилом Кирулларием в 1054 г., были сняты римским папой Павлом VI и Константинопольским патриархом Афинагором в 1965 г. Тем не менее самого по себе этого акта оказалось недостаточно для возвращения к древнему единству.