Неполная обойма

V

К восьми часам следующего дня в кабинет председателя горисполкома были вызваны: старший следователь прокуратуры Сиповский, начальник горотдела милиции Куценко и начальник уголовного розыска Гуреев. Прокурор не присутствовал, поехал встречать прибывшую из области следственную группу.

Аппаратчики выглядели подавленными. В шесть утра, не приходя в сознание, скончался первый заместитель председателя горисполкома Дудян Артур Григорьевич.

Собрались здесь по инициативе заведующего административным отделом горкома КПСС Охлова Викентия Павловича. В горкоме неудобно, времена не те. В милиции — не солидно. Пусть председатель горисполкома потеснится. Просили власть — получите. Грубо? Ничего. Еще пожалеют, что добивались. Кому много дано, с того много и спросится. Охлов был в плохом настроении, и это понятно. Смерть Дудяна не продлит ему жизни. Руководство нервы попортит. Это же надо, среди бела дня, в самом горисполкоме! И не можем найти даже подозреваемого... Посмотрим, как отчитываться будут, голубчики?

— К сожалению, — начал замогильным голосом Сиповский.

«К сожалению!» — возмутился Охлов. И хотя решил не выступать сегодня, понял, что не удержится.

— Несмотря на активные действия следственной группы, преступник пока не найден...

«Говорить научились. Работать бы еще... — прокомментировал Охлов. — Причин могут найти много, а вот преступника...»

— Почему не найден преступник? — громко спросил председатель горисполкома. — Чем вы занимались?

— Дело в том... — начал Сиповский.

— В чем?

«Правильно-правильно! Если уж убийцу ответственного работника так ищут, как тогда вообще?» Сам Охлов еще недавно работал в милиции. И очень этим гордился. Нет, не тем, что работал, а тем, что там сейчас не работает. Потому как из милиции в партийные органы попасть просто невозможно. Не принято это. Наоборот — да! Наоборот — пожалуйста, с повышением в должности, с почетом. А так — нет. И у него получилось случайно, по любезности однополчанина отца. Он работает в обкоме, шишка большая, вот и посодействовал. Так бы — черта лысого! Пахал бы до сих пор в милиции. А о ней у Охлова не самые лучшие воспоминания. Тот же Гуреев... До того зануда... Был бы Охлов сейчас в его подчинении — загонял бы. Да и начальник милиции хорош. Но теперь — шалишь! Теперь он сам кого хочешь... Здесь тоже давят сверху, но не так. Далеко не так. Да и не отвечаешь непосредственно, не крутишься как в милиции, не бегаешь высунув язык.

Знает Охлов, какие разговоры о нем идут, не из лучших, мол, состоит аппарат горкома. Это про него. Да и не только... Ах, я не лучший?! Тогда терпите. Тогда не обессудьте. И имею на это полное право.

Сегодня ранним утром у Охлова дома раздался телефонный звонок. САМ — первый секретарь горкома, спросил:

— Как обстоят дела у прокуратуры?

Когда Охлов путано, словно он лично виноват, стал объяснять — почему, как? — первый грубо оборвал:

— Перестаньте валять дурака! Я спрашиваю о конкретных виновниках проволочки. Разберитесь сегодня и доложите мне к девяти ноль-ноль. Да, вы знаете, что Артур Григорьевич умер? Похороны в субботу. По высшему разряду.

Для Охлова это была неожиданность. Он как-то не представлял такого исхода. Ну, ранен. Ну, тяжело. Но ведь медицина сейчас всесильна. Он очень расстроился и потому не нашел ничего лучше, как спросить:

— Где?

— На кладбище, естественно, — издевательским тоном сказал первый и отключился.

Охлов еще долго держал телефонную трубку, вслушиваясь в резкие гудки и ругая себя за несообразительность, представляя, как теперь не раз и не два первый будет вспоминать этот разговор и, конечно, не наедине. Потому и разыгралась желчь. А председатель еще миндальничает.

— В чем дело? Почему следствие не продвинулось ни на шаг?

«А ведь ему достанется, — подумал Охлов. — Да еще как! Такой случай в горисполкоме... Отправят в село дорабатывать до пенсии, или в директора завода турнут...»

Сиповский не ответил на вопрос председателя, и тогда, тряхнув головой, знал Охлов эту привычку, «бросился на амбразуру» начальник уголовного розыска:

— Кое-какие соображения у нас есть.

— Меня интересуют не ваши соображения, а конкретный убийца. Убивают прямо в горисполкоме, а вы пока еще соображаете. Хорошо хоть не потеряли эту способность, — переключился председатель с Сиповского. Тот сел и вытер пот со лба.

— Не так все просто, — попытался быть спокойным Гуреев.

— А вы хотели, чтобы кто-то за вас все сделал? Может быть, я или Викентий Петрович? — председатель широким жестом показал на Охлова.

— Вы занимайтесь своими делами, а мы — своими, — тряхнул головой Гуреев.

— Мы-то занимаемся, а вот вы... — и опять понес. Охлов поморщился — нельзя же так по-детски.

— Если вы, наконец, дадите возможность сказать...

— Хорошо. Дадим, — вмешался Охлов и заметил, как побагровел председатель. Он, очевидно, придумал новые колкости, а ему не дали...

— Круг поиска внезапно расширился и не по вине следственной группы. Всплыли некоторые обстоятельства, о которых мы раньше не подозревали. Эти обстоятельства характеризуют Дудяна резко с негативной стороны.

— Что-о-о?! Вместо того, чтобы искать убийцу, вы копаетесь в грязном белье. Да кто вам позволил? Дудян — уважаемый в городе человек... — окончательно вышел из себя председатель. — Да как вы смеете?

— Приходится копаться в грязном белье. Это наша обязанность.

— И что вы там откопали? — зловещим шепотом спросил Охлов. Он уже принял решение, но еще терпел.

Гуреев рассказал о скандале, о попойке, о любовнице в двухкомнатной квартире, о двух, нет, трех дачах...

— Ну и что? — удивился председатель. — Какое отношение имеет все это к делу? С этим мы разберемся сами...

— Я считаю, что прямое, — твердо сказал Гуреев. — Очевидно, сообщники не поделили чего-то или испугались провала, потому убрали Дудяна...

— Бред! — воскликнул председатель. Охлов с ним был абсолютно согласен. — Бред собачий! Ищете мафию? Играете в сыщики? Нет ее у нас! Не было и не будет! Понятно, чтобы спихнуть нераскрытое дело, вы и нас посчитаете виновными. Не выйдет! Вы забываете, какой сейчас год! Это вам... Работать нужно как следует, а вы не работаете...

Охлов не вмешивался, хотя его так и подмывало. Поосторожничал. Сведения, что выдал сейчас начальник уголовного розыска, опасны не только для председателя. И если они верны, а он знал капитана Гуреева, то шуму будет много. Нужно срочно сообщить первому. Он встал и пошел к выходу из кабинета, бросив на ходу:

— Буду через пару минут.

Выйдя в приемную, Охлов попросил секретаршу соединить его с первым секретарем горкома. «В приемной, наверное, никого — рано. А сам трубку не возьмет», — забеспокоился Викентий Петрович. Но секретарша первого оказалась на месте.

— Надежда Ивановна, здравствуйте. Нужен сам, срочно.

— На это только наши способны, — сердито отдуваясь в трубку, сказал первый, после того, как Охлов доложил обстановку. — Отстранить их от дела. Обоих. Под любым предлогом.

— А если и областные?.. — поосторожничал Викентий Петрович.

— Нет, они идут целевым назначением. Им все это ни к чему. Для них главное — выполнить задание. Ну, поговори с ними, пригласи их ко мне, как прибудут.

— Есть, — по милицейской привычке ответил Охлов, но тут же поправился: — Хорошо.

— Чего хорошего? — вспылил первый. — Понимать должен — позор на всю область, что там область — на Союз... А ведь клялся Дудян, божился, что бросит этими делами заниматься. Последний раз ему поверили. Сволочи, всё вам мало. Все вы хапаете...

— Кто? — не понял Викентий Петрович.

— Все! Дудян, ты...

— Я-то при чем? — испугался Охлов, ему нисколько не улыбалась перспектива вернуться назад в милицию. Успел он кое-кому поднасолить там...

— Кому машину опять просишь? Какой-такой теще? Сколько их у тебя? Думаешь, один ты умный?! Смотри у меня! — первый бросил трубку.

Это был удар. Викентий Петрович на самом деле добивался машины своему двоюродному брату. Влетел он с этим обещанием. Родня набежала, понимают — не простой человек теперь Охлов. Закатили пир. В разгар гульбы брат и прицепился: «Достань «Ниву». Викентий Петрович увиливал долго. И тому были причины. Одну машину он взял как бы для себя — это родному брату жены. Тут свой родной брат пристал. Пришлось доставать как бы на отца своего. А эту на кого? Не будешь же говорить правду. Засмеют — двоюродному брату... Был бы тесть живой. Он фронтовик... Можно быстро протолкнуть. Но умер в прошлом году. Тут жена брата сказала таким шепотом, что перекрыла пьяный шум:

— Чего пристал к человеку? Видишь, не может он. Величина не та.

Это больно задело:

— Могу, — сказал Викентий Петрович. — Могу, но не хочу.

— Брату?! Не хочешь?! — завопила родня.

Отступать некуда. Хмель бил в голову. Пьяные голоса родни раздавались в ушах глухим эхом.

— Не хочу, — упрямился Викентий Петрович. — Потому как... Потому как он меня обидел.

— Обидел? Когда? — вскинул клонившуюся в дремоте голову двоюродный брат.

— Не помнишь? Нет? Ты меня бил...

— Я?! — таращил пьяные глаза брат. — Когда?

— Говори когда... Мы его счас... — орала родня.

— В детстве. В школу мы шли... Не помнишь? Снежком по носу...

— У-у-у! — взревели, довольные шуткой. — Винись. Винись, Колька! Становись на колени.

Взлохмаченный Колька, отец двух взрослых дочерей, стал на колени и пополз к Викентию Петровичу. Родня ревела от восторга. Викентий Петрович царским жестом поднял повинившегося брата. Расцеловал в мокрые от пьяных слез щеки. Усадил рядом. Как в таком случае поступить? Тут не то что «Ниву», самолет пообещаешь...

И ведь договорился мирно с Дудяном, с завторготделом Кашеваровым... Кто же донес первому? Кто?

Потому и заходил в кабинет председателя горисполкома Охлов ощетинившись:

— До чего договорились? — спросил он.

— Ни до чего... Преступника нет. Убит всеми уважаемый в городе человек. Да! — подчеркнул председатель. — Всеми уважаемый! Ваши домыслы и догадки держите при себе. О мертвых плохо не говорят.

— Решением первого, — не осмелился взять на себя ответственность Охлов, — Сиповский отстраняется от следствия за совершенную бездеятельность, — он глянул на поникшего старшего следователя прокуратуры орлом и не удержался, добавил от себя: — Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Гуреева отстранить за некомпетентность. Вы забываете, что работаете в уголовном розыске, а не в ОБХСС, — ударил он своего бывшего начальника, но все-таки прежняя боязнь, за которую он себя ненавидел, сыграла. — Лично вы определенную работу проделали, но... решение первого... я не могу...

Гуреев тряхнул головой:

— Кто будет работать по делу?

— Сейчас подъедет группа из областного центра.

— Уже приехали, — взглянув в окно, сказал председатель.

— Они приехали руководить, а не работать, — не унимался Гуреев, с усмешкой глядя на бывшего подчиненного, и эта усмешка выводила Охлова из себя.

— Разберетесь, — сказал он сердито и, изобразив дежурную улыбку, уставился на дверь.

Первым вошел худощавый, в очках с желтой оправой, старший следователь по особо важным делам областной прокуратуры — Шамин Клим Дмитриевич. Улыбался он так радостно, будто вернулся к родным людям после длительного отсутствия. За ним, тяжелым шагом, полный, потный, с одышкой — начальник уголовного розыска УВД области, полковник Туренко Дмитрий Иванович. Этот наоборот, мрачный, недовольный чем-то. Последним поспешно прошмыгнул в дверь прокурор города.