Ключи от Бездны

С коней слезли со смешанными чувствами. Хастред, например, с облегчением, потому что опасался задрыхнуть и свалиться с седла, ставши таким образом посмешищем заместо авторитета. Рыцарь — с великой неохотой, поскольку в доспехе таком приятно только когда об него засадные стрелы ломаются, а тащить его в гору по козьей тропе мало кому покажется вдохновляющим. А Альцию пришлось с собой побороться, чтобы удержаться от бегства вместе с лошадью. И хотя никому не вперлось его удерживать, он с собой справился, потому что представил себя посреди большого опасного мира в щемящем одиночестве, мечущимся между раздосадованным мастером, разочарованным кнезом и безжалостными гоблинами. От испуга маг даже не сообразил намечтать себе большую удачу и множество приятных встреч с людьми добрыми, а то даже и красивыми, которые могли бы его к себе принять, найти в нем что-нибудь выдающееся и с бухты-барахты назначить своим предводителем. Ну, что взять с лопуха, не у всех есть задатки писателя.

Провели ревизию вооружения. Чумп оставил бердыш на седле, чтобы не тащить лишнего. Хастред подложил стрел в свой почти пустой колчан — казенные стрелы Вольного корпуса были на три пальца короче его собственных, да и с наконечниками куда попроще, но все, что сходит с тетивы композитного лука, смахивает на большие неприятности. Тяжелый топор тоже тащить в гору не хотелось, но пришлось — без него мысли об огре вызывали неприятный зуд в животе. Напукон вложил меч в петлю у пояса, грубую замену ножен, подобранную ему кнезовым каптенармусом, взял годендаг, а над трофейным щитом-экю тяжело задумался — и так, вроде, нагружен по самое не балуйся.

- Оставь, - посоветовал Хастред. - Либо не пригодится, либо не поможет. Огров удар щитом не отбить, один путь — уворачиваться.

Рыцарь только глаза закатил. Не бывал он в Китонии (может, съездит еще, даром ли дварфы с уссурами заигрывать начали), не видал, как знатные дварфийские витязи, более всего напоминающие стальные тумбочки-сейфы, лихо кувыркаются по тренировочным площадкам и, высоко подкидывая коленки, взмахивают ногами мимо голов друг дружки. Уворот не на скорости основан, как Хастред с удивлением выяснил по мере постижения китонских традиций, а на умении прочитать движение противника и начать свой маневр заблаговременно, когда тому уже поздно менять свой замах. Впрочем, начинать в последнюю минуту переучивать вздорного юнца — не самое полезное дело.

- Или сразу лупи по... до чего допрыгнешь, - закончил книжник инструктаж немного скомканно, но, главное, духоподъемно. - Эй, чародей мамкин! Меч надежней не доставать вовсе, но уж если придется — то острым концом от себя. Ты, главное, очередные штаны не испорть, их еще возвращать по описи.

Альций оскорбленно дернулся, одеревенелыми руками размотал ремень, обернутый вокруг ножен меча и не без труда закрепил его вокруг талии. Штаны на нем и впрямь были казенные, поскольку свои он развесил на просушку во дворе крепости.

- Если я погибну... - провозгласил маг дребезжащим надрывным голоском.

- Не если, а когда, - скрупулезно поправил его Хастред.

Альций стрельнул на него страдальческим взором.

-... сэр рыцарь, как собрата во службе прошу, - Напукон брезгливо фыркнул, но не стал перебивать. - Как будете отчет писать о злоключениях, отметьте в нем, что посох я не терял, а сломал его в жестокой схватке с огром... с тремя, может, даже... одному его в глотку, значится, всадил сноровисто, а потом они... и вообще... или вроде того. Мне-то все равно уже будет, но чтоб сохраниться в веках не как позорище...

- В веках? - переспросил рыцарь с гадливым недоумением. - Чтоб в веках сохраняться, надо чуть больше после себя оставить, чем ты из своих порток поутру вытрясаешь. Врать не стану, ложь порочит и разъедает душу, но упоминать, что ты посох бросил, так и быть, не буду.

- Я про тебя пиесу напишу, - пообещал Хастред великодушно. - Три огра, маг и его посох — здесь есть куда фантазии разгуляться, хотя и довольно специфической. Но ты не боись, популярность моих пиес такова, что никто и никогда над тобой не потешится.

Вот она, волшебная сила искусства — так сказать, чтоб и не соврать формально, но все же черное белым выставить.

Чумп уже выдвинулся по тропе первым, держа лук с наложенной стрелой наготове. Хастред энергичным жестом послал ему вослед Альция, поскольку тот весил, наверное, треть от упакованного в железо рыцаря, ступал много тише и его, если что, Чумпу было бы по силам потеснить в процессе экстренного отступления. Маг предпринял отчаянную попытку скопить в ладонях небольшие резервуары готовой к применению энергии, но вместо яркого и компактного огненного язычка вызвал только резкий запах серы и чахлую дымную струйку.

- Оставь, - посоветовал Хастред устало. - Даже самый мощный залп элементальной магии огру не страшен. Опалить его ты, наверное, смог бы, но чтоб пропечь слой жира в два локтя толщиной... не придумано еще таких поддувал. Вот если только с магией Земли что-нибудь учудить... лопнуть под ним, например, камень, чтоб он ногой застрял в трещине?

Альций ответил кислым взглядом. Общие фундаментальные правила построения магии довольно несложны, можно сравнить колдовство с фехтованием: всего несколько базовых движений, а мастерство состоит в умении их сочетать, переливать из одного в другое, во всякий момент безошибочно применять нужное, ну и конечно требуются сила, выносливость, координация. Походя расколоть землю точно в указанном месте — это задачка не то чтобы неимоверно сложная, но кое-каких отработанных навыков все же требует. Да и разорвать не рыхлую почву, но камень — одной только энергии требует на уровне серьезного эльфийского мага-элементалиста или дварфийского стоунмансера, который в другие стихии ни бум-бум, но уж камням-то ляпший друг и великий вождь.

- Ох, да и хрен с тобой, - вздохнул Хастред. - Просто иди. Твоя работа — круг зажечь, со всем остальным мы как-нибудь без тебя совладаем. Ты следом, железнобокий сэр, и постарайся под откос не сверзиться, я тебя не удержу на такой круче.

Сам он пристроился в арьегард, тоже с луком наизготовку. Надо же кому-то прикрыть отряд с тыла, да и с фронта через головы, если вдруг потребуется срочная смена формации. Какие боевые построения допустимы на тропе в один шаг шириной, книжник предпочел не задумываться. Чумп, если что, и по головам бегом промчится.

Подъем проходил бодро и шустро. Тропа сперва вильнула вдоль склона, потом нырнула в расселину, развалившую скальный монолит зияющей раной, поначалу широкую, а потом так сжавшуюся, что Напукону пришлось продавливаться боком, царапая и пузо и спину о противоположные стенки. Доспех поскрипывал и даже где-то пощелкивал находящими друг на друга сочленениями. Хастред, продвигающийся следом, тоже почувствовал себя весьма неуютно, завершающий бутерброд, завоевавший было место в желудке, при втягивании живота взбунтовался и попытался отыграть назад. На твердой выдубленной коже панциря процарапались длинные белесые шрамы от протискивания. Определенно, в иной ситуации лучше быть мелким... особенно когда от условной крупности поставленным задачам ни жарко ни холодно — огр все равно не впечатлится.

Пробежавшись по расщелине, тропинка вывела сквозь середину горы к груде камней, оползших с верхнего уровня; Чумп сделал всем знак подождать и вскарабкался по ней для начала сам. Хастред тревожно ожидал со стрелой на тетиве, не раздадутся ли откуда-нибудь тяжеловесные шаги огра; рыцарь переминался рядом с ним, разворачиваясь в разные стороны с выставленной, как короткое копье, дубиной. Для Альция безделье оказалось непосильной ношей, он собрался с мыслями, сконцентрировался, что-то маловнятное обчертил пальцами в воздухе; в ладони его возник радужный шарик заготовки иллюзии, и мажонок, затаив дыхание, шлепнул его себе на макушку. Шарик лопнул, словно яйцо, и обтек разноцветными потоками его голову. Глянцевая иллюзорная жидкость резко заблистала под солнечными лучами, а потом словно растворилась, забрав с собой голову мага. Да-с, только голову... руки, торчащие из рукавов, остались видимыми.

- Я исчез? - раздалось из пустоты над узкими маговыми плечами с самыми что ни на есть победными интонациями. - Я же говорил, иллюзия дается мне... Вот же проклятье, мои руки! Почему руки не исчезли? И ноги тоже...

- Ты совсем не изменился, - ядовито оповестил его рыцарь.

- Как же? А голова?!

- А что, ты носил голову? Я не запомнил.

Хастред, движимый любопытством, попытался заглянуть в ворот мага, чтобы увидеть, где заклинание невидимости кончается, и как выглядит место перехода невидимого в видимое — неужели там будет срез шеи с позвоночником и всеми этими трахеями? Однако стукнулся лбом о невидимый, но оттого не менее материальный затылок мага, оба ойкнули, Альций утратил концентрацию и невидимость немедленно утратила силу. Сперва из воздуха проступили полупрозрачные, словно изготовленные из дымчатого стекла, контуры его головы. Потом они неторопливо налились цветом и оформились в полноценную башку, сверлящую неосторожного гоблина укоризненными глазами.

- Все равно не помню, - оповестил Напукон злорадно. - По-моему, ты ее только что напялил.

- На лабораторных занятиях у меня много лучше получалось! - посетовал маг, зябко ежась. - Иногда целиком исчезал, а уж по пояс-то почти каждый раз.

- Впервые вижу технику живого стекла, - признался Хастред. - Обычно-то маги, чтобы сделаться невидимыми, ставят Завесы. Конечно, стеклом — элегантнее, но оно ж только по живым объектам стелется, одежду не захватывает.

- Знаю я!

- Так зачем ерундой трясешь? Думаешь, огры тупы настолько, чтоб позволить мимо себя расхаживать трем слоям одежды, потому что из них человечья башка не торчит?

Альций вспыхнул вполне понятным раздражением и собирался уже что-то гулкое озвучить, но тут в него прилетел крошечный камушек откуда-то сверху и враз выбил из потенциального оратора весь запасенный энтузиазм. Кажется, и еще что-то, на предмет чего потом придется и эти штаны перетряхнуть.

- А ну, тихо! - прошипел Чумп, появившийся над головами. Он присел на корточки, чтобы не выдаваться над двумя кустами, между которыми втиснулся, и смотрел вниз глазами очень недобрыми. - Я вам поору, туристы вы беспечные!

Беспечные туристы покладисто смолкли.

- Аккуратно наверх, - велел Чумп брюзгливо. - Вон там, где я лез. Хастред, ты лезь раньше рыцаря, подашь ему топор, чтоб вытянуть. Россыпь щебня больно рыхлая, под ним расползется.

Хастред смерил рыцарские неподъемные латы свирепым взглядом, но спорить не стал — не снимать же с него на каждом препятствии половину этого металлолома. Подпихнул плечом под зад Альция, на четвереньках припустившегося на штурм щебневой пирамиды, и пополз за ним следом сам, загребая сапогами и отчаянно пытаясь ухватиться руками за что-нибудь, что не осыплется. Ничего похожего в груде мелких камешков, естественно, не нашлось, так что половину осыпи книжник перекопал и спустил под себя, поднявшись едва ли на пару шагов из полудюжины. Чумп с пугающим зубовным скрежетом покинул свой контрольный пункт и, выйдя на верхнюю точку подъема, как мог протянул вниз самое длинное, что имел при себе — лук. Хастред свой с силой забросил наверх, а из-за плеча достал и протянул навстречу топор. С большим трудом удалось зацепиться бородой топора за плечо лука, Чумп побурел от натуги, вытягивая на себя, и Хастред вскарабкался по осыпи, незлым тихим словом поминая предков, которым согласно народным сказаниям такие приключения были только в радость. Не то чтобы от пра-гоблинов ожидалось чтение при лучине или там познание тайн вселенной через созерцание звезд, но могли бы хоть на питье пива сосредоточиться вместо того, чтобы скакать по горным оползням. Теперь же вот любой дурак, стоит в горах неаккуратно поворотиться, заводит известную шарманку — а разве ты не гоблин, а разве ты не горный? Нет, уже не горный — редкий подвид городского гоблина, который умеет ориентироваться по уличным указателям, способен не теряя скорости пробраться через многолюдную площадь, на слух определяет количественный и качественный состав засады в переулке, на запах — породу кошки, из которой за два квартала готовится шаурма, способен дать щелбана карманнику за пять стуков до того, как тот полезет за твоим кошельком, и способен прикинуть, как раскроен городской бюджет и сколько из него крадут советники, просто посозерцав полчасика пару улиц, усевшись с пивом на их перекрестке. А вот такие примитивно-первобытные усилия можно бы оставить и кому попроще.