Дедушки с гитарой 2

Мысль, конечно, была богатой. Это, конечно сказочный вариант, но почему бы не подумать над ним? Вдруг да получится?

— Или вот еще… Помните у Пугачевой была песня какая-то про сто первого друга? — продолжил Никита.

— Да, было что-то такое… — согласился я. — Что-то вроде «не имей сто рублей, а имей сто друзей»…

— Вот-вот. Может быть её прихватить? Актуально же!

— А зачем?

— А представляете, если сделать такую песню финальной песней Фестиваля?

У него загорелись глаза.

— Финальную песню? — С нескрываемым скептицизмом спросил Сергей. Он с большим удовольствием тянул пиво и разглядывал сквозь свой бокал ближайший фонарик. — Да вы что, офонарели? Это же немцы!

— И что с того? — по-хорошему удивился я. — От хороших песен ни одна нация не откажется.

Никита кивнул.

— Это Германия, — повторил Сергей.

Мы не стали возражать. Он конечно же был прав. Это вокруг действительно простиралась Германия.

— И это, — Он развел руки, обхватывая весь Берлин. — Международное политическое мероприятие…Тут везде ордунг! В смысле порядок. Шаг в право — расстрел, шаг в лево — и по пояс в какашках… Все уже согласованно и занесено в протоколы. Никто не станет ломать отработанную процедуру.

Сергей был, безусловно прав. Это Никита размахнулся — финальная песня. Она уже наверняка есть. Записана и отрепетирована.

— Отработанную и согласованную. Да. Пожалуй…

Я сдулся, но не сдался. Идея-то хорошая! Плодотворная!

— Ну, а если что-нибудь размером поменьше? Какой-нибудь вечер Советско-Германской дружбы?

— Ну… Тут может быть…

— Тогда и песня должна быть поспокойнее… Более камерной, что ли… Значит нужна песня-кач, — задумчиво резюмировал я.

— Это ещё что такое?

Я уже представлял, что хочу получить на выходе и объяснил:

— Нужна песня, которую можно петь хором, обнявшись… Представляете? Костер… Вокруг него человек тридцать ребят и девчонок и они, обнявшись и раскачиваясь из стороны в сторону, поют песню…

— И что за песня? Новая?

— Конечно новая. Помните была такая «Замыкая круг»?

— Чья?

— Кажется Кельми написал.

— Это музыка. А слова?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Точно не Андрей Андреевич.

— Напомни, о чем там…

— Хорошие слова, ну, разумеется те, что я помню. Припев такой: «Замыкая круг ты назад посмотришь вдруг…»

— Уже не согласен, — сказал Сергей.

— Это почему еще? — удивился я.

— Ну, во-первых, глядеть надо вперед… Во-вторых, в песне должен быть политический подтекст, а там, насколько я помню, больше философии.

Мы посмотрели друг на друга, порылись в памяти. В тех кусочках действительно было много философии и ни грана политики.

— Если не будет идеологии, Тяжельникову песню можно не показывать, — сказал Никита. — Этот вопрос обязательно всплывет.

— А в-третьих, — закончил Сергей. — Мы слов наверняка не помним.

Я помолчал. Смысл в замечаниях Сергея имелся. Во всяком случае на счет слов. Мы их точно не помнили.

— То есть против музыки возражений нет, а против слов — есть.

Друзья кивнули. Уже легче. Считай пол дела сделаны.

— Ну, значит Никите придется дать задание написать политически верный текст. О дружбе, социализме и того подобном.

Уже включившийся в процесс Никита подумал и предложил:

— А давайте припев оставим, только мы будем не «замыкать круг», а «разрывать цепь».

Я оценил идею, одобрительно кивнув.

— Логично. Цепь — это ведь еще и символ неоколониализма!

— Тем более! Разрывая цепь, цепь несчастий и….

Никита несколько мгновений посмаковал это слово на языке, задумался.

— Ну и какие рифмы могут быть к слову «цепь»?

— Это ты у нас поэт, ты и думай, — сказал я. — А я тебе политическое направление задал. Нужно придумать и — все!

— Цепь — плеч, — пробормотал Никита, погружаясь в омут рифм. — Цепь — пренебречь, цепь — налечь, цепь-…

— Не «налечь», а «налить», — поправил его я. — Вот налить тебе и сразу рифмы появятся. Хотя бы пива.

— Тьфу на тебя… Нехорошее слово эта «цепь»…

Он замолчал, задумался.

— Рифм практически нет… Что-то я не то предложил.

— То, то… То, что нужно… А это тебе комсомольское поручение, — голосом Тяжельникова сказал я. — Вот тебе еще подсказка: цепь — в печь.

— Ага… «Разрывая цепь мы врагов посадим в печь…» Это вообще концлагерь какой-то получается.

— А если не разрывать цепь, а посадить на неё? — предложил Сергей. — Типа «мы войну возьмем на цепь…»?

— Поэты, — с презрением сказал Никита. — Помощи от вас… Ладно. Буду думать. Что придумаем, то и придумаем…

Но мы не остановились. Это превратилось в какую-то игру.

— Цепь — обеспечь.

— Это еще откуда вылезло? — удивился я.

— Из подсознания, — огрызнулся Сергей. — «Ты порви гадюку-цепь, мир свободой обеспечь». Как?

Никита затряс головой. Понятно, что не от радости.

— Ну тогда еще — цепь — навстречь!

— В смысле?

— Ну у нас враги, а мы им паровоз навстречу, — растолковал нас Сергей. — И все враги всмятку! А мы — в смокинге, а смокинг в добавок еще и в шоколаде.

— Или колеса от паровоза в разные стороны. Ты что выступление Леонида Ильича о том, что холодная война закончилась не слышал? Что мы если не друзья со Штатами, то по крайней мере не враги…

— Разрывая круг мы найдем себе супруг, — неожиданно вернулся Сергей к первому варианту.

— Что-то ты о странном заговорил.

— Да мы по кругу ходим… Нужно как-то этот круг порвать.

— Не цепь, а цепи… — медленно сказал Никита, глядя с отсутствующим видом в окно. — Разрывая цепи мы уйдём заре навстречу, там увидим Солнца свет свершений и побед!

Он торжествующе хлопнул ладонью по столу.

— Вот так вот будет!

Он вздохнул, словно сбросил с плеча какую-то тяжесть.

— А если так — «Будем строить мир, а в нем — социализм!»

— Нет. Тогда уж — Будет новый мир и в нем — социализм!

— Вот-вот. Вот она и идеологическая составляющая!

— Так! Это припев. Только вот песня состоит из припева и куплета, хотя бы одного. Куплет какой будет?

— Предлагаю держаться поближе к оригиналу.

«Вот одна из тех историй о которой люди спорят
И не день, не два, а много лет.
Есть ли правда в этом мире?…»

— Дважды два всегда четыре? — выскочило у меня.

Никита посмотрел на меня глазами полными горечи, вздохнул, словно окончательно разочаровался во мне. Наверное, чтоб не обижать меня, все-таки сказал.

— Как вариант годится…

Но не сгодилось. Мы снова уперлись в какую-то несгибаемую рифму.

— А если по-другому… — предложил Сергей. — Есть ли в этом мире правда…

Мы с Никитой задумались. В головах теснились рифмы. «Правда» это вам не «цепь». Должны быть.

— И о чем тоскует панда, — сказал Сергей, и опережая возмущенные вопросы ответил:

— А что? Хорошая рифма. И политический подтекст есть.

— Какой?

— Ну, если поискать, то найдется…

— «Правда-надо», — предложил Никита. — В смысле «за неё бороться надо…»

Он закрыл глаза, замолчал, а потом быстро пробормотал.

— Так-так… Так-так-так…

Мы молчали, чувствуя себя лишними посетителями поэтической мастерской. Мастер работал, а остальные наблюдали. Так и получилось. Он в конце концов открыл глаза и вздохнул.

— Пользы от вас — как от козла молока. Ладно. Сам справлюсь…

Возражать ни я ни Сергей не решились. Никита записал несколько слов на салфетку и убрал её в карман.

— Вы давайте, головы не мучайте… Лучше подумайте кто у нас станет отцом русского рэпа?

— Не русского, а советского, — поправил я друга, — и разумеется им станет Сергей Вячеславович. Мы же вроде бы договаривались?

— Согласен, — кивнул Никита. — Так что вы лучше со своими рифмами ко мне не приближайтесь, а сочиняйте свои политические рэп-частушки. А я как напишу — скажу.

Я не стал спорить. У поэтов души тонкие, чувствительность высокая. По себе знаю…

— И вот еще что… — сказал Никита. — Нам ведь главное, что? Чтоб качались? Вот они и будут качаться. Я много куплетов сейчас писать не буду. Ну, один-два… И припев. Потом, в Союзе можно будет её в полноценную песню развернуть, а тут… Тут слова не важны. Сделаем так: один куплет на русском, потом тот же куплет на немецком и далее — на английском и французском… И все довольны.

— Будем ковать железо пока горячо. Пошли к Тяжельникову…

Загорелся Никита и встал, готовый к действиям.

— Где его искать? Он наверняка на каком-нибудь официальном мероприятии… Да и не стоит делать все через голову нашего Секретаря.

Я знал, что говорю, так как имел представление, что такое аппаратные игры и понимал, что того лучше иметь в союзниках, а не в противниках… Мы можем быть ему полезны, но и он со своей стороны нам не враг.

Глава 6