Осколки легенд. Том 2

Она сунула в руки Швецу узелок, проделавший с ней дорогу от Кольского полуострова до центра столицы СССР, и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

Житомирский, возглавлявший отдел с 1931 года, уже ни с кем не ругался. Он попыхивал трубкой, с которой не расставался, наверное, даже во сне, и, стоя напротив карты Москвы, таращился на нее.

– Добрый день, Николай Петрович, – сказала Павла, заходя в кабинет, а перед тем два раза стукнувшая костяшками пальцев в дверь. Раньше ничего такого тут, в Отделе, она не делала, в соответствии с привычкой, приобретенной еще со времен гражданской войны. Но времена меняются, так что вот – постучалась. – Ого. Ты совсем как бильярдный шар стал! Сам облысел или какая ведьма постаралась?

– Да какая ведьма? – Житомирский провел ладонью по голове, на которой не имелось ни единого волоска. – Сам, все сам. Ну и работнички мои тоже к этому руки приложили. Они заборы рогами ломают, а мне за их грехи наждаком череп после начищают, вот от шевелюры ничего и не осталось.

– А я к тебе. – Веретенникова вытянулась по стойке смирно. – Прикомандирована сроком на три дня для выполнения особого задания. Так что зачисляй на временное довольствие.

– В курсе. – Начальник отдела подошел к столу и выбил трубку в пепельницу. – Звонили уже сверху, предупредили. Скажу честно, когда твою фамилию услышал, сначала не поверил. Я же думал, что тебя тогда со всеми остальными исполнили.

Про телефонный звонок Павла знала. Случился он вслед за тем, как они с Абакумовым, фигурально выражаясь, ударили по рукам. Вернее, после того как последний убедился в верности принятого им решения, чему предшествовала недолгая, но обстоятельная беседа.

– Три месяца назад я назначен начальником управления особых отделов НКВД СССР, – сказал ей Виктор Семенович и толкнул в ее сторону пачку папирос, лежащую на столе. – Курите. Я же вижу, как вы на них смотрите. Так вот, по роду своей новой службы на мне лежит много разных обязанностей, в том числе и все те, которые связаны с действиями вражеских агентов на нашей территории. Это понятно?

– Предельно. – Веретенникова чиркнула спичкой о коробок, раскурила папиросу, затянулась ей и блаженно прикрыла глаза.

– Н-да, – глянув на нее, чуть помрачнел Абакумов. – Скажите, Павла Никитична, вам фамилия Функе о чем-то говорит?

– Который из? – выпустив дымок, уточнила женщина. – Карл, Герман или Эрих?

– Хм, – озадачился хозяин кабинета. – Не знал, что их было так много.

– Распространённая фамилия, – пояснила Павла. – Как у нас Сидоров. Больше только Шульцев и Мюллеров, этих вообще в Германии как собак нерезаных. Так кто из них?

– Эрих.

– Скверно, – констатировала Веретенникова и снова затянулась папиросой. – Лучше бы Карл, тот просто мясник, примитивное животное, что ему скажут, то он и делает. А Эрих птица совсем другого полета.

– Насколько другого? – мигом среагировал Абакумов.

– Умен, хитер, отличный аналитик, великолепно тренирован в физическом смысле, брал призы на соревнованиях стрелков, – начала загибать пальцы его собеседница, а после потерла правый бок. – Ножевым боем владеет очень прилично. А самое главное – крайне упорен в достижении поставленной перед ним цели, идет к ней, не обращая внимания ни на что и ни на кого. Ему плевать на то, сколько людей погибнет при этом, причем речь не о врагах, а о своих, тех, кто входит в его группу. Главное – результат.

– Незаурядная личность, – отметил Виктор Семенович.

– Так Зиверс при себе других не держит, – пожала плечами Павла. – Нет, формально Функе числился в отделе средних веков и новейшей истории, и его шефом значился Герман Лёффлер, но на деле он починялся Вольфраму Зиверсу, это проверенный факт. А то и самому Гиммлеру, мы такой вариант не исключали.

– Кто такие Зиверс и Лёффлер? – уточнил Абакумов. – Изъясняйтесь понятнее.

– Извините. – Веретенникова потушила папиросу, подумала секунду и достала из пачки еще одну. – Зиверс является главой административного отдела организации, носящей название «Аненербе», что переводится как «Наследие предков». Цель данной организации – изучение истории нордических рас, наследниками которой, как утверждает официальная идеология Германии, являются немцы и кое-кто из европейцев, тех, которые лояльны к фашистскому режиму. Но это так, верхушка айсберга, на деле «Аненербе» промышляет еще много чем – от шпионажа и диверсий до грабежей музеев. И Функе в этой организации занимает не последнее место. Как проводник их воли и исполнитель особо непростых поручений, имеется в виду. По крайней мере, так обстояли дела раньше, про день настоящий по ряду объективных причин ничего сказать не могу.

– Вот теперь ясно, – кивнул Абакумов. – Про Аненербе я, разумеется, слышал, но в детали особо не вникал. Не было в том необходимости, поскольку проблем, в отличие от абвера, они нам не создавали.

– Или вы просто их не замечали, – не удержалась от реплики Павла, у которой от хорошего табака голова чуть кругом пошла. – Эти ребята умеют прятать концы в воду, уж поверьте. «Мы занимаемся историей, нам нет дела до всего остального, не лезьте в наши библиотеки и исследования», а на деле как копнешь поглубже, там такое полезет… Кстати, почти все основные функционеры СС в обязательном порядке проходили через ритуалы, основанные на языческих германских верованиях, а они густо замешаны на крови. И проводят их люди именно из Аненербе. Правильно тогда Орехов Бокию говорил – надо замок Вевельсбург, где у них главное гнездилище находится, взрывать на хрен, пока зараза из него по всему миру не расползлась.

– Чего же не взорвали?

– Какое там. У нас же с Германией по новой дружба началась, – не без язвительности ответила Веретенникова. – Нет, сначала-то все шло правильно – объекты «Кама», «Томка» и «Липецк» прикрыли, потом случилась Испания, которая четко дала понять – не будет между нами мира, бодаться напрямую рано или поздно придется. И на тебе – снова дружба, снова фройндшафт. А Аненербе под это дело в порядке культурного обмена выбило себе разрешение отправить на Кольский небольшую экспедицию. Этнографы, мать их… И всем плевать. Военных заводов там же нет, верно? И секретные объекты отсутствуют, одни болота да озера. Чего переживать?

– Читал я ваш отчет о тех событиях, – устало потер лоб Абакумов. – Удивился, что вас еще тогда не арестовали, вы же нарушили все, что только можно. Прямые приказы вышестоящего руководства в том числе.

– Было кому заступиться, – отвела глаза в сторону Павла, – и обосновать мои поступки перед этим руководством.

– Понятно. Но теперь за вас заступаться некому, имейте в виду.

– Так я теперь ничего натворить и не могу. Разве что комаров в день убить сверх нормы.

– Ладно, это дела прошлые. – Абакумов глянул на наручные часы. – Двадцать минут, отведенные на наше общение, уже на исходе, потому вот вам вводные. Наш источник, не верить которому оснований нет, сообщил, что Эрих Функе вот-вот пожалует в Москву с каким-то очень важным заданием, полученным им чуть ли не от самого Гиммлера. С учетом того, что информация поступила пять дней назад, вероятнее всего, он уже в городе. Даже почти наверняка. Ваша задача найти диверсанта и обезвредить его, в идеале взять живым и узнать подробности о поручении, что он получил, если не выйдет – ликвидировать. Срок выполнения – три дня, считая с завтрашнего. Вопросы?

– Почему я?

– А некому больше, – поморщился Абакумов так, будто гнилой орех раскусил. – Просто некому. Больно специфический клиент этот Функе, с подвывертом. Будь у него в планах водопровод отравить или завод имени Лихачева взорвать, я бы вас не привлекал. Но он сюда, в Москву, за чем-то особенным пожаловал, далеким от материалистической теории, причем вся эта мистическая дребедень отчего-то немало обеспокоила наш источник, а это, знаете ли, весомый аргумент. Я советовался с Житомирским, который подобной чертовщиной занимается… Вы же его помните?

– Помню, – ответила Павла, еле сдержав радостную улыбку. Петрович жив, миновала его та чаша, которую она и ее соратники испили. Значит, отдел тоже цел, что замечательно.

– Он и сказал, что его люди знают свое дело, но с Аненербе по-серьезному схлестывались до войны не они, а волкодавы Бокия. Прямо так и сказал, представляете? А ведь знает, что фамилии врагов народа называть не стоит, особенно в разговоре с теми, кто работает в этом здании. Я велел выяснить, не уцелел ли кто-то из старых сотрудников девятого отдела, особо, правда, не надеясь на успех, но вот, ошибся. Обнаружились вы, Павла Никитична. Факт странный, удивительный, непонятный, но уж как есть. Разбираться, что да как, сейчас у нас времени нет, думаю, вы и сами это прекрасно понимаете. И старые обиды тоже стоит в дальний ящик убрать, судьба страны на кону, простите уж за пафосную фразу.

– Три дня. – Павла затушила папиросу. – Мало. Да еще фора по времени у него… Ладно, поглядим. Вот только мне, Виктор Семенович, кое-что понадобится.

Абакумов глянул на нее, после залез в сейф, стоящий у него под столом, лязгнув его дверцей, и достал оттуда прямоугольную красную книжечку и пистолет в кобуре.

– Это имеете в виду? – показал он извлеченные из сейфа предметы Веретенниковой. – Да?

– Именно, – глухо ответила та, узнав свое удостоверение и оружие, изъятые у нее четыре года назад.

– Берите. – Абакумов положил их на стол и легким тычком отправил по направлению к собеседнице. – Выполните задание – сдадите обратно. И еще – то, что я вернул вам удостоверение, не означает, что звание и связанные с ним полномочия снова ваши. Просто вы на три дня сменили место отбытия срока за совершенные вами преступления с Кольского полуострова на Москву. И не более того. Понимаете, о чем я?

– Предельно, – кивнула Павла, встала со стула и жадно цапнула оба предмета. – Разрешите приступить к выполнению задания?

– Приступайте, – кивнул хозяин кабинета и взялся за трубку телефона. – Житомирскому позвоню, обо всем предупрежу, людей он выделит. И еще – сейчас отдам распоряжение, чтобы вас переодели. Нельзя по городу в таком виде ходить, вас первый же патруль остановит и в комендатуру препроводит, несмотря на ваши документы. Да, вот что еще… Хотя нет, идите. Три дня у вас, помните! И не подведите меня. Я лично за вас перед наркомом поручился.

Павла поняла, что он хотел спросить у нее напоследок. Ему было любопытно, почему она не поинтересовалась о том, что с ней будет после успешного выполнения данного поручения. Провал задания в данном случае не рассматривался, там все было предельно ясно, он имел только один возможный вариант развития, связанный с прогулкой на Никольскую, 23. Ну или где там сейчас у них приговоры в исполнение приводят? Да и то при условии, что Павла к тому времени живой останется.

А вот в случае успеха, наверное, она могла бы что-то себе попросить. Смягчение приговора, улучшение условий заключения, повторный пересмотр дела, наконец. Но ведь ни слова не произнесла, даже ни на что не намекнула, и это Абакумова, возможно, удивило.

И еще одно она поняла: этот человек очень хорошо изучил ее биографию, хоть и делает вид, что понятия не имеет ни о ней, ни о работе отдела Бокия. Мало того – он с кем-то о ней говорил, и этот кто-то ее, Павлу Веретенникову, отлично знает. Иначе ни документов, ни тем более оружия ей бы не видать. Впрочем, эти мысли она довольно быстро выбросила из головы, благо ей было о чем поразмыслить.