Воздушные рабочие войны. Часть 2

XVI

Началось все в конце марта, когда майора Маргелова вызвал к себе комдив. Полковник Симонов оглядел бравого майора, хмыкнул и подвинул к нему по столу опечатанный пакет.

— Собирайся, майор, в Москву тебя вызывают, — взгляд Симонова был хмур, отдавать лучшего командира полка в дивизии не хотелось. Но приказ пришел с таких высот, что без вариантов.

— Когда выезжать? — для майора вызов в столицу оказался еще большим сюрпризом.

— А вот документы забирай и вали, — раздраженно ответил Симонов, но, понимая, что майор ни в чем не виноват, тут же исправился, — Возьмешь мою машину и в Волхов, на аэродром. Покажешь предписание. На самолет до Москвы тебя определят. В Москве тебя встретят. Да, — спохватился полковник, — по дороге заедешь в полк, вещи заберешь. Сдается мне, что к нам ты больше не вернешься, — Николай Васильевич подошел к Маргелову и протянул ему руку. — Бывай, майор! Приятно было служить вместе. Жалко отдавать лучшего комполка дивизии, но с приказами не спорят. Не забывай там нас.

— Спасибо, товарищ полковник, — что ни говори, а услышать теплые слова от комдива было приятно. Тем более командиром Симонов был нормальным, без толку не пылил и людей берег. Там где нужно и можно беречь. — Не знаете, зачем меня в столицу?

— Не знаю, Василий, — полковник тяжело вздохнул, — Все езжай. Нет времени. Ни у тебя, ни у меня.

Собраться воинскому человеку дело нескольких минут. Да и к перемене места службы привычка вырабатывается быстро. Только с начала войны это будет у него четвертое назначение. Настораживало только то, как быстро и неожиданно все произошло. Утром он еще командовал полком на Волховском фронте, а вечером едет в сопровождении хмурого и молчаливого майора госбезопасности по погружающейся в сумерки Москве. Куда едет, зачем? Никаких ответов. Пытался расспросить майора, но тот лишь буркнул, что по прибытию, ему все объяснят и опять замолчал. Но вот за окном проплыла набережная Москвы-реки и автомобиль въехал в ворота, знакомой каждому советскому человеку кремлевской стены. Сердце екнуло. Неужели?

Их автомобиль несколько раз останавливали, но каждый раз сопровождающий майор показывал какие-то документы. Бойцы НКВД заглядывали в салон автомобиля, цепким взглядом ощупывая сидящего, как на иголках на заднем сидении Маргелова, останавливали взгляд на кобуре с ТТ, но молча кивали и разрешали ехать дальше. И лишь на проходной в Сенатском дворце, про дворец Маргелову пояснил майор, у него, тщательно обыскав, забрали пистолет. Недолгий путь по пустым коридорам и вот он в кабинете у самого! Да такого он точно не ждал и не готовился. А у него гимнастерка порванная, зацепился, выскакивая из блиндажа, когда вызвал Симонов, и так и не успел заштопать. Да и вид не для Кремля. Прямо сказать затрапезный вид. Ну и ладно, ну и пусть. Он прямиком с передовой, а не с ташкентского фронта прибыл. Помимо Сталина в кабинете сидел еще Начальник Генерального штаба генерал-лейтенант Василевский.

— Товарищ Верховный главнокомандующий, товарищ Начальник генерального штаба, майор Маргелов по Вашему приказанию явился!

— Без чинов, товарищ Сталин и товарищ Василевский, — Сталин подошел к прибывшему вплотную и впился в Василия хищным взглядом, от которого не робкого десятка майору стало не по себе, — Так вот ты какой, знаменитый Маргелов, Василий Филиппович, — с усмешкой произнес Сталин.

Это интересно, чем же он так знаменит, что сам товарищ Сталин о нем знает и по имени отчеству величает.

— Проходи, садись, — Сталин рукой указал на стул напротив Василевского. Пришлось моститься на стул. Было вдвойне не по себе оттого, что Сталин остался на ногах, тихо прохаживаясь за спиной. Туда-сюда, туда-сюда. Захотелось повернуться к Верховному лицом, но Сталин похлопал майора по плечу, — сидите, товарищ Маргелов, сидите. Расскажите нам с Александром Васильевичем, как там у вас дела на Волховском фронте?

Еле удалось подавить в себе желание вскочить. Он рассказывал про свой полк, про последние бои, настроение красноармейцев, чувствуя за спиной мягкие шаги и тяжелый взгляд Сталина. Ну а что еще он мог рассказать? Откуда ему, простому командиру стрелкового полка знать, как обстоят дела на всем фронте. У него свой участок есть, вот за него он и отвечает, про него он знать обязан все досконально. Но видимо именно это от него и хотели услышать, потому как слушали с интересом, не перебивая, лишь изредка уточняя какие-то моменты. Спросили, доводилось ли ему взаимодействовать с вертолетчиками, на что Василий дал отрицательный ответ, слышать, слышал, а взаимодействовать не довелось. И опять расспросы, что слышал, от кого, как оценивают в войсках новый вид авиации. А как оценивать, если они повоевали у них всего ничего. Поговаривали, что сильно отличились под Шлиссельбургом, но сам Василий там не был, а слухи распространять был не приучен.

Неожиданно разговор зашел о его давнем и не продолжительном командовании 1-ым Особым лыжным полком моряков КБФ. О морячках Василий вспоминал с теплом. Отчаянной храбрости ребята. Сколько их полегло в том бою у Староладожского канала. И все зря. Липки взяли только спустя три месяца, в конце февраля в результате фронтовой операции по деблокированию Ленинграда. А Сталин с Василевским все расспрашивали о причинах поражения десанта. А там по-другому и быть не могло. Атака отчаянья. Без подготовки, без нормальной разведки, без связи. Шесть! Шесть вестовых посылал он в штаб фронта. Ни один не дошел. А полк бился, ожидая подкрепления, помощи от 80-ой дивизии. А пехота просто не дошла, не смогла. Маргелов слышал, что командира и комиссара дивизии потом расстреляли, только толку-то. Из 903-х человек полка к своим из той атаки вернулось 202 вынеся с собой 47 раненых. А те раненные, кого не смогли забрать с собой, отстреливались до последнего, давая уйти товарищам.

— А если бы у вас была связь и огневая поддержка, смогли бы вы взять и удерживать Липки до подхода подкрепления, товарищ Маргелов? Подумайте хорошо?

А что тут думать? Давно все обдумано, еще в госпитале, где лечился после тех боев.

— Смогли бы, товарищ Сталин!

Сталин с Василевским переглянулись. Верховный подошел к своему столу и взял лежащие на нем бумаги.

— Здесь, товарищ подполковник, — пораженный Маргелов вскочил, вытянувшись, в этот раз Сталин не стал его усаживать, — приказ о назначении Вас командиром 212-ой воздушно-десантной бригады, которую, впрочем, Вам еще предстоит сформировать и обучить. Пунктом постоянной дислокации бригады будет Рязань. С личным составом, Управлению кадров Красной армии и Главному управлению ВВС[24] дано распоряжение отправлять в Ваше распоряжение прошедших лечение и выздоровевших раненых бойцов, проходивших ранее службу в воздушно-десантных частях. Если кого-то захотите забрать из своих бывших сослуживцев, помогут. Воздушно-десантные войска у нас пока подчиняются ВВС, но Вы будете подчиняться непосредственно Ставке. Все, что касается материально-технического обеспечения, обучения, тренировок, обсудите с товарищем Василевским. Он же возьмет на контроль формирование бригады. Срок на формирование даю вам месяц. 29 апреля Вы докладываете мне, что бригада полностью сформирована и обеспечена.

— Товарищ Сталин, — Маргелов открыто посмотрел Верховному в глаза, — сформировать бригаду за месяц можно, обучить нет.

— А вот обучением Вы займетесь потом. Заодно 29-го и расскажете мне, как Вы видите это обучение.

И закрутилась такая кутерьма, что некогда было поесть и поспать. Василий почернел, высох, хотя после фронта казалось, куда уж больше. Но глаза горели, дела хоть и не без труда, но двигались. Личный состав подобрался тоже на славу. Бойцы, вернувшиеся в строй из госпиталей, успели повоевать, многие участвовали в зимней Вяземской десантной операции и партизанской войне в лесах Смоленщины и Белоруссии. От них Маргелов впервые узнал о вертолетах, не на уровне армейских слухов, а как от непосредственных участников. Многих из немецкого тыла вытаскивали вертолетчицы. Тогда-то и забрезжило где-то на краю сознания, что машина, способная сесть практически на любую площадку, может стать практически незаменимой в десантных операциях. Это и доставка десанта в район десантирования и огневая поддержка десанта, как в момент непосредственно высадки, так и потом, во время боя и возможность пополнить вступившие в боевое соприкосновение подразделения боеприпасами и личным составом. Эх, могли бы они еще перебрасывать артиллерию и танки! Но это только мечты! Хотя, пообщаться бы с этими вертолетчиками. О чем подполковник и сообщил Василевскому. В ответ было сказано, что такая возможность представится и все… Тишина. Как говориться, обещанного три года ждут.

В конце апреля, доложил Сталину, что бригада в составе четырех парашютных батальонов, артиллерийского дивизиона (шесть 76-мм орудий и двенадцать 45-мм противотанковых пушек), разведывательной роты (113 велосипедов), минометной роты (шесть 82-мм минометов), зенитной роты (шесть 12,7-мм пулеметов) и роты связи, при общей численности примерно в 3000 человек сформирована и готова приступить к боевой подготовке. Помимо ребят из частей ВДВ, тут были морячки из его лыжного полка КБФ, кого он смог найти, и совсем молодые, буквально только что призванные парни и просто успевшие повоевать и оказавшиеся в госпиталях красноармейцы и командиры из пехотных, артиллерийских, минометных и зенитных частей. Не все шло гладко. На первых порах, не обходилось без стычек. Мужики молодые, кровь горячая, каждый за свой род войск горой. А что делать? Сам таких подбирал. Но ничего,

План боевой подготовки был Сталиным просмотрен и оставлен для более тщательного изучения. А спустя неделю вернулся полностью переделанный. У Василия сложилось впечатление, что над этим работал кто-то еще. Тот, кто уже побывал в боях и хорошо владел спецификой десантных операций. Ну, не удивительно. Это он тут человек случайный, из пехоты, а десантники уже успели себя проявить в этой войне и проявить отлично.

Вот по этим наставлениям и начали заниматься. Физическая подготовка, марш-броски, рукопашная подготовка, стрелковая подготовка, владение оружием своим и противника, десантирование, фортификация. А как иначе? В чистом поле не повоюешь, а значит, придется окапываться, и окапываться быстро, пока враг не очухается. Первые недели занятий бойцы и командиры еле доползали до коек, не смотря на то, что ребята пришли подготовленные, но уж сильно суровые нагрузки на них легли. Сам Маргелов тоже еле ноги таскал, но виду не подавал, не пристало командиру. А потом как-то втянулись. Стало полегче. Удаль лезла через край. А немцы лезли на юге. Бойцы рвались в бой. А о них словно забыли.

А второго августа, им огласили приказ о выводе воздушно-десантных войск из состава ВВС. 8-ой, 9-ой и 214-ой воздушно-десантным бригадам присвоили звания гвардейских: Вяземской, Юхновской и Смоленской соответственно. Тогда же ввели новую форму одежды десантника. И если к бело-голубому тельнику, как символу преемственности десантных традиций от овеянной славой морской пехоты вопросов не было, то голубой берет поначалу приняли не однозначно. Просто потому, что синий берет был атрибутом женской формы одежды. Но ничего. Побухтели, поговорили, а потом наоборот, даже гордится стали.