Время для жизни

Они по-прежнему иногда заскакивали в его комнату — попить чай, а то и пообедать.

— Это что же ты тут поразвешивал? — близоруко щурясь, разглядывал по стенам все его пособия Илья.

— Вот… хочу нормы ГТО сдать и на «Ворошиловского стрелка» претендовать!

Тоня одобрительно кивнула, жуя бутерброд:

— Молодец!

А Илья удивился:

— Ты что же — на вторую степень решил замахнуться? Это же… очень сложно! Там люди и за два года-то — не все могут подготовиться и сдать. А тебе же — летом уже уезжать. Или передумал?

— Нет… не передумал. Но я постараюсь.

К их чаепитиям частенько присоединялась и Лидия Николаевна. Библиотекарь смущалась, поясняя, что не хочет стеснять ни Ивана, ни их.

— Лидия! — Тоня с самого начала перешла с той на «ты», — ну чего ты придумываешь? Ну какое стеснение? Или ты целый день есть не будешь? На станцию, домой к себе, на обед, каждый день не набегаешься. Неужто не проще — вот взять бутерброды, Иван чай согрел — так и перекусила.

— Мне не сложно, Лидия Николаевна, и действительно — давайте уж без этих… мерехлюндий интеллигентских. Мы же — коллектив, не так ли? Значит должны жить дружно и помогать друг другу! — поддержал Иван Тоню.

Надо сказать, что с момента ее прихода на работу в клуб, библиотекарша несколько оправилась после болезни, и уже не смотрелась «бледной тенью». И щечки порозовели, и поживее стала. Да и округляться начала… в нужных местах. Иван это сразу заметил — женщина становится вновь привлекательной. Похоже, что и Лидия тоже заметила его взгляды в ее сторону. Может поэтому она так и смущалась? Или ее подруга Елизавета ей что-то напела про него? Хотя… и у самой Лидии — глаза есть, и поведение Ивана — для нее не секрет. Аморальный тип!

А вот когда Тоня с Ильей по каким-то делам уезжали в город, Лидию на чай в комнату к Ивану, похоже — и на аркане не затащить! Он попытался пригласить ее, но женщина густо покраснела, и категорически отказалась.

«Ну и тараканы у нее в голове! Может она — сама что-то там навыдумывала, вот и полагает, что он сразу же ее в койку потащит? Нет… так-то я и не отказался бы, но — не совсем уж… маньяк!».

Не уговорив библиотекаршу на чай в его комнате, он в душе плюнул, налил большую кружку крепкого чая, сделал пару бутербродов — один с колбасой, другой — с вареньем и унес той в библиотеку.

— Знаете, Лидия… Николаевна! Ваша стеснительность… как-то переходит границы, не находите? Вы очень привлекательная женщина, но Вам нужно обязательно поправляться, а значит и питаться нормально! Вот! Нужно есть, и набираться сил!

— Иван… Вы со мной сейчас как с маленьким ребенком разговариваете! — попробовала возмутиться женщина.

— Ну так Вы не ведите себя… таким образом! А давайте… я сейчас и себе чаю налью, принесу сюда и мы с Вами вместе почаевничаем?

Сначала женщина больше молчала, ела бутерброд, чинно откусывая его маленькими кусочками, запивая чаем. Но потом, после пары анекдотов — вполне пристойных, кстати! — она чуть повеселела и начала отвечать ему, и даже улыбаться.

— Извините, Лидия Николаевна… У меня вопрос. Может он покажется Вам бестактным, но меня очень интересует — чем вызвано Ваше отношение ко мне? Такое…, - он покрутил рукой в воздухе, показывая, какое отношение имел в виду.

Она вздохнула, покосилась на него:

— А ты сам, Иван, разве не понимаешь?

— Ну, знаете ли… что я там могу понять? Может я вовсе не так все понимаю, напридумываю себе невесть что! Да и… женская логика… она не очень понятна, с мужской точки зрения.

Она помялась:

— Иван… ты ведешь себя… не совсем…

— Высокоморально и духовно?

— Ну вот! Ты опять все… с насмешкой!

— Да нет… правда, Лидия… Николаевна — я хочу понять. Хотя бы потому, чтобы между нами не было недомолвок, и мы могли спокойно работать, бок о бок. Помогая друг другу. Разве это плохо?

Она непонятно на что разозлилась. Немного. Но — оживилась.

— Иван! Я замужняя женщина. А ты… подчас ведешь себя… предосудительно! И тем самым… бросаешь тень и на окружающих. Вот!

— То есть я — настолько аморален, что компрометирую Вас, если вы просто работаете рядом?

Она подумала, помялась:

— Ну… не все, конечно, это видят и знают. Но… это есть!

— Не все видят и знают, но Вы боитесь компрометации? То есть Вы — сами что-то увидели, сами поразмыслили, и решили — это предосудительно? Так?

— А к кому женщина приезжала? А кто с Зиной… по углам тискается? А кто Лизу за… попу хватал? Этого недостаточно? Знаешь, Иван, ты — молодой парень, а ведешь себя… как распущенный тип, причем — как… старый сатир!

Косов про себя восхитился!

«Старый сатир? Мда… Так ведь оно именно так и получается! Вот это интуиция, вот это — образность мышления!».

— Давайте так… Во-первых, если я старый сатир, ну — по крайней мере так себя веду, может перейдем на ты? Хотя бы, в своем кругу, без посторонних?

Она, чуть подумав, согласилась.

— Тогда, во-вторых, Лида… Я молодой мужчина, — она хмыкнула, — ну а кто я, по-твоему? Так вот… я молодой мужчина. И вполне естественно, что у меня… бывают женщины. Серьезных отношений я не завожу, потому как планирую летом уехать, буду поступать в военное училище. Об этом я честно говорю… своим знакомым. Но при этом, физиология остается физиологией. То есть влечение к женщинам я никуда не уберу. Или ты отрицаешь саму природу человеческую?

— Ничего я не отрицаю… Но как-то это все… Ну ладно! Есть девушки, которым может быть и устраивают такие… временные отношения. Но ведь та женщина, которая к тебе приезжала… мне кажется, что она — замужем. Замужних, знаешь ли, видно! Это я тебе как замужняя женщина говорю! Это же…

— Ага! Скажи — грешно! Может ты и в церковь ходишь, Лида? — хмыкнул Иван.

— Нет, в церковь я не хожу. Но ведь у нее муж… да и дети, наверняка…

— Лида! Ты вот взрослая женщина, а как ребенок, честное слово! Ну пусть — молоденькая девчушка! Ах-ах! Как же так?! Или ты не знаешь, что подчас отношения в семье… не такие, как хотелось бы женщине? И в этих самых отношениях… муж не силен, так скажем? Как тогда быть?

«Оп-па! А она покраснела! То есть — тут я в болячку умудрился попасть? Ну что ж, как старый сатир — буду иметь в виду!».

— А Лизу тогда… зачем лапал? Она же… ей же уже за тридцать! А тебе — восемнадцать! Нашел бы… помоложе.

— Лизу я, положим, не лапал! Вот что за выражения у филолога? Лизу… я погладил, не сдержавшись. Каюсь! Иногда… бывает у меня, когда эмоции забегают вперед разума. И еще… Лиза — красивая женщина! А сколько ей лет? Да какая разница! Ты вот любишь русскую классическую литературу, так ведь? — дождавшись кивка женщины, он продолжил, — в книгах, да и в жизни, чаще, конечно, бывает наоборот — женщина молода, а мужчина — уже… зрелый!

«Упс! Опять она покраснела! Да что же такое — что не скажу, то «в цвет»!».

— И это вроде бы — нормально, да? Ну — привычно, так скажу! А если наоборот? Почему это… порицается? Но… опять же — ты филолог и любишь русскую литературу. Бунина с его «Темными аллеями» — любишь?

«Да что же она так краснеет-то?».

— А еще — сколько лет было Анне Карениной? А Вронскому?

Женщина задумалась.

— Там вроде бы… не явно как-то… Не помню!

— Ей было двадцать восемь, а ему — двадцать три. Если хочешь проверить — перечитать внимательно. Ну так что — осуждать будешь?

— Ну… Анну хоть и жалко, но и осуждать есть за что! — ишь как философский спор Лидочку раззадорил!

— Вот как? Морализаторством, значит, будем заниматься?

— Слушай! Ну как так? Ты — сопляк еще… а аргументы вон уже какие приводишь! Заранее подготовился, что ли?

— Лидочка! Когда крыть нечем — так и на оскорбления перейти можно? Сопляк… Эх! Что ж Вас так, интеллигентных-то людей, эта самая интеллигентность так быстро покидает! Аргументы нормальные есть?

Было видно, что женщина разошлась не на шутку.

— Так! Предлагаю перемирие. Налью горячего чая, а ты пока… аргументы подбери, хорошо?

Иван вернулся к себе, закурил в ожидании, пока нагреется на печке чайник. Потом усмехнулся своим мыслям, и, налив чай, еще раз подумал, махнул рукой и плеснул в кружку для Лиды чуток коньяку. Совсем чуть-чуть, чтобы даже запаха не чувствовалось. Потом и себе — тоже плеснул.

Коньяк, вино и водка — у него всегда стояли в тумбочке. На всякий случай! Вон — водкой он за чистку снега рассчитывается. Или как тогда — с Миронычем по паре рюмок за разговором приняли. А вдруг гости какие? А вино? Ну… для дам-с!

Лидочка сидела задумавшись, и глядела в окно.

— Ну что? Что нам скажет русская классическая литература? Вот, Лида, пей чаек! Я и заварил его, постарался. И вот медок в плошке. Мед, как врачи говорят, он на кроветворение благотворно влияет, и на желудок… Да много на что!

— А я вот не буду, Ваня, с тобой спорить! В чем-то ты прав. Не даром же Льва Толстого за «Анну» тогда критиковали! Дескать, мораль подтачивает! Но все равно… как-то это не хорошо!

Она уже хлебнула глотка два или три, отставила от себя кружку и с подозрением на нее посмотрела. Потом перевела взгляд на Ивана.

— Думаешь подолью тебе в чай что либо, да потом совращу? — засмеялся Косов.

Она хмыкнула, вновь отпила чай, и махнула рукой.

— Ну не до такой же степени ты… мерзавец? Да и что ты в чай мог добавить?

Они еще посидели, поболтали, больше не касаясь спорных тем. Косов снова травил анекдоты, женщина смеялась. А потом:

— Слушай… а правда, что ты… предлагал Лизе песню написать… ну… за это… — она сама свернула на скользкую тропинку в разговоре.

«Опьянела что ли? Да нет, не может быть! Там и коньяка-то было — граммулька! Или… тема для женщины… интересна?».

— Лидочка! — а она уже нормально воспринимает такое к себе обращение, — и снова… не совсем так. Я предложил ей… стать моей музой. Ну, каюсь, наверное, это прозвучало… двусмысленно.

— А что… Лиза… тебе нравится? — Лида снова смотрела в окно.

— Лида! Ну… чтобы ты лучше понимала. Я считаю, что женщины, по крайней мере, в нашем, советском обществе — они его лучшая половина! Лучшая! Они и умнее, по-житейски; они и терпеливее; они и трудолюбивее мужиков; они… да просто — женщины красивее! Надо признать, что у Бога женщины получились лучше мужиков. Во всем! То есть я… скажу так — люблю женщин! А если женщина еще и красива… Ну как тут не потерять разум?

— А Лиза… красивая, да! И ты, Лидочка, тоже очень красивая! Очень! — женщина сначала хотела возмутиться, но как-то… передумала. И зарделась.

Вот такой у него вышел разговор с Лидией Николаевной. И не сказать, чтобы она… «расплылась» перед ним. Да и цели он перед собой такой не ставил. Но отношения стали более теплые, что ли. Нормальные отношения! И он мог пошутить, и она его как-то «подколоть», и чай она с ним уже пила, болтая о разном. Вот только в его комнату по-прежнему заходить не хотела, если не было Тони и Ильи.

Как оказалось, Лида умела очень неплохо танцевать. И если Тоня по утрам решила давать ему очередной урок танцев, и, если посетителей в библиотеке не было, Лида с удовольствием становилась в пару к Ивану. Тоня говорила, что так, со стороны, ей виднее огрехи Косова. Да и как партнерша по танцам, Лида все же больше нравилась Ивану. Просто типаж такой, более ему симпатичный. Да и Илье как-то спокойнее.