Время для жизни

Глава 19

По приезду в клуб, его встретил Илья.

— Иван! Тебя с утра Лазарев искал, чего-то поговорить хотел. Просил в семи часам вечера к нему зайти.

«Лазарев? Какой Лазарев? Это инструктор стрелкового кружка, что ли? А чего он тут… забыл? Да не…».

Не сразу Иван сообразил, что речь шла о секретаре комсомола совхоза.

«А чего ему… Так! Опять какие-то проблемы со вступлением? И чего-то он долго размышлял?».

— Илья! А где его искать-то? — окликнул он уже уходящего в свой кабинет директора.

Тот почесал нос и ответил:

— Ну как где? В конторе совхоза, конечно! А вот кабинет… да там спросишь!

В семь часов Косов заходил в кабинет комсорга. Кроме Лазарева за столом сидели еще пара парней лет двадцати пяти и незнакомая Косову девушка. Так-то вроде бы всех видел в клубе, но лично знаком не был. Вежливо поздоровался со всеми и выжидающе уставился на комсорга.

— Вот, товарищи… Это — Косов Иван. Он работает у нас в клубе киномехаником. Вот… написал заявление о вступлении в комсомол, да что-то и носа больше не кажет. Наверное, сильно занят!

«Вот этот сарказм — он к чему? Не нравится мне такое начало!».

Присутствующие с интересом разглядывали попаданца.

— Ну а что? — протянул один из парней, — действительно — сильно занят! То дерется, так что людей калечит, то все в амурные похождения не наиграется!

«А ты что за гусь такой?».

Девушка молчала, разглядывая Косова. Еще один парень хмыкнул и покрутил головой.

«Похоже… будет не легко, а то и вообще прокатят с «комсомолией»!».

— Мне позволено будет ответить? Или я тут… как подсудимый, так и буду стоять, выслушивая, какой я плохой человек? — Иван разозлился, но старался сдерживать себя.

— Да конечно же… вот стул, бери, садись! — Лазарев, казалось, излучал одну доброжелательность.

— Так вот… про сильную занятость. Кроме обязанностей киномеханика, я выполняю работу сторожа — в свою смену, а также — истопника и дворника. Да и просто — работы по клубу всегда хватает! Что касается драки… Здесь мне вообще не понятно — или Вы не в курсе, как все произошло, или же — по какой-то причине заведомо предвзято относитесь. Что и вовсе непонятно! Тот же Бычок — известный задира, хулиган и драчун, и вам это известно не хуже, чем мне! И если я дал ему отпор, то с чего это я вдруг стал виноватым?

Тот же парень протянул:

— Ну да, конечно! Дал отпор хулигану — челюсть ему сломал! Человек месяц лечился! Это что же за отпор такой?

— А мне не понятно — ты его друг? Или как-то странно выглядит… Хулиган периодически бьет парней, задирает и оскорбляет девушек, а комсомолия никаких мер не предпринимает? А когда кто-то осек дебошира, еще и порицание от бюро комсомола получает! Странно это все! Странно!

«Похоже, Лазарев, сука, все срежессировал заранее! Но девушка молчит, да и второй парень — тоже!».

Тут молчун подал голос:

— Дмитрий! А почему на бюро не присутствуют остальные члены? Насколько будет правомерно принимать решение?

Лазарев чуть поморщился и объяснил:

— Да все нормально! Ребята отсутствуют по уважительной причине. У нас шесть членов бюро. Из них я, как комсорг, с правом решающего голоса. Большинство есть! Так что и решение будет вполне законным!

— Ну а что… про амурные похождения можешь пояснить? — это уже девушка.

Иван чуть подумал, откашлялся:

— Здесь я тоже не очень понимаю суть претензий. Есть какие-то жалобы на меня? И с чего Вы взяли, что у меня есть — «амурные похождения»? Где-то плачет брошенная мной беременной комсомолка? Или я семью молодую разбил? Или девушек перебираю, как перчатки? Да вроде бы нет… Или я чего-то не понимаю, и в Устав «вээлкаэсэм» внесли обязанность соблюдать целибат? Или комсомол — это монашеский орден?

— Вот, видите! Я ж Вам говорил — ты ему слово, он Вам — десять в ответ! — потряс пальцем комсорг.

— Ну так… мне задают вопросы, я отвечаю! Что опять не так?

И снова «молчун» подал голос:

— И все-таки… Дмитрий! Я не понимаю, зачем ты нас здесь собрал? И бюро все же не полное, если уж вопрос так принципиален! А про Бычка того, так я его знаю побольше вашего — мы росли рядом, хоть я чуть постарше! Правильно парень сделал, что поддал Бычку! Я уж пытался Бычка как-то вразумить… по-соседски. Но у него же дури — на пятерых! Ничего не понимает, балбес!

Лазарев покачал головой, недовольно взглянув на парня.

— Ну что ты на меня смотришь? — парень рассердился, — ты, Дмитрий, хоть и комсорг, но в целом — такой же комсомолец, как и мы! И похождения эти… амурные. Больше на сплетни походит! Вот еще бабкины сплетни мы не разбирали!

— Он вообще не участвует в жизни совхоза! Хочет вступить в комсомол, а общественную жизнь — игнорирует! — аргументирует комсорг.

Все присутствующие посмотрели на Ивана.

— И здесь не согласен! Времени, действительно, часто не хватает. Кроме работы, я в стрелковом кружке Дома Красной армии занимаюсь. Трижды в неделю. А общественная жизнь… меньше, чем за полгода мы подготовили и провели три концерта! В двух из них я принимал самое непосредственное участие!

— Это, само собой, дело работника клуба! — взял слово первый парень.

— Сторожа? Или истопника? У меня в обязанностях нет участия в творчестве! Тем ни менее, я участвовал в концертах.

Девушка помялась, но все-таки спросила:

— А это правда, что ты песни пишешь?

— Тут правильнее сказать — мы пишем! Я пишу тексты, пробую подбирать мелодию. А Илья… ну — наш директор, он как профессиональный музыкант ровняет эту мелодию, чтобы текст песней стал, записывает ноты. Без него бы ничего не вышло. Так, что половина — это точно его заслуга!

— Это не является общественной нагрузкой! Тем более, Вы за песни деньги получаете! — снова комсорг.

— Не за все песни мы получаем деньги. Вот, к примеру, детские песни мы в школу, Елизавете Николаевне передали. Там — ни копейки не получили. Вы же слышали эти песни на Новогоднем концерте? Ну — вот, пример!

— Это вы вдвоем делаете, сам же сказал! Какая же это общественная нагрузка? — снова вступил подпевала комсорга.

— То есть, ты считаешь, что общественной нагрузкой может являться только то, что ты делаешь в одиночку? Так, что ли? А если вдвоем — уже нет? Что за бред? А как же — коллективизм? Или этот термин не применим в общественной работе? — что-то этот цирк уже начал бесить Косова.

— Да погодите Вы! Я так понимаю, никаких особых претензий к парню мы предъявить не можем? Да и зачем, не понимаю! А вот Вы кое-что пропустили мимо ушей! А я, как завсектора спорта, хочу спросить — ты говоришь, что занимаешься в стрелковом кружке?

— Ну да… Вот, недавно сдал нормы «Ворошиловского стрелка» на первую степень. Правда, документы еще не получил, — немного сконфузился Иван.

— Да ладно… с документами! Дмитрий! Я тебе говорил, про соревнования в середине февраля, помнишь? Вот тебе и человек к нам, в команду! Иван! Ты на лыжах бегаешь же? Мне кто-то говорил…

— Ну… для себя больше! Не чемпион, точно!

— Мы тут все… не чемпионы! Нужно выставить команду — три парня, две девушки. Парни — лыжные гонки на «десяточку», девушки — «пятерка»! И стрельба!

— А что? Я согласен! Чуток потренируюсь только!

— Вот! Вот Вам и общественная нагрузка у парня, выступит за честь совхоза! Ну что — все тогда? А то мне уже бежать нужно! — «молчун»-спортсмен приподнялся.

— Да погоди ты! Решение не принято, голосовать нужно! — комсорг был явно не доволен таким «раскладом».

— Так давай голосовать! Претензий к парню нет! Или есть? — «молчун» оглядел коллег.

Девушка подумала и покачала головой:

— Нет у меня вопросов, я — за!

Подпевала глядел на комсорга.

Тот поморщился и кивнул:

— Ну, смотри, Косов! Драки эти… прекратить! И с девушками… как-то упорядочивай свои отношения!

«Ага-ага! Упорядочу — понедельник, среда, пятница! Смена «объекта» — один раз в неделю! Вот вроде бы взрослые люди, а… херней маются!».

На улицу они вышли вместе с «молчуном». Тот покосился на Ивана:

— А ты что же? Меня не помнишь, выходит?

Косов покачал головой:

— Нет. А должен был помнить?

Парень засмеялся:

— Николай! — протянул руку, — Ивкин Николай! Это же я тогда с одним приятелем вас с Бычком растаскивал, на дороге, возле станции! Сцепились как два кобеля, не разнять было! А ты… ничего так! Здорово поддал Бычку!

Они шли по улице вместе — Ивкину было немного по пути.

— Я ж с Бычком вместе вырос. Он года на четыре младше. Все пытался его образумить, но… не получается. Хотя… знаешь, я и сам лет до восемнадцати — тем еще хулиганом был! Сейчас я слесарю на машдворе здесь! Ну ладно, бывай! Ты давай, потренируйся, что ли, на лыжах побегай! Может в кружке и пострелять побольше получится? Было бы неплохо! А про соревнования… ну — когда там и что, я тебе потом скажу, когда все прояснится!

Они поручковались, и разошлись.

«Придется пару недель упереться на лыжне! Понятно, что особых результатов я не добьюсь, но и совсем уж позорно выступить не хочется!».

Свою подготовку он решил провести так: утром, в качестве разминки, пробегать как обычно пять километров. А вот во второй половине дня, если нет занятий в кружке, еще одна тренировка с пяти километров, с плавным переходом к концу второй недели на десять километров.

«Херня, конечно, полная! Никто так не готовится. Но… а что делать? Хоть чуток к дистанции привыкнуть! И получается… к Фатьме в гости эти две недели не заехать. Точно — вынужденное воздержание, как на бюро и посоветовали!».

К концу второй недели Иван скинул килограммов пять веса. Хотя и раньше толстым не был. А сейчас и вовсе — одни мослы остались. Тяжко было — очень! К «пятерке»-то уже привык, а вот два раза по пять… ох и тяжко! Через силу, ломая себя.

«Интересно — а вот эти соревнования можно будет внести зачетом на «золотой» значок ГТО, как того требует вторая степень «стрелка»?».

И на занятиях в кружке он подошел к Квашнину, спросил про усиленную подготовку по стрельбе из винтовки. К его радости, Квашнин ответил согласием. Как оказалось, кроме него, в их группе, в этих соревнования будут участвовать половина «шестаковцев», а также, к удивлению Ивана, Ирина.

— А что ты удивляешься? Очень многие из молодежи будут участвовать. Вот и я тоже, от своей больницы. Ну — пока от больницы, а потом, может быть, если переведусь в воинскую часть, от них буду участвовать. Не знаю пока, как там будет.

Его отношения с одногруппниками по кружку, после их посиделок в ресторане, несколько улучшились. Друзьями они не стали, но некоторое подобие приятельских отношений, установилось. Правда, несколько напрягало то, что, похоже, Ирина им заинтересовалась. Нет, никаких поползновений к переводу отношений в более близкие не было, но разговоры, беседы, какие-то вопросы от нее сыпались постоянно.

Ивана немного позабавила та обескураженность Ирины, по поводу его равнодушия к ее, без сомнения выдающемуся бюсту. Вон как парни косились, и чуть не в открытую вздыхали. Ну что делать — не любитель Косов таких… статей!

А вот со Светланой было интересно поболтать. Она рассказывала, как они с родителями жили на Дальнем Востоке, какая там природа, про людей, ее окружавших. С ее слов, отец ее был военным инженером, который довольно долгое время служил практически на границе с Китаем, и некоторое время назад был переведен в Красно-Сибирск. Никакого флирта с девушкой Иван не допускал, даже мыслей не было. Интересный и симпатичный человек.