Время для жизни

Глава 22

Странные существа — люди. Такого в них накручено-наверчено, что просто диву даешься! Ладно бы там… физиология. Там примерно все одинаково… ну — плюс-минус. За явными перекосами в ту или иную сторону.

А вот с психологией как быть? Менталитеты разные, мировоззрения, характеры опять же! Взять к примеру — разницу в психологии мужчин и женщин. Принято считать, что женщины живут эмоциями, а мужики — головой. Так ведь и там тоже… очень все не просто. Принято считать, ага! А иногда такие «взбрыки» попадаются!

С женщинами вообще все сложно! Оставим их…

А с мужиками? И там тоже. Пусть и более понятнее, чем у этих… «кошек» с другой планеты, но тоже…

Вот к примеру — различия в возрастном восприятии. Как по-разному чувствуют и мыслят мужские особи разного возраста! Про отношение к женскому полу, например… В юности и молодости понятие женской красоты, оно такое — довольное широкое! А вот с возрастом, с опытом? Уже довольно требовательны становятся мужики. У каждого свое видение, свой вкус. И если в молодости большинство особей противоположного пола вызывали интерес, то зрелые мужички чаще всего носы воротят: то не так, это — не эдак! И все реже проходящая мимо красотка вызывает интерес. Может… лень? А то так — взглядом проводил: «Ага! Ничётак!» — и все!

Да ладно, эти… оттенки серого!

К миру вокруг относятся же по-разному! Вот… времена года, ну и погоды всякие. Весной молодой мужчина — весь в предвкушении: природа расцветает, воздух пьянит, женщины — сняли закрытую верхнюю одежду, и все более и более красивы!

Мужик же в возрасте думает: «ага… сквозняки эти… сырые, блин! Колени ломит, локти ноют! Вместо снегов идут дожди, и ведь всегда — в самое неудобное время, черт их возьми! И эти… еще… раздеваются! И чего? Вот же дуры-дурами! Еще «дубак» такой по утрам, а они — разделись уже! Вот простудят там себе… почки-придатки разные, а будущему мужу потом лечи их, по врачам, да по санаториям вози, деньги трать! Да и разделись-то… какие-то вещи… дурацкие! Вот раньше-то — юбки короткие, ножки стройные! А сейчас… унисекс мать его! Худи разные, штаны безразмерные! Худи Вам надо, а? И тату эти… Как жулики матерые, хожалые, чес-слово!».

Лето… «Лето — это маленькая жизнь»! И летом для юноши или молодого повесы — ах какая пора! Девушки уже мало того, что разделись предельно, но уже и подзагореть успели — чудо как хороши! И погода — шепчет! С друзьями-приятелями-подружками — на дачу, на речку, на море! Пляжи! И красотки — опять же! Шикардос!

А у мужика?

«Бля… жара-то какая? Ну чего оно так печет, а? А не печет — так духотища! И давление подскочило, и сердце — покалывает! И дача эта… гребанная! А там… комары, мошки. Работы непочатый край! И только изредка — шашлычки, компания! Да и то — мегера эта шипит: «Эта рюмка — крайняя! Все! Хватит!». Или, как вариант — «Ну хватит это пиво уже лакать, как бык пойло! Сколько можно уже?! А перегар-то от пива какой противный!».

Осень… Осенью так здорово гулять в парке, или там — в лесу с подругой! Листья палые разноцветные! Запах пряный, чуть с горчинкой. И не надышаться им! И лучи солнца не жгут, а чуть ласкают через редкую, еще не облетевшую, разноцветную листву деревьев! Ах, как же хорошо!!!

И тут же, в мозгу пожилого «самца»: «Лету ожидаемо пришел «писец»! Сейчас дожди… опять колени-локти. Простатит, с которым уже сроднился… А потом — эта гребанная зима на полгода! Снегу навалит — не пройти, не проехать! Морозы эти… Млять!».

А первый снег? Как же жаль топтать его нетронутую белизну ботинками! Это же… кощунство! На первом снежку хорошо смотрятся только отпечатки детских ботиночек. Или же изящные следочки женских сапожек — как лисичка пробежала! Легкие такие следочки, почти летящие, невесомые!

А потом — бодрящий морозец, когда так здорово бежать по лыжне, навстречу только показавшемуся солнцу. И дышать-дышать этим прозрачным, звенящим, таким вкусным воздухом! А как хорош этот румянец на щечках девушек?! Это же… никакая косметика этого не добьется — так украсить щечки красавиц!

«М-да… все же — хорошо быть молодым!».

Косов писал очередной диктант, под четкий, негромкий голос Лидочки. А у самого какая-то отвлеченная философия в голове.

Учительница прохаживалась перед его столом, держа в руке раскрытую книгу, из которой и зачитывала некоторые отрывки. Косов повел взглядом за прошедшей мимо женщины.

«Определенно, она поправилась! И вот же ж… бедра какие, а?! Хоть и скрыты темной зимней юбкой, изрядной длины, но — при ходьбе явно видны! Попа… опять же!».

— Так… Написал, Иван? — Лида остановилась рядом с ним, сбоку заглянула в тетрадку, — Хорошо! Продолжаем!

«Низкое серое небо… Аустерлица… мать его! Уже рука неметь начала! Наверное, пора заканчивать, а?».

Но Лидочка продолжала ходить между рядами столов библиотеки, надиктовывая ему текст. Судя по всему, она уже давно «срисовала» его оценивающие взгляды, потому как иногда румянец накатывал на ее щеки. И глазами так поблескивает-поглядывает!

— Иван! Не отвлекайся! Нужно внимательно относится к занятиям! — и чуть улыбнулась!

«Внимательно… как же! Похоже, ей самой приятно его… определенное внимание!».

Она остановилась сбоку справа от него.

— Ну-ка, давай я посмотрю, что у тебя получается!

И, стоя рядом, пробежала глазами его писанину. Причем, бедром прижалась к его плечу!

«Ну и как тут быть внимательным?».

Не вполне отдавая себе отчета, Косов медленно опустил со стола правую руку и обнял женщину за бедра. Чуть поднял голову, увидел, как Лидочка, продолжая читать его диктант, улыбнулась. Осмелев, он осторожно прижал ее к себе.

— Нет, Иван! Я решительно не понимаю — как можно делать такие ошибки! — она наклонилась и красным карандашом стала что-то чиркать-подчеркивать.

«Ага… а попа у нее… ой как хороша!».

— Ну что ты делаешь, а? — это она шёпотом, — а если зайдет кто-то? Зачем ты так?

Косов, немного хрипловато:

— Ну кто зайдет-то, Лидочка? Если кто сюда пойдет… мы же сразу шаги в фойе услышим! А вот попа у тебя… мне прямо укусить ее хочется! Знаешь, как трудно удержаться!

— Совсем с ума сошел! Кусаться он еще вздумал! — женщина, улыбаясь, чуть отодвинулась от него, но только немного — движением подчеркнув неприятие такого развития ситуации.

Иван опустил руку, взял женщину под колено одной ноги, и чуть помедлив, повел руку выше, выше. Под юбку.

«Это, конечно, не чулки «фильдеперсовые», а рейтузы хлопковые, в «рубчик», но ощущения тоже — очень приятные!».

— Перестань! Теперь уже я не могу работать! Как я проверять буду? — но сама от него дальше не отходит.

И рука его уже натягивает ткань изнутри в районе бедра.

— Вань! Ну что ты в самом деле? Перестань!

— Тебе… не нравиться? — и морду так… невинно-обиженно!

— Не скажу! Ну… мы будем еще заниматься? Или ты устал?

Косов шёпотом:

— Так вот я руку сейчас и разминаю. Восстанавливаю кровообращение!

— У меня под юбкой? — женщина хихикнула.

— А там это делать… лучше всего! А приятно-то как! Ножки у тебя, Лидочка… просто — прелесть! А уж попа… у меня слов нет, красавица!

— Так… ну все! Разыгрался он! — Лида отошла от него в сторону, вынуждая прекратить интересное… путешествие.

— Раз уж настроение заниматься у тебя закончилось, вот что я тебе скажу, Ваня… Ты знаешь, у тебя неплохо выходит писать диктант. И почерк у тебя стал лучше, и грамотность. Только вот… внимательности не хватает. Ошибки эти… глупые! А так… «четверку» я бы тебе ставила, это точно!

— Ну… я надеюсь, что там, в училище, при поступлении, диктант нам будет диктовать не такая красавица, а значит и отвлекаться я не буду!

Женщина улыбалась, будучи довольной его комплиментом.

— Вань… у меня просьба к тебе будет. Если сможешь, конечно!

— Для тебя, красавица, все, что угодно! Все, что в моих силах!

— Ты знаешь… моему супругу дают путевку в санаторий, в Кисловодск. Путевка на двоих, вот… Ехать нужно уже через неделю. Мы пробудем там… почти до конца марта. Я попросила Лизу, чтобы присмотрела за домом, печи топить опять же нужно. Да! Котика кормить надо! Знаешь, какой у меня котик? Тихон Иваныч. Пушистый такой! Очень красивый! А уж важный какой! Его мой муж очень любит! Так вот… а Лизе одной боязно, наверное, ходить будет. Все же — три километра каждый день, туда-сюда. Ты не смог бы… провожать ее, а?

— Так… Лизу — провожать? И это — каждый день, да? Или два раза в день?

Немного не поняв его интонации, Лида начала уговаривать:

— Да нет же! Достаточно будет и раза в день, по вечерам! Котика накормить, печи протопить. Ну… посидеть там немного… пока печи не протопятся. Тепла будет хватать на сутки, у нас теплый домик!

«Ага… с Лизой, каждый день ходить в Лидин дом, топить печи, кормить кота. Чего не понятно-то? С Лизой… топить печи… сидеть там… часа по три, пока не протопятся!».

Его размышления, судя по всему, отразились на его лице.

— Ну… Ваня… Лизе же… боязно будет одной ходить.

— Да нет… я-то не против. А вот Лиза? Она согласна… со мной к тебе ходить?

Лидочка вильнула взглядом, покраснела.

«Все ты понимаешь! Чем это может закончится!».

— Н-у-у-у… да. Она согласна. Мы… так и договорились с ней!

Он встал… потянулся, разминая поясницу. Подошел к Лиде.

— А ты… ревновать не будешь?

Она опять отвела взгляд, снова зарумянилась:

— Ты о чем, Ваня? Я тебя не понимаю…

Косов приобнял ее за бедра и подтянул к себе:

— Ты же все понимаешь, да? Вы же… обсудили все риски такого… предприятия?

Она не отталкивала его, положила свои руки ему на плечи.

«Что есть — «гут»!»

— Смешной ты, Ваня. И говоришь тоже… смешно. Почему я тебя должна ревновать? Ты же… не муж мне, и даже… не любовник, вот! — и отвернулась в сторону.

— А если я… хочу таковым стать?

Она засмеялась:

— Кем? Мужем? Или… любовником?

— Ага, им!

Лида помолчала, чуть прикрыв глаза.

«Приятно ей, наверное? Как я поглаживаю ее попу…».

— А вот… приеду… там и видно будет! — шепнула она ему на ухо.

Поцеловаться они не успели — в фойе хлопнула дверь, и послышались шаги. Женщина отпрянула от него и зашла за конторку выдачи книг.

Косов чертыхнулся и выглянул в фойе.

«Оп-па! Калошин! Сколько лет, сколько зим!».

— Привет, Игорь! Кого ищешь?

— Ага! Привет-привет! Тебя-то мне и надо! — ответил знакомец.

Они прошли в Ивану в комнату.

— Ты куда пропал-то? Два месяца не слуху, не духу! Я же вроде бы тебе передавал, чтобы заехал ко мне в начале января! — Косов был удивлен и пропажей Калошина, и его внезапным появлением.

— Ты мне передавал? А когда? Не помню, честно! — Калошин скинул пальто и шапку на вешалку.

— Н-да, брат! Пить нужно меньше! Ну тогда, в ресторане, перед Новым годом, помнишь?

— А-а-а-а… ну ты и вспомнил! Когда это было-то? Да и был я в тот раз… немного не в форме!

— Вот я и говорю — пить нужно меньше!

— Да ладно тебе! Не так уж часто у меня такое бывает! — Калошин хмыкнул, — а чаем-то напоишь?

Они сидели, прихлебывая чай, хрустели сушками.

Калошин похохатывал:

— Тут же как? Меня же чуть не обженили недавно, представь? Так что… не до того мне было, не до визитов к Вам!