Время для жизни

— И еще один вопросик… А вот эти люди, кто попросил тебя со мной поговорить… Они как? Говна от них ждать стоит? А то — сольют меня после дела? Или вообще — прикопают?

«Штехель» задумался.

— Нет. Не тот человек, кто все это затеял. Да и со Шрамом они, вроде как, в «кирюхах». А тот, видно, к тебе благоволит. Не будет подставы. Но… ты и сам ушки топориком держи. Все… Я позову тебя, когда от них гонец придет. Договаривайтесь сами.

— А когда они… с поляками решили…

«Савоська» вздохнул:

— Краем слышал, что польскОй на днях уехал. Значит… примерно через месяц.

— Ага… ну ладно, я пошел. А ты этому… «шнурку» своему, которого ко мне присылал, скажи, что в следующий раз — башку откручу. Разговаривать с людьми пусть учится, «ушлепок»!

Выйдя от «Савоськи», Косов потянулся и с удовольствием прижмурился от лучей солнца.

«Хорошо-то как! А это все… Ладно, встретимся, поговорим. Если что не так — «адиос амигос»! И хрен меня кто заставит! Вряд ли после разговора, даже если он откажется, к нему будут предпринимать самые крутые меры — на крайности идти даже блатные не хотят без веской причины. Тем более воры, а не «пиковые». «Пиковыми» сейчас называют «безбашенных» налетчиков — грабителей и убийц, для которых кровь людская, что водица. Это уже в шестидесятые «пиковыми» почему-то стали называться профессиональные преступники с Кавказа. Но далеко не все из кавказцев были действительно — «пиковыми»! Может из-за понтов? Понты для кавказцев — главнее всего!

Хотя «бабки» все же нужны, потратился изрядно в последнее время на женщин! И хотя нисколько не жалею, но пополнить стратегический запас все же было бы нужно. Еще два месяца здесь, а то и больше! Еще Вареньку нужно «отодрать» как врага народа! Как у меня там знакомец говорил: «Отодрать волка, и шкуру на «запретку»!». Нет, все-таки решусь и отъимею Варьку! Задница у нее зачетная, вот туда и буду пользовать! Как там Вера говорила? Цыганский способ? Пусть будет цыганский! Кстати… о Вере. Хотел же ей денег презентовать на ремонт дома? Нужно посмотреть, сколько осталось, и отдать. А как? Да я же помню, где в садике она теперь работает. Вот и заскочу. На днях! А то потом опять забуду! Что еще? Да… танцовщица Оксана! Хороша девка! Хотя стоит признать, что подруга Калошина… поэффектнее будет. Вкус Игорьку не изменяет. Их тоже заносим в «поминальник»? Ну… а почему бы и нет?

Лида… Лида — это да, проблема, если можно так сказать. Проблема почему? Да потому, что там… подход нужен. Не будешь же, право-слово, как тот Ржевский подкатывать и предлагать: «Мадам! Разрешите Вам впендюрить?». Не поймет-с!

Что еще? Еще… да! хватит откладывать посещение Завадской и эти… игрища с ней и Риткой. Настройся и устрой дамам локальный армагедец! Да! Надо настроиться… А потому… потому… А пойду-ка я в наш Театр оперы и балета! Навещу Леночку! Ох, и навещу! Все! Идем!».

«Куда идем мы с Пятачком — большой, большой секрет!

Но не расскажем мы о нем — о нет! о нет! о нет!

Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро!

То тут «стограмм», то там «стограмм» — на то оно и утро!».

Уважаемые читатели! Здесь начинается фрагмент текста, который читать не рекомендуется людям с повышенной планкой морали! Ахтунг! Их предупредил! Нихт обижаться на автора!

В фойе театра его неожиданно окликнула девчушка.

«Ага! Эта та самая, которая в прошлый раз нас тут водила. Да-да! Помню. Ей еще Елена новые пуанты обещала «подогнать»!».

— Привет! А ты опять к Елене Георгиевне? — девчуля махнула рукой вахтерше, — Это к Завадской! Я провожу!

— Привет! Да, к ней! — она была такая… забавная, желающая казаться взрослой, при макияже, что Иван невольно заулыбался.

Была эта пигалица едва ли ему по плечо. В облегающем трико, и совсем коротенькой серой юбочке, она была похожа на фарфоровую статуэтку балерины. Сначала она балетным «па-шоссе» вышагивала рядом, поглядывая на него. Но хмыкнула и чуть ускорилась, обогнав его ровно на столько, чтобы ему стала видна ее талия… и попа. Потом, шагая впереди него по лестнице, чуть замедлила шаг, демонстрируя свои совершенные, какие-то кукольные ножки и, опять же — попу.

«Странно, а в тот раз мы вроде бы по этой лестнице не шли…».

— Ну что? Насмотрелся? — ехидно улыбаясь, спросила она его, остановившись на верхней площадке.

— Г-к-х-м… на что? — немного смутился Косов.

— Ай, да ладно! Скажи еще, что ты на мою задницу не пялился!

«М-да… вот тебе и… девчуля!».

Нельзя сказать, что Косов совсем «не пялился» на нее попу. Ну… трудно не пялиться на такую славную, очень изящную попку. Тем более, когда тебе ее, абсолютно не скрываясь, демонстрируют. Но… совсем уж она, эта девчонка, была… малАя. Вся! И талию, казалось бы, можно пальцами двух рук охватить. И попа, хоть и была совершенных форм, но… маленькая, как у Дюймовочки. И ножки, несмотря на красоту их линий, тоже были… тонковаты. Не во вкусе Косова, совсем нет! Ему-то подавай — чтобы было за что подержаться, помять, потискать! Но — без лишних килограммов, складок и прочего… ненужного!

А здесь… хотелось поставить ее на ладонь одной руки и так поднять. Чтобы получилась скульптурная группа. Скажем… «Юность!».

«Интересно! А смог бы я поднять ее на одной руке? Наверное — смог бы! Только поднять, а вот сколько-то так держать — уже вряд ли!».

— Ну! Что замер? В ступор впал, что ли? — девчонка тем временем, встала на верхней ступеньке последнего пролета, уперев ручки в бока.

Он засмеялся:

— Да нет, не впал. Просто не знал, что ответить. И не пялился я на тебя, а… любовался! Ты такая вся… изящная, тонкая!

— Х-м-м… ну так и скажи — понравилась! А мне и не жалко! Вот — смотри! — и девчонка, приподняв и так недлинную юбку медленно повернулась, — Ну как?

— Здорово! Я ж и говорю — красавица! — «а вот трико… она явно перетянула! Специально что ли? Неудобно же так заниматься! Врезается же все… и повсюду!».

У девчули, несмотря на не особую открытость нынешних трусиков, трико врезалось и спереди, и сзади! Сзади даже — побольше!

Косов почувствовал, что… ага! Пошла реакция! Хоть и не в его вкусе девушка, но… все-таки! Скрыть это не удалось, потому, как окинув его внимательным взглядом, девица хихикнула, и повернувшись к нему спиной, продолжая поднимать юбку, сказала:

— Ну-у-у… можешь погладить. Если хочешь.

— Вообще-то я бы шлепнуть предпочел!

Она повернула к нему голову, посмотрела удивленно:

— Шлепнуть? Не… шлепать не надо. Вон ты какой… лось. Так шлепнешь, что… больно будет! Улечу еще куда-нибудь! Но погладить — да! Можешь.

— Знаешь… я все-таки воздержусь! — «еще не хватало — малолеток соблазнять! Хотя… кто и кого тут соблазняет?», — Нет-нет! Не потому, что не нравиться, а потому что… боюсь повредить! Говорю же — изящная очень!

Девчонка опять хмыкнула, и спросила:

— Ты дурак, что ли? Вроде нет… Еленочка с тобой не водилась бы!

Косов повертел головой:

— А куда мы с тобой пришли? Я здесь никогда не был.

Девчонка отмахнулась:

— Да это новый блок. Еще не достроенный. Мы здесь с девчонками курим… иногда.

— А разве Вам можно курить? Ну… дыхание там, нагрузки большие…

— Нет, ты точно какой-то дурачок! Ну — нельзя, конечно. Но мы — курим! Иди сюда…

Они зашли в какое-то помещение рядом с лестницей, где было светло от небольшого окна, сквозь немытые стекла которого пробивалось весеннее солнце. Стены оштукатурены, но не белены. Мебели практически нет. Лишь у окна валяются какие-то полуразбитые козлы, одну из досок которых, похоже, и приспособили юные танцовщицы в качестве лавки.

— Ну! Что стоишь? Садись, давай! Не буду же я трико пылью пачкать!

Пребывая к некотором… «ахуе» от ситуации, Иван сел, хихикая про себя:

«Пиздец! Гумберт Гумберт и Лолита, часть вторая, сибирская!».

Девица бесцеремонно уселась к нему на колени.

— Ну!

— Что ну?

— Вот ты тупой, а? Нет, правда — как еще Завадская с тобой… Папиросы доставай, телепень!

— А-а-а…

— Х-м-м на! — все-таки девчонка проглотила первое слово, так и просящееся на язык.

Косов, повозившись, достал из кармана портсигар, но открыть не успел. Девчонка выхватила его из рук и открыла сама:

— Х-м-м-м… «Дукат»! А неплохо, неплохо! — взяв папиросы, понюхала ее с удовольствием, и потребовала, — Ну, где спички? Вот же ж… Кто так даму угощает?

Получив от него зажигалку, покрутила ее в руках, одобрительно хмыкнула и прикурила, поднимая лицо вверх и с удовольствием выпуская дым. Похоже — пыталась делать это «кольцами», но получалось плохо.

— Меня Иван зовут, если что… А тебя?

— Да знаю я, как тебя зовут! Я — Танька!

— А почему — Танька? Не Таня, и не Танюша, а — Танька?

Девчонка неопределенно хмыкнула, но не ответила.

— Ты, если кто будет подниматься, папиросу у меня возьми, и… ну вроде как ты куришь! Понял, да?

Косов кивнул.

— Ну а то, что ты у меня на коленях сидишь? Это — ничего?

— Ой! Да тут много кто обжимается! Вот еще — невидаль! А ты бы время не терял, как телОк… а потискал бы меня что ли. Я не против!

— Слушай… а почему ты меня к Завадской не отвела?

— Ой-ой-ой! А ты что — такой верный, ага? Да ладно! Не буду я к тебе приставать, успокойся! — потом, после пары затяжек, — Хотя… наверное и надо бы!

Это было так забавно, что Косов не выдержал и заржал.

«Нет, ну правде же — ситуация… комичная донельзя! Сижу тут, с этой нимфой на коленях, вот — дурак-дураком! А если кто появится — так должен забрать у нее папиросу, сделать вид, что курю! А если она еще и визжать начнет, обвиняя в домогательствах? Вот умеешь ты, Косов, «вляпываться»! Этого — не отнять! На том и стоим!».

— Ты что, совсем дурак? Услышат же! — девчонка повернулась к нему, так ерзнув ему по самому дорогому, что он охнул, — Припрется сюда кто-нибудь!

Потом отвела папиросу в сторону, зачем-то присмотрелась в нему, пробормотала: «А ты все-таки ничего…», и поцеловала его. Взасос. В губы.

«А вот целоваться она… уже умеет!».

— Ну… и что же ты сидишь, а? Чурбан! — еще чуть поерзала, потом прикусила губку и приподнялась, внимательно вглядываясь в его штаны.

«А что я? Что я — железный, что ли? Вот нечего было тут ерзать! И жопку бы ей… все же помягче!».

— Смотри-ка… а ты… неплох! — чего Иван точно не ожидал, так того, что девчуля, протянет руку и довольно беспардонно, через ткань, обхватит его… достоинство.

— Совсем неплох! Теперь понятно… что так Лена Георгиевна… А давай… ну… хочешь же меня? Я же вижу! — хихикнула, — И чувствую!

Хрипловато Косов пробормотал:

— Я с малолетками… не играю!

— Это я-то малолетка? Ты с дерева упал, что ли? Мне восемнадцать уже! — рассердилась, пофыркивает, как самовар!

Косов опять засмеялся, только уже старался — потише.

— Врешь ведь!

— Ничего не вру! У меня и паспорт есть, если что!

Против воли головы, Иван все же обнял ее за попку.

— Ну вот… другое дело! Эх… жаль, обстановка не та…, - протянула девочка Танька, — Или… может… раком, а?

«Ни… куя себе, заявки!».

Но Танька сама отменила приглашение:

— Не… у тебя большой… я еще кричать начну! Может тогда… ну… давай, я… ртом? Хотя опять нет же! Я плохо умею…