Осколки легенд. Том 2

– Ольга Петровна, вас никто ни в чем не обвиняет, – пояснил ей Зобнин. – Мы здесь с другой целью. Вы должны предоставить нашим сотрудникам описи находящихся тут ценностей. Надеюсь, документация в порядке? Вы же не принимаете грузы, которые вам доставляют, на глазок и честное слово?

– Разумеется, – заверила его женщина. – Ведется полный учет всех поступающих экземпляров – кто, что, когда, откуда, сколько.

– Вот и хорошо, – устало похвалил ее Николай Николаевич. – И давайте побыстрее, пожалуйста. Время дорого. Павла Никитична, вон там есть небольшое свободное помещение, его мы временно и займем.

Неизвестно, кто с кем и о чем договаривался, но пропуск в Кремль был сделан, причем не только на Зобнина и Веретенникову, но и на Ликмана с Мейер. Еще ночью Павла объяснила капитану, что в одиночку она очень долго будет копаться в бумагах, компанией же им удастся закончить все задуманное куда быстрее. В последнем он был крайне заинтересован, поскольку времени на поиски дали не сильно много, в шесть вечера все они должны были покинуть территорию Кремля.

– Значит, так. – Павла с удовлетворением посмотрела на прошитые и пронумерованные журналы, папки и просто разрозненные документы, которые немногочисленные сотрудники Ольги Петровны складывали на столе. – Внимательно изучаем материалы, ищем в них все, что подходит под критерий «необычное», «непонятное», «древнее». То есть сразу можно отмести в сторону картины, Рафаэль и Васнецов Функе не нужны. То же самое скульптуры, ну, кроме разве тех, которые сделаны века до тринадцатого-четырнадцатого. Там уже возможны варианты. Особое внимание следует обратить на украшения и оружие, особенно те, что сделаны в дохристианское время. Информацию о предметах, которые привлекли ваше внимание, выписываете на отдельный листок, причем полностью – название, музей или фонд, из которого он прибыл, номер ящика и так далее. Каждые полчаса сверка, проговариваем, кто что нашел. Если экземпляр совсем уж любопытный, сверки не ждем, сразу говорим. Вопросы есть?

– Никак нет, – бодро ответили сотрудники отдела.

– Николай Николаевич, не сочтите за труд, скажите, чтобы нам дали три пера и чернильницы, – попросила Зобнина Павла. – А потом вздремните, что ли. На вас уже лица нет.

– Спасибо за заботу, – не без иронии произнес капитан и вышел из помещения.

Всякого добра в Арсенал, как оказалось, свезли без счета, причем иногда смысл его пребывания тут был не совсем ясен. К чему, например, надо было куда-то везти коллекцию стаканов под названием «Новый Кузбасс» или три десятка голландских печных изразцов восемнадцатого века? Последние, конечно, красивы, но так ли уж велика их историческая и культурная ценность?

Впрочем, это, скорее, были исключения из правил, настоящих раритетов на временном хранении в Арсенале имелось куда больше. И некоторые из них подпадали под те критерии, которые обозначила Веретенникова.

– Скифский амулет, – зачитала очередной пункт из своего списка Роза Мейер на уже третьей по счету сверке. – Ориентировочно девятый век. Прибыл из Муромского музея.

– Муромского? – удивилась Павла. – Неожиданно. Откуда у них там скифское золото? Да и потом, когда доставить успели-то?

– Я так поняла, что они часть своей экспозиции прямо перед самой войной сюда, в Москву отправили, – пояснила девушка. – Может, обмен фондами, может, для выставки, здесь не указано. Их на месте даже распаковать не успели, прямо так в Арсенал и привезли. Оно и хорошо, подробное описание сохранилось, не то что в других сопроводительных документах.

– Ясно. Что дальше?

– Серьги и перстень, похоже, из того же скифского набора, – продолжила Роза. – Так. Меч, ориентировочно выкован в шестом – восьмом веке, материал сталь, лезвие с узорами, изукрашенная полудрагоценными камнями рукоять, ножны не сохранились. Далее. Золотая чаша, ориентировочно…

– Погоди, – остановила ее Павла. – Меч, значит. И приехал он из Мурома?

– Да, все так, – подтвердила Мейер, еще раз глянув в листок.

– Очень любопытно. – Веретенникова встала из-за стола. – Пошли-ка на него посмотрим. Толь, высвисти местную старшую, пусть нам покажет тот контейнер, в котором он хранится. И ломик раздобудь какой-нибудь, надо же будет его вскрывать.

Поиски заняли минут десять, пока в одном из самых дальних углов не обнаружился массивный, добротно сколоченный ящик с нужной маркировкой.

– Это он, – сверившись с документами, подтвердила Роза.

– Вскрываем? – уточнил Ликман и глянул на Павлу.

– Нет, так стоим и смотрим, – съязвила та. – Давай ломай!

– Только аккуратнее, пожалуйста, – взмолилась начальница склада. – Не повредите содержимое! Я же материально ответственное лицо.

– Не волнуйтесь, гражданка, – просопел Толя, всаживая лом между деревяшек, находившихся наверху полуростового ящика. – Сейчас мы его того-этого. И-и-и-и-эх!

Он действительно ничего не повредил, куроча доски, разве что сам пару заноз словил, но на это никто даже внимания не обратил.

– Это не то. – Сразу, как только крышка отлетела в сторону, Павла залезла внутрь и начала активно разгребать содержимое, добротно пересыпанное древесной стружкой. – Ага, братина. Хорошая, века восемнадцатого. Щит. Ого, старый, ему веков пять, кабы не больше.

– Фигурировал такой в списке, – подтвердила Роза. – Но я его не стала выделять. Явно же не то.

– Согласна, – подтвердила Веретенникова, а следом за тем извлекла из ящика прямой обоюдоострый меч, на лезвии которого действительно имелась искусная гравировка в виде переплетающихся между собой змей. – О! Вот и то, что нужно!

– Красивый, – одобрила находку Мейер.

– Ну надо же, – рассмеялась Веретенникова, не обращая внимания на слова Розы. – Никогда бы не подумала! Как же тебя, милок, в Муром-то занесло? Ты в Ленинграде должен был храниться, насколько я помню. Или тебя просто в родные места потянуло с такой силой?

– Павла Никитична, может, объяснишь, что к чему? – требовательно спросил Зобнин, потирая чуть припухшие со сна глаза.

Он, кстати, переход на «ты» в результате расценил как нечто совершенно нормальное, чем немало порадовал Павлу, не терпевшую официоза.

– И мне интересно, – поддакнула Роза.

– Скажи, тебе нравятся истории о любви? – осведомилась у нее Веретенникова, взмахнув мечом.

– Я о таких глупостях и раньше не особо думала, а сейчас вовсе не до них, – чуть насупилась девушка.

– Ну и дура, – констатировала Павла. – В твоем возрасте должно быть всегда до них, иначе к старости вспомнить будет нечего. А вот эта штука, которую я держу в руках, между прочим, свидетель одной из самых ярких историй о любви, какие только были на свете. Хотя и к истории самого великого злодейства она тоже отчасти причастна, если верить кое-каким данным. И еще – эксперт из Мурома почти наверняка ошибся, этот клинок куда старше, чем он думал. Веков на восемь или что-то около того. Само собой, истории, которые про него рассказывают, – это сказки, но что-то из них, возможно, и правда.

– Хватит говорить загадками, – сдвинул брови энкавэдэшник. – Давай уже факты!

– Это Агриков меч, – просто, как бы между прочим, сказала Веретенникова, после увидела, что ее слова не произвели на присутствующих никакого впечатления и возмутилась: – Вы вообще чего-то, кроме инструкций и положений, в этой жизни читали?

– Мне «Остров сокровищ» в детстве нравился, – признался Ликман. – Но речь ведь не о нем?

– Конечно не о нем. – Павла глянула на заведующую временным складом: – Ольга Петровна, но вы-то?

– Никогда о таком не слышала, – потупилась та.

– Ладно. – Веретенникова глубоко вздохнула. – Но хоть о таких исторических личностях, как Андрей Боголюбский, Петр и Феврония, Евпатий Коловрат, царь Ирод, наконец, кто-то знает?

– Разумеется, – в один голос сказали почти все, кроме разве что Зобнина и Швеца.

– Этот меч связан с ними напрямую. – Павла полюбовалась матово поблескивающим клинком. – По преданию, его сковал Агрик, сын царя Ирода. Он на папашу своего был совершенно непохож, немало подвигов совершил, к тому же прославился как знаменитый кузнец, и венцом его творений стало вот это самое оружие. Как и когда оно попало на Русь, я точно не знаю, но Барченко, который в таких вещах отлично разбирался, в свое время предположил, что Агриков меч являлся частью приданого, которое византийцы дали за Еленой Комнин, ставшей женой Юрия Долгорукого. Тогда же на Русь, кстати, прибыла икона работы Луки Евангелиста, которую сейчас называют Владимирской Божьей матерью.

– Лишние детали, – холодно заметил Зобнин, которому явно не понравилось упоминание об одном из близких друзей и сподвижников Бокия.

– Ну да, – осеклась Павла. – Так вот. С этим мечом в руках израненный Боголюбский смог прорубиться через толпу в полсотни противников, что в принципе сделать не просто трудно, а почти невозможно. Им Петр усек главу змею, который повадился летать к жене его брата Павла, которую звали Февронией. Причем змей сам этой гражданке выдал тайну, что только Агриковым мечом его можно убить, а буквально через пару дней Петр обнаружил данное оружие в алтаре муромского храма. Вроде как бог ему лично наводку на тайник дал. И именно этим мечом Евпатий Коловрат сначала располовинил багатура Хостоврула, который был на две головы выше него, а после посек весь его отряд чуть ли не в одиночку. А после его смерти меч пропал, как будто его и не было. Сколько батыевы воины на поляне, где Коловрат последний бой принял, снег не просеивали, так его и не нашли.

– Прямо меч-кладенец, – хмыкнул Ликман.

– И ты прав, Толя – совершенно серьезно ответила ему Павла. – Нет, никакого кладенца, конечно, в природе не существует, но именно Агриков меч стал его прототипом в народном творчестве.

– Да-да, что-то такое встречалось в былине о Святогоре, – потерла лоб заведующая. – Он хранил заветный меч, после отдал его Еруслану Лазаревичу…

– А потом эту былину, ставшую просто сказкой, Арина Родионовна рассказала маленькому Пушкину, который годы спустя положил чудо-меч под незадачливую голову великана-богатыря, – подхватила ее фразу Павла. – Вот так история и становится небывальщиной, в которую никто не верит. Никто, кроме нас и… Ольга Петровна, можно вас попросить оставить нас с коллегами одних?

– Разумеется, – подхватилась заведующая и мигом удалилась прочь.

– Умная женщина, – глянул ей вслед Зобнин. – Понимает, что лишние знания всегда вредны.

– Так вот, кроме нас и Аненербе, – продолжила Павла. – Они прибыли сюда именно за этим мечом, голову кладу на отсечение. А еще я была неправа, когда думала, что идея проведения этой операции пришла в голову Зиверсу или Гиммлеру. Я еще удивилась – странно, что они на такое задание послали Функа, одного из лучших своих специалистов. А теперь понимаю почему. Приказ шел с самого верха. Гитлер вообще на мистике здорово помешан, но особый интерес у него вызывают предметы, связанные с войной и легендарными воителями. «Копье Судьбы», венец Теуты, перстень Нибелунгов с двумя рубинами в навершии, который, если верить легенде, Зигфрид отобрал у карлика Альбериха, и так далее. Агриков меч – предмет из того же ряда, и фюрер желает видеть его в своей личной коллекции.