Мургаш

4

Во время летнего отпуска в 1941 году я как-то показал Лене серебряную монетку:

— Если к тебе придет человек и покажет эту монетку, знай: его послал я.

Вскоре после того как я вернулся из Беломория, призвали новобранцев. Молодые солдаты до принятия присяги были размещены в Сливнице, и командир прислал группу унтер-офицеров для их обучения, в том числе и Бочо Атанасова.

Еще в Софии я договорился с членами военной организации, что если к новобранцам будет послан кто-нибудь из наших товарищей, то я свяжу его с ними. Связной будет Лена. Перед отъездом Бочо нашел Лену, она устроила ему встречу с Пешо Майной, а тот связал его с товарищем из военной организации. На последней встрече этот товарищ сообщил ему пароль: «Привет от матери. Она тебе посылает эти конфеты». И отзыв: «Спасибо. А конфеты, видно, вкусные». Бочо отправился в Сливницу, и вскоре к нему пришел человек с конфетами.

В середине декабря нас демобилизовали, и я отправился в Сливницу сдать обмундирование и оружие. Там встретил Бочо, который рассказал мне, что среди новобранцев уже образованы партийные и ремсистские группы.

И вот теперь Стоян Хаджипенчев принес нам тревожную весть: в полковой организации провал.

Однажды вечером, придя домой, он нашел в ящике повестку о явке в пятый полицейский участок. Особых дел за ним не числилось, и он решил узнать, зачем его вызывают. Явиться нужно было в восемь тридцать, но пришел он раньше и уже в половине седьмого был у дежурного.

— Господин старший, я получил повестку.

Полицейский взял бумажку и долго вертел ее перед близорукими глазами:

— Ага, вспомнил. Разбойничеством занимаетесь вы в полку в Сливнице. Вот отправим тебя куда надо, там разберутся.

Бай Стояну вдруг все стало ясно. Разбойничеством он, конечно, не занимался, а раз его собираются отправлять «куда надо» под стражей, значит, в организации провал.

— Да какое же это разбойничество! — притворно возмутился бай Стоян. — Не сдал казенные шаровары! Забыл! Дал их старухе постирать, да так и остались у меня. Вот дурак! А теперь столько шуму будет из-за этого пустяка!

— Государственное имущество не пустяки, парень, — нахмурился полицейский. — Если каждый солдат будет брать брюки или куртку и забывать их сдавать вовремя, что станет с армией?

— Вы правы, господин полицейский.

— Сиди и жди.

Сел бай Стоян на стул, угостил полицейского сигаретой и вдруг предложил:

— Господин начальник, а не сбегать ли мне домой за брюками? Сразу же все и выяснится, как только я покажу их тут. Без лишних хлопот.

— А не удерешь?

— Ну что вы! Мы же не дети, чтобы в прятки играть.

— Тогда беги, и чтобы через полчаса был здесь.

— Раньше, господин полицейский. Мигом обернусь…

И вот Стоян у нас.

Через несколько дней мы узнали, что задержаны и отправлены в Сливницу Бочо Атанасов, Георгий Ковачки, Иван Соколов, Иван Цачев, Борис Шаренволов и несколько молодых солдат.

Наш отряд собрался на заседание. Мы с бай Стояном хорошо знали расположение казарм в Сливнице. Арестантское помещение находилось в конце двора, у подножия холма Козяк. Четверо вооруженных мужчин могли напасть, обезоружить стражу и освободить арестованных. Ясно, риск был не малый, но опасность, нависшая над нашими товарищами, была настолько велика, что стоило рискнуть. За нелегальную деятельность в армии суд обычно выносил смертный приговор.

Конечно, сами мы не могли ничего сделать. Надо сначала все разведать, а в этом могла помочь только сливницкая партийная организация.

На следующий же день мы поставили вопрос о связи со сливницкими товарищами, чтобы они подробно выяснили положение.

Оставалось ждать. Прошла неделя, другая, а ответа все не было. Верно, дело это нелегкое, но ждать бесконечно тоже нельзя. Мы уже хотели сами заняться разведкой, когда пришло сообщение: «Арестованных отправили в софийскую гарнизонную тюрьму».

А вместе с этим пришло и другое сообщение: «Провалов больше нет. Иван Соколов освобожден».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ