Волчина позорный

– Ты опись сделал, Костя? Что унёс мужик?

– Сестра её младшая только ушла перед тобой. Не могу, говорит, долго рядом с Валькой мёртвой находиться. Да и похороны готовить надо. Ну, она за полчаса всю квартиру облазила. Знала – где у сестры что лежит. Ну, вот список. Перепиши себе. Искать убийцу и вещи ты ведь будешь. Я в рапорте отдам вам в отдел заключение только послезавтра. Нет. Новый год же. Первого не работаю. Второго января занесу. А чего ждать? Переписывай прямо тут.

– Перечень вещей – прямо как прейскурант товаров в универмаге, – хмыкнул Малович. – Одних перстней с камнями полудрагоценными и драгоценными – восемнадцать. Кулонов золотых с хризолитом, опалом, рубином, бирюзой и сердоликом по два экземпляра. Цепочек золотых с медальонами и коваными крестиками – двадцать три. Шкатулки малахитовые. Сколько там? Четыре. Обычные золотые перстни с печаткой – одиннадцать. Серьги с изумрудом и бриллиантами – двенадцать пар. Бусы из жемчуга – шесть. Из агата – три. Четыре рубиновых. Да… Не бедно…Но это она явно не носила. Это золотой запас. Маленький островок сокровищ. Случись черный день – жить было бы на что. Хорошо жить, не перебиваться с сухарей на плохой грузинский чай. Фигурки животных из бивня слонового – двадцать две. Три золотых портсигара. Денег было в бельевом шкафу одиннадцать тысяч. Унёс. Так… Ну, ещё три хрустальные вазы и рюмки на подносе из богемского стекла. А это зачем брать? Фотоаппарат «Зенит- Е»? Она, значит, заведующей «горкоопторга» работала? Ну, там не сложно «левые» деньги делать. Да с такой должностью. Но, надо сказать, приворовывала покойница без особого стеснения и тормозов. Чем он её убил? Что тебе криминалисты нашли?

– Ножиком кухонным, – Зимин поморщился. – Видишь сколько по всей квартире кровищи? А ножик в мусорное ведро бросил. Неопытный убийца, сразу ясно. И пальцы на ноже отпечатались в крови, и засохли как слепки готовые. Она ещё живая была, когда он убежал. Вон та соседка рассказала. Нина Петровна, подойдите, пожалуйста.

Приблизилась, держа скрещенные руки на животе, дама в бигуди и тонком домашнем халате. Ровесница убитой. На работу она уже опоздала и потому бродила по комнатам с печальным лицом.

– Я к ней в половине девятого пошла позвонить по телефону на работу. Своего нет у меня пока. К ней всегда хожу. Я проспала и хотела начальнице сказать, что чуток задержусь. Электрика, мол, жду. Она всегда на час раньше приходит. Звоню в дверной звонок и слышу как Валька в зале стонет и плачет. Плачет навзрыд и стонет от боли явно. Я тогда сильно стучать в дверь начала. Слышу – голос она подаёт снизу. От пола. Потом поняла, что Валя ползла. Добралась до двери, английский замок изнутри без ключа открывается. Дотянулась, открыла. Гляжу – она вся в крови. С головы до ног.

– Артур меня зарезал, – прохрипела.

– За что? – я пыталась её поднять. Не смогла. Побежала к телефону. «Скорую» вызвала. Ну, минут десять до них дозванивалась. Прибежала к Валентине, а она уже мёртвая. Я знаю, что если померла сама или кто помог, всё равно трогать нельзя. Вернулась и в милицию позвонила. Вот всё.

– Кто телефон сестры её знает? – крикнул Малович.

– Чего ты, Шура? – удивился следователь Зимин. – Как у следователя может не быть телефонов родственников? Вот рабочий. Вот домашний. Сестра младшая Лариса Репнина, тридцать четыре года, не замужем. Проживает с родителями на Московской тридцать семь, квартира девятнадцатая. Родители уже, кстати, были до тебя. Матери сразу плохо стало и сосед снизу увёз их в больницу.

Малович дозвонился до Ларисы на работу. В универмаг. Она заведующей отделом женского белья трудилась. Старшая сестра, видно, устроила. Должность прибыльная. Дефицит сможешь доставать – много будет и денег и нужных знакомств.

– Их общая фотография есть? – спросил Шура сестру убитой. – Это майор Малович. Уголовный розыск. Мне надо преступника в лицо знать.

– На тумбочке в спальне стоит одна на салфетке в рамке. А под салфеткой ещё три. Сразу найдёте. Вы знаете, товарищ майор, я чувствовала, что их отношения плохо кончатся. Я даже конкретно ей сказала: – Не показывай дорогих вещей ему. Он мне не нравится. Глаза очень уж ласковые и добрые. Но видно, как он старается их такими делать. А губы тонкие и короткие. Злой и хитрый. И смеётся неприятно. Так вот примерно: «Ехех-хех-ех!». Мужики настоящие так не смеются, как девчушки из десятого класса. Спрячь, говорю, всё подальше или нам в квартиру отнеси. Мне эти кулоны да перстни до лампочки. А маме с отцом подавно. Украдет он их. Посмотришь. Вот зачем он мне паспорт свой показывал? Тебе, понятно – для убедительности. А мне на кой фиг?

-Тем более, товарищ майор, что открыл только первую страничку. А ту, где штамп о браке, разводе или судимости – не показал,– Лариса мотнула головой и глаза прикрыла.– И ту страницу, где прописка, не открыл. Короче, бабник он отпетый. Причём не простой. И паспорт у него не настоящий. Так мне показалось. Фотография его, а вот печать на другой фотке стояла. Потому, что на белом уголке аккуратно, правда, но ручкой круг дорисован. И так размыта тушь немного на странице, будто паспорт в воду падал.

– Спасибо Лариса, – Шура сказал искренне. – Вы мне очень помогли.

Он посмотрел фотографии. Мужику сорок два или три. Худощавое удлинённое лицо. Тонкие усы над тонкими губами, острый подбородок и модная прическа. Глаза широко посаженные и очень ласковые. В общем, вид сладкий у мужика. Сахарный. Дальше клетчатый дорогой пиджак, светлые брюки из добротной ткани с полоской и чётко проглаженные. Дорогие серые туфли из тонкой кожи. Рублей сорок им цена. Такие не все далеко себе брали. Рубашка новая, возможно, голубая и на ней галстук с пальмой в центре.

Малович пообещал соседям ещё не раз встретиться и поехал в паспортный стол. Знакомая паспортистка Марина искала недолго.

– У нас в Кустанае такой гражданин не прописан.

– Ну, это я знал и так. Просто хотел убедиться официально. Если надо будет, справку дашь?

– Александр Павлович! – Марина замахала руками и сделала вид, что слегка обиделась. – Хоть сто штук в любое время.

Вышел Шура на улицу и как всегда присел на ближайшую скамейку немного подумать. Было понятно, что мужик, имеющий новенький фальшивый паспорт Поплавского, гастролёр. Специалист по охмурёжу. Малович даже читал в одной памятке, которые часто присылают в низовые управления милиции из специального аналитического отдела МВД СССР про то, как аферисты на глаз вычисляют вдов или разведённых, как входят в доверие через подарки, цветы и затраты на новую « любимую». Все они – природные неплохие психологи. Делают приятное очередной жертве, воруя предварительно деньги и ценности у жертвы предыдущей. Но они почти никогда не убивают.

Даже не ссорятся. Обещают уладить кое-какие мелкие проблемы, уйти с должности зама директора проектного института, сразу устроиться на новую, ещё лучше оплачиваемую работу заведующим складом ювелирных изделий, а потом непременно пойти с «любимой» в ЗАГС. Но однажды, когда счастливая возлюбленная сидит на работе, он вычищает всё ценное, деньги и пропадает навсегда.

Некоторые вообще работают по-крупному. Подгоняют машину с грузчиками и выносят из квартиры всё. Потом оптом сдают барахло и посуду блатным, те ему платят, а после сами уже сдают барыгам, от которых получают больше. Схема эта налажена и безотказна. По стране катаются сотни таких «добрых и влюбчивых» воров. Соседям, при выносе «добра» в машину объясняют, что он получил новую квартиру. Побольше и в центре города. Маша или Наташа, Катя или Люда уже там. В новой квартире. Ждёт.

Но таких поменьше. Больше всего тех, кто успокаивает душу деньгами и драгоценностями. Долго на одном месте эти ребята никогда не светятся, а сваливают подальше после «взятия на любовь» двух-трех вдовушек или разведёнок.

Валентине не повезло. В половине восьмого она ушла на работу в родимое своё управление статистики, но уже на входе в здание вспомнила что за ласками с Артурчиком забыла закинуть в кожаную папку необработанные данные по средним заработным платам в молочной промышленности наших области и города. Вернулась на минуту как раз тогда, когда Артур выгребал из ящика серванта золото и камешки, шкатулки дорогие и серебренные украшения из металла высшей пробы.

Она стала кричать, биться в истерике и пыталась выскочить на площадку, созвать соседей. Один из таких забегов кончился плохо. Испугавшись, что соседи действительно прибегут и его скрутят, поскольку телом он был изящен и хрупок, а потом шустро сдадут его, беднягу, «мусорам», он схватил с кухонного стола нож и на пути к прихожей Валентину сбил с ног да сильно порезал её. Неумело, но всё же до полусмерти. Живой её застала только соседка, желавшая позвонить от подруги на работу.

Из этих размышлений Шура прояснил для себя, что отловить этого убийцу будет потруднее, чем недавнего маньяка. Первое, что его очень насторожило, – фотография. Если к Валентине прибился явный мошенник, у которого была цель украсть всё ценное, когда женщина к нему привыкнет, от подарков да цветов разомлеет и бдительность ей будет не нужна, то глупо оставлять для милиции свою физиономию на снимке. Он взял снимок, вынул его из рамки, сунул в портфель и пошел в редакцию газеты «Ленинский путь» к фотокорреспонденту Моргулю, мастеру ретуши и монтажа.

– Ну, что! – торжественно объявил ас фотоискусства. Он достал толстую лупу, сам сначала изучил через неё снимки потом дал её Маловичу. – Усы приклеены. Не его это усы. Видишь – вот тут практически не видно основу из проклеенной материи. Её там и нет. А есть вместо ткани очень тоненький прозрачный целлулоид. И не каждый его увидит. Только специалист постижёр, который накладной волос делает, да ещё опытный фотограф разглядит. Всё, пожалуй.

– Делать их могут в театре. Но не для своих артистов. Им невидимки – основы без надобности. Но кое – кому они позарез нужны. Работникам КГБ, военным для разведки, любителям самого или самой себя. Волос выпадает свой или усы с бородой жиденько растут, а ты приклеиваешь парик или усы на целлулоиде и всё. Проблема снята. Никто не догадается, что причёска, борода или усы не настоящие. У твоего на фотографиях разные парики и усы на основе целлулоида. Невидимки. Зачем это ему надо – я предполагаю. Но ты сходи в театр. Там его узнают точно. Я, Шура, уверен, что и паспорт у таких ребят не один. Два-три обычно. На разные фамилии. Такой набор для изменения внешности имеют обычно брачные аферисты. Угадал?

– Да! Это как раз аферист по женской части. Баб вдовых или разведённых соблазняет, подарками заваливает, цветами. Конечно, если видит, что дамочка в достатке живёт. – Малович сложил снимки в портфель.– Золотишко имеет, иконы ценные, деньги. Обещает жениться. За месяц она к нему привыкает. И вот, когда она на работе, собирает всё ценное и сваливает. А одной женщине не повезло. Ушла на работу, забыла какую-то бумагу и вернулась.

А он как раз всё вытаскивал и в мешочек свой складывал. Она – в крик. Ну, он Валентину ножом с её кухни и почикал крепко. Когда убегал, она ещё живая была. Соседке даже дверь открыла. И пока та дозванивалась до «скорой» – померла. Причём, дядя Миша, про них известно, что они одну обворовывают и её драгоценности, не все, конечно, следующей дарят. И деньги дают тоже ворованные. Короче – это целая профессия высокого статуса. Тут много талантов надо иметь. Дар психолога. И актёрский – непременно.