Жаркое лето Мариуполя

С видом обреченной она не уселась – упала на стул, сгорбившись как старуха. Длинные черные волосы спутанными патлами закрыли лицо.

– Голову подними, – приказал Андрей.

Женщина медленно подняла голову. Волосы откинулись назад, открывая приятное лицо с отчетливым красным отпечатком на левой щеке. Но внимание Андрея привлекло не лицо, не заметный след удара… Глаза. Глаза, в которых явно плескалось подступающее безумие такой силы, что Андрей невольно откинулся назад. Рядом шумно вздохнул сквозь зубы Слава.

– Что случилось? Ты чего воешь?

Женщина какое-то мгновение молчала. Казалось, она просто не услышала вопрос. Тут взгляд ее сфокусировался на Андрее:

– Пожалуйста, пожалуйста, дайте позвонить! Я вас умоляю! Дайте позвонить, я все сделаю! Все подпишу! Я прошу вас!!! – лихорадочный шепот женщины вначале сорвался на крик.

– Тихо, тихо, – попытался успокоить кричащую Андрей. – Кому ты хочешь позвонить?

– У меня ребенок дома остался. Я в магазин выскочила. А меня прямо у подъезда, на улице задержали. А он дома один! Ему всего 3 года!!! – лихорадочно не говорила, а выстреливала слова женщина.

– Стоп. А ну заткнись, – оборвал ее Андрей.

– Ты тем, кто тебя задерживал, про ребенка говорила?

Женщина часто закивала головой. Глаза ее быстро набухли слезами. Прозрачные ручейки сорвались вниз, прокладывая светлые дорожки на грязных щеках…

– Они не слушали. Я им даже предлагала, чтобы они обыск у меня провели. Они просто не стали слушать. Все про мужа спрашивали. А я его месяц назад видела. Только по телефону общаемся. Я думала, пойдут на обыск, ребенка успокою, пристрою куда-нибудь, – сбиваясь с одного на другое, шептала женщина. – Дайте позвонить. Я вас умоляю! У вас ведь тоже есть дети…

Слава шепнул на ухо:

– Не могут они на обыск пойти, пока она здесь. Обыск – процессуальное действие, а тут она никто и нигде. Вроде, как и нет ее.

– Да это понятно, – так же шепнул Андрей.

– Эй, слышь, подруга, ты кому хотела позвонить?

Женщина вздрогнула и подняла глаза на Андрея.

– Сестре. У меня сестра недалеко живет. Сашенька ее хорошо знает. Она бы его к себе забрала, – со слабым проблеском надежды выдавила она.

– Слушай сюда. Я сейчас наберу номер, который скажешь, включу громкую связь. Говоришь коротко и четко. Одно слово не по теме – заберу телефон и лично прослежу, чтобы ты из тюрьмы не вылезла. Поняла?

Женщина мелко закивала головой, искривляя дрожащие губы.

– Говори номер.

Подождав, когда абонент откликнется, и услышав женский голос, Андрей протянул трубку пленной:

– Помни, что я сказал.

Та лихорадочно схватила трубку:

– Вита? Вита! Это я! Ничего не спрашивай, просто слушай. Быстро иди ко мне, ключи же есть у тебя? Там Сашенька один дома. Срочно забери его к себе! Ничего не спрашивай. Просто забери его к себе! – лихорадочная скороговорка задержанной практически забивала голос другого абонента. – Поняла? Виточка, я тебя умоляю. Поскорее. Он с утра один! Хорошо? Спасибо… – Андрей забрал трубку.

Женщина рухнула на стул и отчаянно разревелась.

– Блядь… – Андрей явно ощутил, как под балаклавой лицо покрылось потом.

Какое-то время они молчали. Женщина все реже всхлипывала.

Наконец она прошептала:

– Спасибо…

– Заберет?

– Да. Она уже сама собиралась идти. Волновалась… Теперь заберет. Все будет нормально. Все будет нормально… – повторяла все тише пленная.

– Послушай… Ты понимаешь, если кто-то узнает, что я дал тебе позвонить, у меня будут большие проблемы. Понимаешь это?

Женщина встряхнула головой. Выдохнула и подняла на Андрея уже вполне осмысленный взгляд.

– Не переживайте. Я никому не скажу.

– Ну и ладно. Вообще забудь, что мы заходили. Пить хочешь?

Женщина кивнула, и Андрей подал ей бутылку с минералкой, стоявшую у стола. Видимо, забыл кто-то из допрашивающих.

– Кто тебя так? – указал Андрей на синяк под глазом.

Женщина слабо улыбнулась:

– Да кто ж знает… Вы ведь все в масках… Только и поняла, что это женщина была, которая на допросе присутствовала. Она меня ударила. У нее волосы длинные из-под маски выглядывали. Я на колени перед ней упала, умоляла, чтобы дала позвонить. Сказала, что она ведь тоже мать. А она мне в лицо кулаком…

– Ладно. Пора нам.

Они уже позвали дежурного и вышли в коридор, когда женщина в спину сказала:

– Спасибо… Выйду, свечку за вас поставлю…

Андрей не стал оборачиваться. Не хотел снова смотреть в ее глаза. На улице он стянул балаклаву и вдохнул вечернюю свежесть.

– Пи…ц, – произнес молчавший все это время Слава.

– Полный … – согласился Шевченко.

Потом Андрей искоса взглянул на Торшина:

– Слав… ты это…

– Андрюх, даже не думай. Никто ничего не узнает, – Слава щелчком отшвырнул только закуренную сигарету. – У тебя водка есть?

На преферанс они не пошли. Долго сидели у Андрея в каморке и молча пили водку, заедая ее консервами без хлеба…