Неполная обойма

Мария вошла, но не села, а прошла к окну:

— В близких... отношениях... мы с Артуром Григорьевичем уже два с половиной года...

— Точнее нельзя?

— Зачем вам? — вспыхнула женщина.

Гуреев упрямо молчал.

— С четырнадцатого января позапрошлого года.

«Нужно глянуть дату в ордере», — подумал Гуреев, но спросил другое:

— Кто вчера с вами был на... — он не мог подобрать слова. Пьянка — неудобно, женщина все же. — На... С кем вы вчера вечером встречались?

— Вчера вечером? — деланно удивилась Мария.

— У нас мало времени, так что не нужно отвлекаться. Известно, что вчера вечером вы участвовали в пьянке, — теперь ему удобно было говорить так. — Были люди посторонние, кроме вас, Дудяна и шофера. К кому вас приревновал Дудян?

Мария сухими глазами посмотрела сначала на Сиповского, который писал, низко наклонившись над столом, потом на Гуреева:

— Артур вообще вспыльчивый человек, особенно когда выпьет. Но отходит быстро, — она помолчала. — Вчера он заехал за мной в пять вечера.

«Секретарша сказала, что в это время Дудян был в горкоме, — вспомнил Гуреев. — Крепко они все повязаны».

— Артур сказал, что приедут друзья, что нужно поговорить о делах...

— Часто бывали такие встречи? — спросил Сиповский.

— Как сказать... Как когда...

— Бывало и в рабочее время?

— В чье?

— Ах, извините, — сорвался Гуреев. — Я запамятовал, что вы работаете в Госстрахе, что рабочий день вы планируете по мере выезда на пьянки...

— Это деловые встречи, — возмутилась Мария.

— Понятно, — не дал вспыхнуть ссоре Сиповский. — Жена Артура Григорьевича знает о вас?

— Вряд ли. Хотя мы, женщины, обычно догадываемся, когда у мужчины есть другая, — почти кокетливо проговорила хозяйка.

— Так кто составил вам вчера компанию? — Гуреева так и подмывало спросить — одна ли ты у Дудяна? И чувствуешь ли ты это?

— Из области приезжали двое на «Волге».

— На личной или служебной?

— На черной. В номерах я не разбираюсь. Представительные. Одного зовут Леонид Семенович, другого — он пониже ростом и рангом, просто — Вася. Фамилий не знаю. Где работают — тоже. Похоже, что в какой-то солидной организации, что-то вроде треста.

— Еще кто?

— Как всегда — Юлий Николаевич.

— Кашеваров, — догадался Гуреев. — Завторготделом горисполкома.

— Да, — Мария наклонила голову, потом резко подняла. — Не нужно выставлять им, будто я — предательница. Хотя... Как вам будет угодно.

— Кашеваров всегда с вами?

— Юлечка? Мужчина холостой. А потом — магазины под ним — продукты, то-сё... Сейчас, сами знаете, сложности...

«Почему он не зашел к Дудяну утром? — подумал Гуреев. — Если только поссорились. А иначе, как бы не торопился...»

— К нему Дудян вас приревновал?

— Ой, что вы, — засмеялась хозяйка. — К нему ревновать уже нельзя.

— Почему? — заинтересовался Сиповский, отложил ручку, помассировал пальцы.

— Он только внешне мужчина, — продолжая улыбаться, разоткровенничалась Мария.

— Откуда вам известно? — продолжил игру Сиповский.

— Да уж известно.

— К кому же тогда? К Леониду Семеновичу? — Гуреев презирал продажных женщин. Тем более таких.

— Нет! Он же мне в дедушки... Вася немного похулиганил, ну и я, чтобы позлить.

— Враги были у него? — Сиповский почувствовал, что и здесь нет той ниточки, которая привела бы к раскрытию преступления, оправдала бы его перед завтрашним спросом. А спрос будет серьезный.

Он представил лица прокурора, председателя горисполкома и САМОГО. Ой!

— Враги? — удивилась Мария. — Враги — это что? Сплетники, недоброжелатели. А враги? Вряд ли...

— Может, он боялся кого?

— Он?! Боялся?!

Это было сказано так, что Сиповский вновь почувствовал всесилие первого заместителя председателя горисполкома.

— Какие дела решались на таких вот... встречах?

— Разные... — хозяйка задумалась, потом, что-то вспомнив, сказала: — Месяца два назад... На рыбалке. Артур был не в настроении. Я спросила причину. Он ответил, нехотя так: «Письмо получил». Я насторожилась, думала от женщины. Он засмеялся. Настроение у него менялось очень быстро. «Нет, — говорит. — От одного бывшего сотрудника». Артур помрачнел, махнул рукой и добавил: «Все под богом ходим». Я почему-то поняла, что письмо из тюрьмы. Почему это я вспомнила? Немного погодя, Артур сказал, как бы про себя: «Еще грозит, гад!» Тут нас позвали к костру...

— Про кого он говорил? Кого имел в виду? Может, догадки какие? — сыпанул вопросами Сиповский.

— Нет. Не знаю.

— Почему утром у Дудяна было плохое настроение? — спросил Гуреев.

— Понятия не имею. Он у меня никогда не ночевал.

— И все же?

— Нет-нет. Я тут ни при чем. Очевидно, мамзель, так он называл свою жену, испортила ему утро.

— Он не отдавал вам на хранение документы, письма?..

Хозяйка помедлила, потом словно очнулась:

— Нет, что вы...

А Гурееву подумалось: «Хорошо бы произвести здесь обыск», хотя понимал, что никаких оснований не имеет, да и прокурор не пойдет на это.

— Вы не вспомните, сколько было патронов к пистолету? — Сиповский опять терял присутствие духа. — И где они хранились?

— В последний раз все выстрелили, но в сейфе у него еще были. Немного, правда. Артур сказал: «На одну обойму осталось». Он пытался достать, но все никак не получалось. Марка не наша, а другие не подходили...

— Значит, восемь штук, — подытожил Гуреев, потом спросил:

— У Дудяна есть дача?

— Конечно. Мы не раз там отдыхали.

— Где?

— На даче?

— Где?

— Садовод «Солнечный».

— А вторая?

— Не поняла, — хозяйка растерялась. — Я вас не понимаю.

— Не прикидывайтесь, — грубо сказал Гуреев. — Где вторая дача?

— Ах, вы имеете в виду...

— Да!

— Но она еще не достроена.

— На кого оформлена?

— На меня.

— А вот этот ключ? — Гуреев достал из кармана связку и указал на желтый ключик.

— Это... Ее нет. Ее уже нет.

— Как это?

— Артур ее продал.

— Все ясно. Мария Ивановна, мы просим вас завтра быть у старшего следователя прокуратуры, — Гуреев указал на Сиповского. — В какое время, Виктор Ильич?

— В одиннадцать.

Когда сели в машину, Сиповский заговорил раздраженно:

— Зачем ты на негативные стороны жмешь? Даром тебе не пройдет. Шлюха эта сразу доложит...

Гуреев, закуривая, огрызнулся:

— Очень уж ты мягкий. Не к лицу прокуратуре...

— Что же я должен орать на нее?

— Орать не нужно, но построже. Знает она многое. Овечкой прикидывается. О, черт! Про оторванную пуговицу на рубашке Дудяна забыл спросить, — всполошился Гуреев. — Не забудь завтра.

— Что за пуговица?

— С «мясом» оторвана. В кармане пиджака лежала.

— Хорошо, спрошу, — Сиповский помолчал, потом сказал: — Скорее всего в Дудяна стреляли из его же пистолета.

— Видишь, какие сложности в этом деле. Медицина и так, и так показывает — и убийство и самоубийство возможно. Ясно только, что стреляли почти в упор. Пулю не извлекали?

— Нельзя операцию делать, вот врачи и медлят. А если предположить, что Дудян заряжал обойму, готовил оружие защищаться от кого-то и не успел. Тот оказался сильнее. Произошла борьба, оторвана пуговица...

— Вряд ли в этот раз оторвали пуговицу. Некогда в такой ситуации подбирать ее и класть в карман, — возразил Гуреев.

— Пусть так, но все равно преступник завладел пистолетом Дудяна и выстрелил в него. Потом забрал пистолет и скрылся.

— Мы не знаем, что за пуля в голове потерпевшего, и не можем найти гильзы. А у любовницы спросить — работает ли выбрасыватель у пистолета, не догадались. Она-то наверняка знает, раз стреляла из него.

— Маху дали, — согласился Сиповский. — Завтра спрошу.

— Завтра тебя уже со сковородки снимать будут, — усмехнулся Гуреев.

— А тебя?

— Меня тоже. Давай в больницу заедем. Мало ли чего...

Главный хирург, рассматривая свои длинные пальцы, сказал:

— Везти больного в область нельзя. Оперировать — тоже. Ждем хотя бы малейшего улучшения, тогда сразу приступим. У нас все готово.

— Он так и не приходил в сознание? — с надеждой спросил Сиповский.

— Нет. И, если откровенно, боюсь — не придет. Состояние крайне тяжелое.

— Может быть, он в бреду... Фамилии какие... Имена...

— Спросите у медсестры. Она постоянно находится при нем. Пойдемте, я провожу вас.

Но и медсестра не обрадовала. Бормотание было бессвязным. Только несколько раз прорывалось: «Я не хочу! Не хочу я!» И все. Чего не хочет первый заместитель председателя горисполкома, было покрыто тайной.