Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография

1. Возвращение во власть

В предреволюционные годы Рыков, как и другие опытные подпольщики, не питал идеалистических травоядных иллюзий по поводу «классовой борьбы». Они готовились к жестокой схватке — правда, не всегда верилось, что эта схватка разразится в ближайшее время. В этом одна из причин оцепенения, которое охватило Рыкова и некоторых его единомышленников в первые послеоктябрьские дни. Он не обладал талантом мемуариста, в рыковском наследии почти сплошь — заметки, написанные по случаю, доклады, рабочие предложения. Если бы мог — верно, написал бы о своих чувствах поздней осени 1917 года не хуже Троцкого. С психологией. Но он — человек дела — спорил, сражался, каялся, а воспоминаний не писал. По его поступкам и выступлениям мы видим: тогда Алексей Иванович считал, что ленинский максимализм ведет революцию прямиком к поражению. И не верил, что одна партия (при тактической поддержке аморфных левых эсеров) способна удержать власть и заложить основы социалистического общества. Без серьезной помощи из-за рубежа, почти без надежных союзников среди интеллигенции, не говоря уж о крестьянстве. Рациональный ум Рыкова не оставлял шансов ленинской конструкции. Так продолжалось по меньшей мере несколько недель.

Когда же Алексей Иванович убедился в том, что его родная партия захватила власть фундаментально? Вероятно, это случилось к весне 1918 года, после разгона Учредительного собрания, после национализации предприятий. Тогда пришло понимание, что пролетарская революция зашла так далеко, что отступление невозможно, только победа или капитуляция.

Каждый из большевиков ленинского призыва так или иначе принимал участие в Гражданской войне. Рыкову, возможно, повезло, что его не бросили комиссарить на фронт: храбрости ему хватало, но сугубо штатский характер непременно сказался бы. Скорее всего, Ленин прочувствовал это, поручив «оппортунисту» Рыкову заняться снабжением Москвы в те дни, когда проблема голода в Первопрестольной стояла остро. В конце 1917 года считалось, что продовольствия в городе осталось на три дня, — и большевикам было необходимо не допустить голода — в особенности среди рабочих и солдат. Горожане, получавшие по 100 граммов ржаного хлеба в день, конечно, не проникались уважением к народным комиссарам. А Рыкову удалось энергичными действиями спасти ситуацию — и через две недели после того, как он взялся за дело, норма выдачи увеличилась в три раза. Комиссар побывал в Тамбове, в Поволжье, на Украине — и, несмотря на «советскую неразбериху» (выражение рыковское, но похожие в то время проскальзывали и у Ленина), эшелоны с продовольствием пошли на московские вокзалы. Это было не только чрезвычайное задание, но и новое испытание для опытного партийца и начинающего хозяйственника — и прошел он его успешно.

В промежутках между заседаниями, поездками и пикировками с железнодорожниками и работниками торговли (среди них тоже хватало ненадежных неофитов!) Рыкову пришлось заниматься и делами семейными. Именно тогда, в конце 1917 года, он впервые в жизни обзавелся своим жильем — до этого ему десятилетиями приходилось скитаться по чужим углам. Моссовет выделил ценному работнику квартиру в Кисловском переулке. Там семейство Рыковых прожило около года. Весной 1918 года в Москву переехали все руководящие работники — и постепенно для них стали устраивать квартиры в Кремле. Рыковы переедут туда позже других, осенью. В детской половине Большого Кремлевского дворца они займут три комнаты в своеобразной «коммуналке», совмещенной с квартирой Свердловых. Но осенью 1917-го Кремль после недавних обстрелов выглядел неуютно — и Рыков, если пребывал в Москве, — то на пролетке, то на автомобиле каждое утро выезжал на службу из Кисловского. Нина Семеновна в те месяцы тоже занималась снабжением Москвы и секретарствовала в Совете по национализации банков. То есть оба они занимались экономикой большого города.

Скромную, полуопальную, но хлопотную должность московского областного комиссара по продовольствию Алексей Иванович занимал не менее трех месяцев. В феврале его включили в коллегию Наркомата продовольствия — он по-прежнему отвечал за снабжение Белокаменной. Конечно, по сравнению со статусом наркома это существенное понижение. Но и не ссылка по этапу… Как-никак, Рыков снова приобщился к работе Совнаркома. 10 марта в Москву переехало правительство, Первопрестольный град после двухсотлетнего перерыва снова стал стольным… Рыков знал московские предприятия, быть может, лучше всех из видных большевиков. Ленин все еще не поддерживал с ним отношений, не привлекал к партийной работе, но 22 марта позволил баллотироваться в Президиум ВСНХ. Это означало возвращение в большую политику, хотя и через скромный черный ход.