Осколки легенд. Том 2

– Я рад, что ты жива, – сообщил женщине, которая теперь тоже смотрела на карту Москвы, Житомирский. – Правда рад. Скажу честно – мне тебя не хватало. Причем тебя особенно. Ветераны все ушли, кто при исполнении служебных обязанностей, кто… По-другому. А у меня в отделе в результате один молодняк работает. Самый старый сотрудник, получается, Толя Ликман, которому тридцатник не стукнул.

– Не наговаривай на ребят, – посоветовала ему Павла. – Что до Ликмана – я сама его натаскивала, потому помню, что он парень толковый и цепкий, если ухватит кого – не отпустит. Ты мне другое скажи – есть какие-то мысли по поводу Функе? Как думаешь, чего ему в Москве понадобилось?

– Вообще никаких мыслей нет. – Житомирский уселся за стол и снова взялся за курительную трубку. – Или, наоборот, их настолько много, что непонятно, какая из них верная. Ясно одно – ему обычная диверсионная деятельность без надобности, для подобного есть агенты абвера и те шкуры из наших, тех, кого до войны не успели вычистить. Но и без этого разброс возможных целей огромен. Может, он собирается с вурдалаками договориться о том, чтобы те начали панику сеять, может, собирается проконтролировать, чтобы ценности из Москвы не вывозили или, наоборот, зафиксировать, куда именно их эвакуировать станут. Сама же знаешь, эти ребята до разных артефактов сильно жадны, особенно тех, что связаны с дохристианскими временами. Или вообще планирует наше здание заминировать и взорвать, чтобы отдел у Аненербе под ногами не путался. Ясно же, что мы в любом случае на месте сидеть не станем, костьми ляжем, а им поперек дороги до последнего вставать будем. К тому же мы два десятка шпионов только за последнюю неделю на Лубянку сдали, правда, из них пяток в виде трупов.

– Да ладно?

– Представь себе. Некоторая нежить оказалась вполне сознательной, не желает она, чтобы немец нашу землю топтал, потому с великой охотой нам их диверсантов передает. Правда, не всех живыми, но это уже условности.

– Молодцы. – Веретенникова не отрывала глаз от карты. – Они, выходит, получше иных людей. Потому что что? Правильно, Петрович, потому что среди людей куда больше сволочи, плюющей на принципы и приспосабливающейся к ситуации, а нежить, да и нечисть, всегда тверда в своих убеждениях и предпочтениях. Помнишь, как ведьма из молодых да ранних нам сказала? Ну, та, которая в тридцать пятом свою подругу в колодце утопила за то, что ей глава ковена симпатизировала на капелюшку больше, а после следы замела так, что любо-дорого смотреть?

– А, ты о Марфе Иволгиной? – понимающе кивнул начальник отдела. – Да, помню. «Живем по-старому, как мать наставила», так вроде. Кстати, трех диверсантов как раз ведьмы из этого ковена нам доставили. Двое из них наши, твари продажные, а один – немец, офицер абвера. Так-то.

– Обратно молодцы. – Веретенникова взяла из коробочки, стоявшей на полке под картой, несколько булавок с флажками. – Или молодицы, не знаю уж, как правильно. Петрович, мне нужна машина и пара парней. Коли не жалко, дай мне Ликмана и того, щекастого, который Швец. Вроде неплохой паренек. Прокачусь я с ними кое к кому из старых знакомых, повидаюсь, побеседую душевно о всяком разном.

И она воткнула булавки одну за другой в карту так, что они образовали некоторую геометрическую фигуру в самом центре города.