Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография

Вечером 27 октября Рыков беседовал с Лениным. А на следующий день, 28 октября (10 ноября) 1917 года, именно он — как нарком — подписал постановление «О рабочей милиции», в котором говорилось об учреждении этого вооруженного подразделения, призванного защищать общественный порядок и еще не сложившийся, но уже провозглашенный новый строй. Постановление завершалось любопытной формулировкой: «Военные и гражданские власти обязаны содействовать вооружению рабочей милиции и снабжению ее техническими силами вплоть до снабжения ее казенным оружием» Действительно, «амуниции» в революционной суматохе критически не хватало. По телеграфу приказ Рыкова разнесли по всем губерниям и уездам. С тех пор эта дата считается точкой отсчета в истории советской милиции и даже современной полиции. До сих пор этот день отмечают все российские «служители правопорядка».

Наркому Рыкову довелось разработать и подписать еще один важнейший документ — знаменитый Акт о передаче жилищного фонда в ведение органов городского самоуправления. Без этого рыковского распоряжения невозможно представить атмосферу первых послеоктябрьских месяцев. Отныне органы городского самоуправления получали право учреждать домовые комитеты, формировать жилищные суды и вообще — принимать решения. Они начали «уплотнять» тех, кто занимал слишком просторную, «пустующую» жилплощадь, улучшать жилищные условия нуждающихся — преимущественно рабочих. Из трущоб и бараков их переселяли в роскошные комнаты респектабельных квартир, которые занимали «бывшие». Нельзя сказать, что домкомы перекраивали устоявшуюся жизнь людей в ускоренном темпе. И все-таки «жилищный передел» к весне 1918 года коснулся примерно 40–47 % жителей Москвы[67]. Началась «война этажей», в которой привилегированное положение получали бедняки. Рыков положил начало этому болезненному процессу, хорошо известному многим из нас, например, по повести Михаила Булгакова «Собачье сердце». Там орудует не самый приятный персонаж — председатель домкома Швондер, который действует прямолинейно, но энергично. Булгаков ему явно не сочувствует. Но… если бы ленинцы с первых дней не заварили эту политику — они бы лишились поддержки своей «целевой аудитории» — беднейших рабочих и солдат. Ведь не просто так большевики считали и своим партийным, и новым государственным гимном «Интернационал» с его директивой: «Кто был ничем, тот станет всем». К тому же домкомы считались низовым аналогом «советской власти», органом самым демократическим. И получается, что Рыков стал их крестным отцом.