Неполная обойма

Сиповский неторопливо прохаживался по ковровой дорожке — три шага в одну, три — в другую сторону. Руки за спину. А беспокойство росло. Ничего, что бы указывало на личность преступника или на мотив преступления не было.

— Верхняя дверца железного ящика, в скобках — сейфа, приоткрыта. При опылении порошком алюминия поверхностей железного ящика и дверцы, на них найдены бесцветные следы пальцев и след ладони, которые перекопированы на дактилоскопическую пленку.

На нижней полке, справа — бутылки с коньяком, штук...

— Стоп! Стоп! — шеф резво вскочил со стула. — Это не записывать!

— Почему? — вздыбился было Сиповский.

— Бутылки не тронуты, к ним никто не касался, так что — ни к чему. Вы меня понимаете, Виктор Ильич? Не нужно!

— Дело в том... — сопротивлялся Сиповский. — Закон требует описать все предметы, вдруг на них отпечатки пальцев?

— Чьих?

— Ну, хотя бы тех, кто принес их сюда!

— Вы что, не знаете, для чего они здесь? — шипящим голосом произнес прокурор.

— Нет. Для чего? — спросил Сиповский.

— День рождения скоро у Дудяна. Пятьдесят лет.

— Да-а?! — поразился Сиповский. — Когда?

— Через две недели.

— Надо же... — сказал Сиповский, а сам подумал: «Мне-то что, меня не пригласят...»

— Вот именно. Мы расследуем убийство, вернее, покушение на убийство. У-бий-ство! Бутылки здесь ни при чем, — сердито произнес прокурор и снова сел. — Продолжайте.

Решительность шефа подействовала. И хотя Сиповский был прав, он кашлянул в кулак, и уже с меньшим энтузиазмом продолжил:

— Слева пузырек с этикеткой «Чернила фиолетовые», в нем около тридцати граммов жидкости. При осмотре, в косых лучах электрического света на поверхности стенок пузырька обнаружены хорошо видимые следы пальцев рук...

Щекотливое дело — расследование преступления, связанного с высоким начальством. Очень! Тут как на кончике ножа. Тут тебя могут и одеть, и обуть. Махом козлом отпущения сделают. Именно поэтому спорить с шефом не резон. За ним — сила. Недаром выдерживают до пенсии. Где-то у него мощная рука. Да и за свою персональную пенсию он любого подставит...

— На верхней полке различная документация, в скобках — ведомости, бланки, нормативные документы и так далее, скобку закрыть, а также записная книжка, — продолжал диктовать Сиповский, искоса поглядывая на шефа. Тот никак не реагировал. «А зря! — возликовал Виктор Ильич. — В записных книжках бывают такие секреты, что — ох!» Потому чуть погромче продолжал:

— Красного цвета обложка. Стандартная. С записями и адресами...

Шеф повел носом подозрительно, но промолчал. Сиповский продолжал диктовать, а сам с нарастающим беспокойством крутил головой — где же гильза? Нет гильзы. Нет! Шесть заряженных патронов тускло желтели на ковровой дорожке, а гильзы нигде не было видно. В таких диких преступлениях обязательно жди сюрприза, да не одного... Это Сиповский знал точно.

Среди бела дня, под носом у постового милиционера, в помещении, кишащем сотрудниками, тяжело ранен один из, если не первых, то вторых людей города. И следов пока никаких, иначе бы оперативная группа уголовного розыска, работавшая по делу еще до приезда прокурорской группы и работающая сейчас, дала бы знать.

Ну, а насчет сюрпризов, пожалуйста, один уже есть. Даже два. Патроны допотопные какие-то, от пистолета иностранной марки. И гильза отсутствует. Вполне возможно, что пистолет самодельный. А значит, на пулегильзотеку надежда плоха.

И еще, почему эти шесть «маслят» лежат на полу? Почему?

У Сиповского сжалось внутри от нехорошего предчувствия. Преступление необычное какое-то... А ведь, и дураку ясно, отыграются на нем.

Виктор Ильич чуть ли не автоматически писал постановления о производстве экспертиз и все посматривал на дверь. Но никто из опергруппы не открывал ее, не радовал интересными сообщениями. Шеф не выдержал ожидания, ушел со словами:

— Не гоняешь их, толку нету.

В последний раз окинув кабинет взглядом, Виктор Ильич поблагодарил понятых, собрал бумаги и вышел в приемную.

— Что с Артуром Григорьевичем? — спросил он у зареванной секретарши.

— Только что звонила. В сознание не приходил. И кто его так, господи?! За что?

Да-а! А если не придет в сознание? Сиповский опечатал кабинет, взял сохранную расписку у секретарши.

— Где начальник уголовного розыска?

Секретарша поспешно ответила:

— Третья дверь налево.

— Набери-ка мне его номер телефона, — сказал он строго. И пока начальник уголовного розыска — капитан Гуреев докладывал ему о проделанной работе, Виктор Ильич внимательно смотрел на секретаршу Дудяна. Он не мог не отметить ее привлекательность, точеную фигурку... «Глазки доверчивые, а слезы прямо-таки умиляют...» — подумал и пошел к оперативникам. Дошел до двери кабинета, где работал уголовный розыск, и уже хотел открыть ее, но глянул на часы, передумал и стал спускаться на первый этаж, в столовую. Подходило время обеда. И хоть еще не чувствовал голода, а так, на всякий случай — когда-то придется...

Столовая горисполкома была недорогая, но самая лучшая в городе, ну, может горкомовская еще... Все работники прокуратуры питались здесь и имели специальные пропуска. Здесь же раз в месяц их отоваривали колбасой и всякими другими деликатесами, естественно, не по кооперативным ценам.

Сиповский спустился в полуподвал, вдыхая ароматные запахи, и попытался настроиться на обед, но не тут-то было. В голове прокручивались версии покушения на убийство первого заместителя председателя горисполкома. Причем, все они были неясные и не очень обоснованные. Он даже не мог сейчас представить всех сложностей. Например, нужно допросить председателя горисполкома. Обязательно. Как он отнесется к этому? Может, сейчас, в период гласности, полегче, а раньше — ой! Как-то возникла необходимость допросить заведующего отделом горкома, так что бы-ы-ыло! Пыль до потолка, святых выноси. И тридцать седьмой год вспомнили, и всех наркомов и министров внутренних дел, а так ничего и не вышло. Отказался давать показания и все.

Виктор Ильич не хотел думать о неприятных вещах и ему это удавалось с трудом. Сейчас главное что? Выяснить: «Кто последний выходил из кабинета Дудяна?» Или хотя бы: «Кто последний раз его видел живым и здоровым?»

Как это сделать. На первый взгляд просто, но... Вот тут и начинается. Первый и основной свидетель, конечно, секретарша, но, как известил Сиповского по телефону капитан Гуреев — начальник уголовного розыска города, она твердит одно: как пришла без двадцати девять, так никуда и не отлучалась. Никто не заходил и не выходил. Значит, покушение произошло раньше. Когда?

Необходимо допросить всех, кто работает на втором этаже. Потом — тех, кто работает на третьем. Ведь они идут через второй. Тогда и первый нельзя оставить без внимания — убийца не из окна выпрыгнул. Шоферов не забыть, они с утра во дворе толкутся... Дежурного милиционера... Их, наверное, уголовный розыск прощупал — Гуреев работу знает, хоть и строптивый мужик. А на втором этаже кабинеты: председателя, замов, начальников отделов... Мать моя женщина! С ними как? Врагов на всю жизнь наживешь.

Проскальзывает версия о самоубийстве, но это так... Дудян не такой человек, чтобы стреляться, а главное — где тогда пистолет? Что же он, застрелился и проглотил пистолет? Ерунда!

Ах, как некстати это «ЧП». Столько дел... Столько дел!

В детский садик насчет Владика — раз. Тещу-пенсионерку нужно устроить на работу в трамвайный парк — абонементы продавать. Работа легкая, через два дня, и двести пятьдесят рэ... Красота! Она бы и по дому, и на даче успевала, и к пенсии приличный кусок. Договорился встретиться с начальником отдела кадров, и именно сегодня...

Мысли Сиповского были прерваны дежурным милиционером. Козырнув, он громким шепотом, так, что чуть не все сидящие в столовой услыхали, сказал:

— Прокурор к телефону зовет.

«Балда!» — рассердился Сиповский, но подумал: — «Вдруг что-то интересное, или Дудян в себя пришел?» Демонстративно, не торопясь допил компот, вытер губы салфеткой и, делая вид, что не замечает обращенные на него взгляды, пошел из столовой.

— Где вы шляетесь? Полчаса не могу найти, — голос шефа был ворчлив, но вселял надежду.

— Что еще случилось?

— Хватит и того, что есть. Что вы сделали за все это время? Есть подозрения? Наметки?

— Пока ничего. Глухо, как в танке, — проговорил Сиповский мрачно.

— Вы этот жаргон бросьте. Работать нужно. Работать! Теперь, а известно ли вам, что еще вчера у меня подписан приказ об отпуске? Сегодня я, так сказать... и не прокурор вовсе. Исполняете мои обязанности, как всегда, вы... Но раз такая обстановка...

«Уйдет, — понял Сиповский. — А мне за двоих сразу: и за прокурора города, и за следователя, ведущего расследование...»

— Так-таки ничего-ничего? — опять спросил прокурор. — Может, санкцию дать на арест или на обыск? Ты не стесняйся.

— Да нет же, — с досадой ответил Сиповский. — Никакого просвета, и у милиции ни черта!

Прокурор помолчал, затем с тяжелым вздохом сказал:

— Понятно, не до отпуска сейчас. Да к тому же помощь запросил из области, встретить нужно. Ты уж не обижайся.

«Я?! Обижаться?! — чуть не закричал от радости Виктор Ильич. — Молодец, шеф! Спрос со старших... Если уж они не смогли...» — он воспрянул духом и глянул в окно. Листья деревьев ярко зеленели и тянулись к нему сквозь стекла. День прекрасный, солнечный. И вообще... неплохо.

С легким сердцем Сиповский вышел из горисполкома и направился в прокуратуру. Жизнь все-таки прекрасна и удивительна, хорошо вот так идти по улице, видеть летний день, вдыхать, пусть загрязненный промышленными отходами, воздух. Пусть такой, но с удовольствием.

Подмигнув Софье Ивановне, он зашел к себе в кабинет и тут же прозвучал телефонный звонок. Виктор Ильич подумал, что опять — шеф, поэтому легкой рукой снял трубку. Звонили из приемной председателя горисполкома. И, о чудо! — Председатель горисполкома — сам ПРЕДСЕДАТЕЛЬ хочет, чтобы его допросили по делу о покушении на Дудяна. Сиповский тряхнул головой. Сон? Нет. В трубке женский голос ясно произнес:

— Василий Васильевич ждет вас у себя немедленно.

Поистине великая вещь — перестройка! И Сиповский, еще не совсем придя в себя от удивления, схватил папку и, даже не заметив встревоженных глаз прекрасной Софочки, рванулся назад — в горисполком.