Время для жизни
- Автор: taramans
- Жанр: Альтернативная история / Исторические приключения / Попаданцы / Самиздат, сетевая литература
Читать книгу "Время для жизни"
Глава 11
Тем временем приближалась дата праздничного концерта, посвященного очередной годовщине Великого Октября. Здесь и сейчас это вовсе не очередная официальная дата, которую празднуют во многом — формально. Это действительно праздник для подавляющего большинства населения. Нет, наверняка есть те, кто держит фигу в кармане, но показывать эту «фигу» хоть словом, хоть делом — чревато. Даже очень чревато!
Илья, как и в прошлый раз, уже начинает психовать — все плохо, все не готово, все — не так! Даже с Тоней они пару раз поругались! И некоторая отстраненность Косова поэтому весьма злила директора. Но решив проблему… самую большую свою проблему, да! Иван включился в подготовку концерта.
Было, как и ранее, решено первым отделением концерта поставить номера детей. Декламация, песни, какая-то хореографическая постановка, которая опять же послужила поводом для ссоры Тони и Ильи. Здесь Иван поддержал Тоню — ну невозможно меньше чем за месяц добиться хоть какой-то слаженности в танце!
Второе отделение концерта — взрослые артисты местной самодеятельности. Нашлись несколько молодых женщин, которые очень неплохо поют. Аккомпаниатор здесь — сам Илья.
Пытались пристроить к этим номерам Николая Ганина, но, после некоторых проб, женщины взбунтовались. Несмотря на весь свой артистизм и великолепную игру на баяне, Ганин был… Ганин! Он не мог одинаково ровно сыграть хоть несколько раз ни одной песни. Уходил в себя, в песню, в игру с импровизациями, и там получалось у них с женщинами — кто в лес, кто по дрова. Николай ругался, что женщины — петь не умеют, а те наседали на него, что он сам по себе, а не с коллективом.
Решили — не портить номер, директор сам подыграет певицам!
А Ганин… Ганин будет играть и петь — соло! Иван с Николаем разучили песню «Я назову тебя зоренькой», предполагая, что Ганин будет играть на баяне и петь, а Иван — на гитаре и подпевать ему. Но по той же причине дуэт не сложился.
— Илья! Ну что ты в самом деле! Николай сам и сыграет, и споет отлично! Я-то тут зачем?
Себе и директору Иван оставил четыре песни. Они с Ильей уже разучили их, записали ноты для передачи в филармонию. Но премьера песен, по общему мнению, должна была состояться именно на концерте. Песни всем очень понравились. Тоня, присутствующая на репетициях, сказала Ивану:
— Вань! А как так получается — ты же такой несерьезный человек. А песни у тебя — вон какие получаются? Хорошие такие, душевные и серьезные…
— Знаешь, Тонечка… Мы, наверное, все не очень простые люди. Думаю, в каждом живут и плохие, и хорошие черты. Да и вообще, в жизни нет абсолютно белого, или абсолютно черного цветов. Так и у нас — все перемешано. И одного без другого не бывает. Ну… это мое мнение.
В преддверии праздника в клубе появились две звезды — Кира и Зиночка. Викинг был — в сопровождении. Зиночка демонстративно дулась на Ивана, подчеркнуто игнорировала. А тому было… забавно. Все играет… девчушка.
— Так, товарищи! Надеюсь, Вы не забыли, что Приреченский райком комсомола шефствует над Вашим клубом? И что мы с Зиной снова ведем Ваш концерт? — Кира смотрела на них строго, но глаза… смеялись.
А ему было так радостно ее снова видеть! И внутри снова что-то защемило…
Потом Кира, как и прежде, развила бурную деятельность, все расспрашивала Илью о концерте, о чем-то смеялась с Тоней, чмокнула в щеку Ганина. Девушка-метеор!
Во время генерального прогона, Зина подсела к нему и чуть покосившись, прошептала:
— Ну… и что ты можешь сказать в свое оправдание? Ты понимаешь, что ты — подонок! Ты мерзавец, который соблазнил девушку и бросил!
— Нет мне прощения, Зиночка! Я все понимаю, но… никак не придумаю, как мне ее загладить перед тобой, красавица! Вина моя столь велика, что… даже слов нет, насколько гнусным я себя ощущаю! А ты такая… такая… Теряюсь я пред тобой. В оправдание могу лишь сказать, что воспользовавшись твоей минутной слабостью, позднее я ощутил себя столь ничтожным и дрянным человечком, что не смог предстать перед тобой вновь, — Иван все добавлял и добавлял «трагизма» в голос, но закончил вполне своим, без игры, — тем более, что в институте, рядом с вами постоянно такие умные молодые люди! Надежды советской медицины! Пироговы и Мечниковы, Склифосовские и Боткины, Бурденко и Гамалеи… Лысенко и Вавиловы, Тимирязевы и Курчатовы.
Зина со все большим удивлением слушала его «спич», а потом фыркнула:
— Ты что несешь?! Последние — вообще не медики! Они… агрономы, вроде бы, или физики!
— Ну вот видишь, насколько я темен и далек от науки! Как тебе с таким Митрофанушкой в свете появляться?!
— Клоун ты, Косов! Хватит придуриваться, начал тут… прибедняться! Так… ну-ка целуй меня… в щечку! И проси прощения! А то… в следующий раз приеду со скальпелем, и… «подложу» тебя, как те же ветеринары бычков!
Он наклонился к ней и прошептал:
— Может сбежим отсюда ко мне в комнату, и там я как следует попрошу прощения?
— Вот еще! Совсем сбрендил, Ваня? Люди кругом! — так же, но только возмущенным шёпотом в ответ.
Но Зина все же была хороша! Он чуть подзабыл уже, насколько она… красива!
— Радость моя! Ну вот… опять ты меня… «динамишь»! Неужели настолько плох я был в прошлый раз? — тут он опять начал играть, но и проверить нужно было — насколько девушке запомнился тот первый раз.
Она поглядела на него:
— Косов! Ты — нахал! — «ага… а щечки-то зарумянились!», — знаешь же… что вовсе… неплох! Что ты… как девушка на комплименты напрашиваешься?
— Так может… все же в комнату?
— Ваня! Ты несносен!
— Ну как же не сносен-то? Ты сидишь рядом, а у меня аж дыхание перехватывает! И рука сама тянется обнять тебя. И поцеловать хочется, что вот… аж губы сводит от желания!
«А девушке приятно, приятно такое слышать! Щечки огнем горят и глазки заблестели!».
Тут его одернул гневный голос директора:
— Иван! Мне сколько раз тебя звать на сцену?! Ты когда серьезно будешь относится к работе?!
«Упс… неловко получилось! И смотрят многие на нас… Вон — даже Лидочка с Лизой поглядывают с неодобрением, но и с любопытством, шушукаются».
Он поднялся на сцену, чуть помешкал, настраиваясь. Тронул пальцами струны, и потом — сразу:
— Бьют свинцовые ливни,
Нам пророчат беду!
Мы на плечи взвалили
и войну, и нужду!
И Илья подхватил на аккордеоне, стал подпевать.
— Плохо! Плохо, Иван! На песню настрой должен быть, а ты… Серьезнее, Иван!
Но вот людям, которые сидели в зале, уже после прогона своих номеров, тем — явно понравилось! Многие даже хлопали. И Кира… с какими горящими глазами… сидит в первом ряду!
— Так, Иван… Все, настроился? Давай, как и договорились, я начинаю, — и Илья заиграл вступление на аккордеоне.
Выждав время, Иван запел негромко:
— Забота у нас простая,
Забота наша простая.
Жила бы страна родная –
И нету других забот!
Пели они с Ильей… неплохо. Только вот в куплете про любовь… Иван невольно опустил глаза, чтобы — вдруг не встретиться с глазами Киры…
И опять вступление — за Ильей, и снова Иван начинает:
— Остался дом за дымкою степною,
Не скоро я к нему вернусь обратно.
Ты только будь, пожалуйста, со мною,
Товарищ Правда,
Товарищ Правда.
Ну что это… если не успех? Уже все в зале колотили в ладоши, не жалея своих конечностей! А крику сколько было, крику!
— Ребята! Дорогие Вы мои! Какие же Вы молодцы, вы же и сами не знаете! — к ним вдоль стены зала пробирался невысокий худощавый человек лет сорока на вид.
Иван с недоумением посмотрел на Илью. Тот шепнул в ответ: «Парторг совхоза, Васильев Иван Степанович!». Парторг забежал на сцену и затряс руки директора:
— Илья! Вот нет слов! Нет слов просто! — потом повернулся к Ивану, — ну что, тезка, дай я тебе руку пожму! А мы с директором еще говорили, мол, удивят нас чем-нибудь хлопцы, или нет! Удивили, еще как удивили! Вот молодцы-то где! А, товарищи?! — парторг повернулся к залу.
«Ого! Какое дружное подтверждение!». Народ что-то выкрикивал, продолжал хлопать, шумел и обсуждал новые песни.
— У нас, вообще-то… еще одна песня будет! — Косов, скромно так, чуть пошаркивая ножкой… ну, ножкой он, конечно, не шаркал. Но приятно, приятно, черт возьми!
— Да? Это же здорово! Ну все товарищи, садимся, садимся. Послушаем, что нам ребята еще приготовили.
Негромкий проигрыш на гитаре. Иван помнил, как здорово это выглядело в фильме.
«Ну так там… и актер был — ого-го какой! Смерть всем бабам, называется!»
— Поле, русское поле…
Светит луна или падает снег –
Счастьем и болью связан с тобою,
Нет, не забыть тебя сердцу вовек!
И это песня… что называется — зашла в зал!
— Так я директору и скажу, дескать, проспорил ты мне, Ефимыч! Как есть проспорил! Удивили ребята, сильно удивили! — после окончания прогона высказывал Васильев Илье и Ивану, — как он Вам поручение-то дал… ну — чтобы, мол, не хуже, чем на открытии клуба песни были… А сам-то говорит, не верю, говорит… не смогут ребятки что-то путное сообразить, времени у них мало. А оно вишь как! А я думаю, дай погляжу, как там дела с концертом-то. Вот Вы, дорогие мои, удружили, так удружили! Да, Иван! А что ты про улицу-то не спел? Хорошая же песня! Н-е-е-е-т… надо и ее спеть обязательно! И людям же нравится, да!
— А Вы, комсомолия, куда смотрите? Вот человек — такие песни сочиняет, а почему он еще не в комсомоле, а? Недоработка, товарищи, как есть — упущение! Я как член партии Вам говорю, что это надо исправить! Как же так-то?
Кира смущалась, краснела и старалась не встречаться с Иваном взглядом. Тот тоже как-то присмирел.
«Как же мне хочется, чтобы она так смущалась, но не от выговора парторга…».
Когда он провожал Зиночку и Киру с Сергеем на передвижку, Кира спросила у него:
— Иван! А почему ты, действительно, не вступаешь в комсомол?
Он хмыкнул:
— Кира! Раньше я работал все больше в местах, где вообще… комсомольская работа была не очень налажена. Там много бывших зэков, да и прочего элемента было большинство. А здесь? Да все как-то… то некогда, то еще что-нибудь. Да и не знаю я как это делается! И к кому обращаться с этим вопросом.
Она задумалась:
— Ну, считай, что обратился. Я подумаю, как это все провести. И вот что, Зина, ты, кроме всяких там любовей, должна взять над Иваном и комсомольское шефство. Устав чтобы он изучил, и вообще… по текущему политическому моменту разбирался.
Зиночка, пользуясь тем, что они с Иваном шли чуть позади, скорчила мордаху и показала Кире в спину язык, вот так — «бе-бе-бе»!
Уже на платформе, он, пока ждали поезда, приобнял Зину и с улыбкой спросил:
— Ну что, ответственно-закрепленная за несознательным элементом, где будем изучать Устав комсомола? Может быть ко мне приедешь… на днях. Ну чтобы никто не мешал погружаться в глубину текущего политического момента?
Зина фыркнула:
— Ага… с тобой поизучаешь Устав! У тебя одно на уме! Так углубишься в текущий момент, что…, - тут Зина мило покраснела.
— Ты, Киса, совсем позабыла обо мне! Вот как бы мне… освежить в твоей памяти… некоторые эпизоды наших отношений?
Тут их окликнула Кира. Они подошли ближе.