Время для жизни

Три дня они валандались с дровами. Три дня тяжкой пахоты, так привычной для любого деревенского мужика. В конце уже Иван даже удивился, когда Мироныч сел на последнюю оставшуюся чурку, поставленную на «попа», и сказал:

— Шабаш, мужики! Отработали!

Потом они еще перебирали дрова в дровянике. Сухие — перенесли ближе ко входу и сложили поленницами, а свежие, сырые — также в поленницы, только вдоль задней стенки этого большого сооружения.

— Иван! У тя есть чё? Ты парень куркулистый, у тя должно быть! — Яков интересуется «за выпить».

— Есть! Как же не быть — к людЯм нужно относиться легше, с понятием! Что ж я — не знаю, что ли? — Иван был вымотан побольше.

«Вроде и физкультурой занимаюсь, и «мышца» есть, и от физического труда не бегаю, и моложе их! А вот мужики сейчас выглядят хоть и усталыми… но вроде и запасец силенок еще есть. Что же я себя так хреновастенько осюсяю?».

Они еще посидели, выпили «постописят», закусывая принесенным Миронычем салом, и груздочками Якова.

— Ты, Яков, вроде осень пережил без особых неприятностей с брюхом-то? — тщательно пережевывая закуску, негромко спросил Мироныч.

— Да так… как-то. Ага… вроде не так мучался. Дак вот жа — этот соплячишка и посоветовал… эту, как ее… диету, вот! А я… как тот дурень — возьми да расскажи своей-то! А она уж… вот ведьма-то где! Одними кашами всю осень меня и потчевала! Я ей грю — мяска пожарь, чё-та давно уж не было! А она — вот кашу жуй, да молочком запивай! Я как тот парасенак, скоро хрюкать начну! Веришь-нет — два месяца без мяса! Как тот поп в Великий пост!

— Ну так — зато без болей! — не одобрил нападок на Ивана Мироныч.

— Ну… так-та оно — так! — вынужден был согласится Яков.

Еще посидев и покурив, мужики подались по домам.

У них сложилось неплохое взаимопонимание. И работа была поделена удобно для всех. Когда Косов был на месте в клубе — мужикам не нужно было тащиться на дежурство, сторожить. А чего? Иван на месте, всяко пройдет пару раз вечером, посмотрит за порядком, да и ночью — нет-нет, да сбегает в туалет, обозначая присутствие сторожа. И печки протопит, и даже снег — почистит, если его уж не сильно много выпадет! То есть — мужики могли по несколько дней в клубе не появляться. Зато и когда Ивану нужно — он уезжал на несколько дней, вот — как к Фатьме, Яков и Мироныч сами распределялись, кому и сколько работать!

В его взаимоотношения с женщинами мужики не вмешивались. Яков лишь иногда фыркал и крутил головой. А Мироныч как-то, покуривая, сказал:

— Ты, Иван, смотри… С этими мадамами… поаккуратнее. Бабенки они все же в селе уважаемые, не подгадь уж им. Чтобы люди-то не знали…

Лиду за эти дни он видел пару раз, мельком. Не единым словом не перемолвились — Ивану было некогда, а женщина, видимо, не горела желанием общаться. Лиза же в клуб не заглядывала. Хотя еще в тот день Иван видел, что и чашки были помыты, и стопарики — тоже. Коньячка даже немного убавилось. Значит — разговор какой-то все же был.

«Чего они там надумали? Да Бог весть! Ладно, что ни делается — все к лучшему!».

На следующий, после завершения ударного труда день, Косова огорошил директор. Илья, придя в комнату, посидел, повздыхал, а потом известил:

— Иван! Я был… в филармонии. Тебе тоже нужно туда заехать. Они переделывают договоры на песни, нужно подписать.

И видя, что Ивану как-то… все равно, добавил:

— Несколько… наших песен отобрали для просмотра в Москву. Понравились они там кому-то.

Косов сидел, штудируя свои конспекты и особого интереса к сказанному — не проявил. Ага — тут нужно каким-то образом индульгенцию получить в стрелковом кружке, чтобы не выпнули за пропуски, да сдать нормы на «Ворошиловского стрелка», пусть и на первую степень.

— Иван! Разве тебе не интересно, что твои песни будут исполнять по радио известные исполнители? Может… и Утесов будет петь, или там… Козин, или Лещенко. Или — Клавдия Шульженко?

— Ну что мне сказать? Будут петь — значит хорошо, не будут — не заплАчу.

— Странно ты относишься к такому…

— Илья! Ну… написали мы их и хорошо! Все, пошли дальше. Или мне начать себе… памятник сооружать? Вот — прямо перед клубом? А что — красиво будет! А давай — такой… двойной памятник — мы оба, в обнимку… Или там — ты сидишь, а я стою рядом?

Директор недовольно закрутил головой:

— Так… ладно. Дело это твое! Завтра, часам к десяти, будь готов — приедет корреспондент из газеты «Сибирские зори», будет у нас с тобой интервью брать. Приоденься как-нибудь почище, что ли…

«Как будто я тут как бомж хожу?!».

— А корреспондент — женщина? — решил подколоть Иван Илью.

— Почему женщина? Мужчина… — не понял сразу тот.

— Эх, жаль… С женщинами у меня как-то лучше разговор складывается, — притворно огорчился Косов.

Что-то буркнув, Илья вышел из комнаты.

Следующим утром Иван задержался с зарядкой. Две недели пропуска бега на лыжах дали о себе знать — на обратном пути своей натоптанной дистанции Иван больше просто шел, чем бежал. Да и выпавший за это время снег заставил сначала пробивать новую лыжню, что изрядно вымотало Косова. Так, весь в мыле, он прибежал в клуб, а еще — топка печей!

Так что, когда в клуб приехал невысокого роста молодой человек, корреспондент, Иван еще вовсю бегал от печи к печи с кочергой и дровами. Даже с Лидой поздоровался опять на бегу! В общем, когда его позвали в кабинет директора, он был… не в лучшем настроении, да и порядком извозившийся в саже. Похоже, с Ильей корреспондент уже переговорил, осталось лишь задать несколько вопросов Ивану.

Ничего неожиданного не произошло. В смысле — вопросов. Где родился-учился, как сочинялось, что планируете делать дальше. Ну как что? Жить планирую! А что еще ответить? В целом, все прошло довольно скомкано. Ивану показалось, что «журналюге» было не очень интересно, и он просто отбывал номер. А может — просто сам песен не слышал, и слушать не захотел? Ну да — что могут придумать какие-то люди из сельского клуба? Один вон вообще — печник чумазый! Тили-тили… трали-вали… не более того.

«Может у него, как и у меня утро не задалось?».

А вот в стрелковом кружке Косову пришлось повертеться на пузе! Пришлось! Очень уж недоволен был инструктор отношением Косова к обучению. Чего вовсе не скрывал и прямо так и сказал — в лоб! Хорошо, что Иван догадался приехать в Дом РККА пораньше часа на два, чем начинались занятия, иначе бы… было неудобно перед своими товарищами по обучению.

— Я готов к сдаче теоретической части подготовки! — заявил он, выслушав все то, что думает о нем Сидорович.

— Готов он! Самоуверенность — вот что отличает Ваше поколение от действительно серьезных людей! — инструктор покрутил головой, — вот прямо — готов?

Косов подтвердил.

— Ну… смотри! За язык тебя никто не тянул! — Квашнин посмотрел на часы, — так… Лазарев должен быть в тире. Это наш второй инструктор! Ну… пошли, посмотрим, насколько твои слова не расходятся с делом.

— А там… комиссия? Я думал… как-то все это… организовано будет, — удивился Косов.

— Если ты и впрямь все сдашь — протокол оформим после! А комиссия? Она же подписывает ведомости с результатами, которые мы ей и готовим! — Квашнин был настроен решительно.

В небольшой комнатке рядом с тиром в подвале здания, при довольно скудном освещении, в присутствии второго инструктора, Квашнин гонял Косова, что называется — «и в хвост, и в гриву!». Иван аж взмок, отвечая на вопросы дотошного Сидоровича. Даже второй инструктор, тоже зрелого возраста, полноватый, весь из себя бывший военный, удивленно посматривал на Артемия Сидоровича, иногда переводя взгляд на Ивана. Почему бывший военный? Так их за версту видно!

Похоже Квашин решил не ограничиваться стандартными вопросами из билетов, а прогнать Косова, как разгильдяя и нарушителя дисциплины, по всему курсу. Попаданец — Слава хорошей памяти! — отвечал четко, сыпал цифрами «тэтэха», выдержками из Наставлений и примерами боевого использования оружия. Откуда примеры? Ну так… в прошлой жизни Иван любил почитать журналы по оружию. Главное, чтобы не переусердствовать и не начать вываливать что-то из области будущего.

Но пару раз Квашнин смог его поставить… да, смог. Иван начал «плавать». И вот тогда, этот Лазарев, пристально посмотрев на Косова, перевел взгляд за спину Квашнина.

«Оп-пачки! Да тут же таблицы висят! Что же я раньше, придурок, на стену-то не взглянул? Ну спасибо тебе, инструктор Лазарев! Огромное спасибо!».

— А что, Сидорович! Давай парня — на огневой рубеж! Теорию он знает! Чего ему еще тут штаны просиживать? Посмотрим, как отстреляется — да и в добрый путь! — Лазарев был немного вальяжен, но — очевидно же — на стороне попаданца!

— Это… с какого это перепугу? Теория! Потом только практические стрельбы! — Квашнин, казалось, был еще больше раздосадован, как «отстрелялся» Косов.

— Да ладно тебе! Чего ты… излишне «уставщину» тут разводишь?

«Да он же знает, что отстреляюсь я тоже нормально! Еще на приеме в кружок это показал!».

Но все же Квашнин пояснил:

— Он на вторую степень нацелился! А на занятия не ходит, непонятно чем занимается! Вот — видишь морда разбитая была! Бровь! Видишь, свежий рубец? — объяснял свое неудовольствие инструктор.

— Ну так давай и спросим его — где он свои «награды» заработал? — по-прежнему снисходительно вещал Лазарев.

— Ага! Сейчас он тебе начнет рассказывать про хулиганов, спасенную девушку, и героически побежденных двадцать человек, — Сидорович был наполнен сарказмом.

— А что… боец! Рассказывай, где заработал ранение? — развеселился Лазарев.

— Ну… девушка и правда была. Только я не ее спасал. Там… довольно длительные личные неприязненные отношения… с одним молодым человеком. И двадцати хулиганов не было. Был он один. Могу сказать только, что он и вправду… здоровый такой.

— Ну и — результат каков? На тебе мы видим! А у соперника? — поинтересовался Лазарев.

— Я его после этого не видел. Но по словам знакомых — челюсть он еще лечит.

— А что? Молодец, боец! — улыбнулся Лазарев, — кстати… тут у нас в Доме РККА есть секция бокса, не желаешь посещать?

— Извините… хотел бы, да времени нет на все! Я же работаю, вот — учусь у Вас, да и еще — дел полно!

Квашнину, видно, надоело выслушивать это вполне доброжелательное общение, и он скомандовал:

— Курсант Косов! На огневой рубеж — шагом марш!

— Есть! — машинально рявкнул Иван, и развернувшись как положено через левое плечо, четко отбивая шаг отправился по указанному адресу.

Уже отходя от кабинета, он услышал, как Лазарев спросил у Квашнина:

— Ты чего на парня ополчился? Видно же, что готовился. Вон посмотри — и строевик, похоже, изрядный!

— Не люблю распиздяев! — буркнул Сидорович.

Косов отстрелялся ожидаемо — неплохо! Не отлично, а, именно, — неплохо! Лазарев удовлетворенно кивнул головой, а Квашнин поморщился.

— Сидорыч! Дай ему с нагана отстреляться!

— Зачем? Это же другой курс подготовки! — недовольно посмотрел на коллегу Квашнин.

— Да любопытно просто!

— Любопытно ему… Ну что, Косов, готов с револьвера показать свои… умения?

В прежней жизни Елизарову доводилось стрелять из револьвера Нагана, но только — один раз. И впечатления были… сложными, мягко говоря. Довольно легкий и прикладистый «ствол», только вот… спуск тугой, да процесс перезарядки — мама не горюй! Ладно там — когда его принимали на вооружение в Русской императорской армии, может он и был хоть как-то — на уровне. Хотя… везде описываемые требования — «чтобы коня на скаку останавливал» — были весьма сомнительны уже тогда! А сейчас… есть же уже Токарев! Да, пусть пистолет не без недостатков, но — явно шаг вперед. А наган… Ладно, у него не спросили, ага!