Мать Печора

4

Невесел, нерадостен ходит товарищ Красильщиков. Ехал он сюда со своим рюкзаком, с байковым одеялом, с надувной резиновой подушкой-думкой и даже ночные туфли с собой захватил, собирался прогостить здесь все лето.

Судя по его речам, думал он здесь найти в каждой девушке плачею или ворожею, в каждой пожилой рыбачке — бабку-знахарку.

А приехал он в рыбацкое становье и увидел, что люди здесь другое поют, другое слушают. В свободные часы рыбаки слушали московские радиопередачи — про новости в колхозе, на Печоре, по всей стране.

Как-то вечером рыбаки залегли на ночлег раньше времени. Не спали только Красильщиков, я, да Матвей, да Верочка. Вот и завели мы вчетвером полуночный разговор.

— Скучаете у нас, товарищ Красильщиков? — спрашивает Матвей.

— Да, признаться, я ждал, что у вас повеселее, — не отрекается тот.

— Какого же веселья вы ждали? — поддерживает Матвея Верочка.

— Известно, — говорит фольклорист, — для каждого веселье в его работе.

— Отчего же вас работа ваша не радует? — спрашиваю я.

Покрутился наш гость да и высказал все, что у него болью наболело. По его словам выходило, что не видит он от нас, рыбаков, той поддержки, какой ждал.

— В чем тут дело? — ото всей души спрашивает Красильщиков. — Отчего вы мою науку чужой считаете?

— Науку вашу мы и не считали бы чужой, — говорит Верочка, — да сами-то вы какой-то чужеватый. Вы на старинку набросились, а мы новинкой живем.

Вовсе худо стало фольклористу с приездом Пети Канева, работника районной газеты. И небольшое ученье было у этого парня, — усть-цилемская десятилетка да газетные курсы, зато умная была посажена на плечи голова. Услышал он про наши шутейные похороны, заинтересовался, просит Красильщикова:

— Покажите мне ваши пословицы.

Таиться тому неудобно, и нехотя, а дает. И досталось же бедным пословицам Ивана Егоровича!

— Вы знаете, — обращается Петя к фольклористу, — народ говорит, что старая пословица с новым веком ссорится. Я ведь тоже за народным творчеством слежу, записываю, публикую в газетах. Вот вам доказательство новая пословица в народе родится…

И показывает свою тетрадь — вся она записями полна. Читает он пословицы Ивана, а потом находит у себя другие.

— «Чему быть, того не миновать»… Была такая мудрость. Судьба!.. А хотите знать, что нынче люди про судьбу говорят?

Перелистал Петя свою тетрадь и показывает:

— «Судьба другая, а имя старое».

«Раньше со своей судьбой сладить не могли, а нынче судьбы всей земли вершим».

«От судьбы и сейчас никуда не уйдем. И могли бы, да не хочется».

Читает Петя старые пословицы про счастье:

— «Счастье — залетная птица».

«Счастье в лесу заблудилось: кликом не выкличешь, зовом не вызовешь».

Старых-то он две прочитал, а новых — чуть не двадцать выкладывает:

— «Прежнее счастье — на одночасье, наше — навек».

«Согласье не рвется, сила не сечется, счастье не ржавеет».

«Наше счастье и сквозь несчастье пройдет».

«Счастье не ищут, а делают».

«Сумел счастье заработать — сумей владеть».

— Вы где это все записали? — спрашивает Красильщиков.

— Да у нас в Светлозерье, — отвечает Петя.

— У кого?

— У кого пришлось. Всего больше у Матвея.

— У Матвея Перегудова? — удивился фольклорист.

Думал-думал Красильщиков, и вот однажды, когда не было рыбаков, от берега отплыла легкая лодочка: Иван повез гостя в Пнёво.

Вернулся Иван, когда все рыбаки уже были дома.

— Отвез своего смутителя? — спрашивает Матвей.

— Поэзию-то? Отвез. Да чуть обратно не вернулся, — рассказывает Иван. — Приезжаем в Пнёво, а он голубчан спрашивает: «Есть, говорит, здесь такая сказительница Голубкова?» А те над ним смеются: «Лесом шел, говорят, а дров не видел. Она ведь у светлозерцев гостит…»