Неполная обойма

VI

Только закрылась дверь за следственной группой, как председатель горисполкома Хохлов Василий Васильевич кашлянул, проверяя голос, и обвел оставшихся строгим взглядом. Прокурора и начальника милиции он знал давно. Не один год работают вместе, и всегда находили общий язык. А вот заведующий административным отделом Охлов... Его назначение на эту должность было для всех неожиданностью. Как так, из милиции... темная лошадка... Теперь председатель знает, кому обязан новым начальством, и, хотя неуверен в Охлове, делать нечего, придется советоваться и с ним.

— Как вам эта спешность-поспешность приехавших? — бросил он пробный камень. Причем, хотя и обращался ко всем, но ясно было, отвечать нужно прокурору. Прокурор вызвал следственную группу, встречал...

— Василь Васильевич, уж я ли не стараюсь, — прокурор встал и заговорил виноватым голосом. — Чуть ли не силу применял, шоферу приказал в гостиницу ехать, нет, ни в какую...

— Плохо старался, — не принял объяснения председатель горисполкома. — Да, а откуда у уголовного розыска сведения про дачи и так далее?.. Откуда просочились? И почему этим занимается Гуреев? — теперь пришла пора подниматься подполковнику Куценко.

— Чего молчишь? Смотри, чтобы твой обэхээсник не влазил. И так позору хватили. На весь Союз выставились.

— Не будет он без моего разрешения, — сумрачно взглядывая исподлобья, сказал начальник горотдела милиции.

— Смотри... Теперь о похоронах, — Хохлов был снова в своей стихии, растерянности как не бывало. — Комиссия соберется в четырнадцать ноль-ноль. В малом зале горисполкома. Вам присутствовать обязательно. Пока свободны. Викентий Петрович, прошу остаться, — обратился он к Охлову. Подождав, когда прокурор и начальник горотдела милиции выйдут, председатель горисполкома вежливо спросил:

— У первого были?

— Нет. По телефону общался. — Охлов видел заискивание председателя, но не знал как себя вести, потому что не знал позиции первого.

— Что он?

— Сердит. Очень.

— Да-а! — председатель тоскливыми глазами уставился в окно. — Обо мне говорили?

— Нет, — сказал правду Охлов, хотя его так и подмывало пугнуть этого всегда самоуверенного человека.

— Когда у него будете?

— Сейчас собираюсь.

— Я вас попрошу, — председатель вышел из-за своего огромного стола. — Викентий Петрович, вы человек... вы не так давно работаете в аппарате. У каждого руководителя полно врагов. У вас тоже они есть...

Об этом Охлов знал и сам. Тут он был с председателем горисполкома согласен. Раз работаешь, значит кому-то досаждаешь своей деятельностью.

— Я попрошу, — Василий Васильевич подошел вплотную и положил руку на плечо Охлову. Вот этого жеста тот как раз и не любил. От этого жеста веяло панибратством. И если за секунду до того он решил про себя выступить на стороне председателя, потому как такой человек всегда может пригодиться, то теперь передумал. Не мог сейчас он терпеть такое. Поди, когда в милиции работал... — Вы уж, пожалуйста, за мной не заржавеет...

Надо же, сам председатель горисполкома... Разве прежде это могло быть? Никогда! Но как еще поведет себя первый? У него тоже семь пятниц на неделе... «Ладно, сориентируемся по обстановке» — решил он и поднялся.

— Я буду стараться, но... ситуация для вас архинеприятная, — плеснул он масла в огонь.

— Понимаю-понимаю, — председатель проводил до двери кабинета.

Охлов, подняв голову, твердым шагом прошел мимо секретарши и ожидающих приема.

На самом деле Викентий Петрович был на перепутьи и не знал, как себя вести по отношению к председателю горисполкома. Понимал, ошибиться нельзя. Если не замолвит словечко, а тот останется на прежней работе... или, наоборот, а тот — тю-тю... Как преемник его на это посмотрит?

Первый был на месте. Один. Читал газету.

— Что? — поднял глаза, снял очки.

— Сказали, после раскрытия преступления заедут доложить.

— На кой черт тогда они мне нужны?!

Охлов промолчал.

— Ладно. С этим ты не справился. Готовься к наказанию.

— За что? — вскинулся Охлов.

— Если в официальных документах будут зафиксированы дачи Дудяна и тому подобное, жди комиссию, — не отвечая на вопрос, сказал первый и крутнул в руках очки.

— В горисполком комиссия?

— Там своя будет. Та нас не касается. К нам нагрянут из обкома. Потому и наказать тебя придется. Не усмотрел, не был настойчив, не указал вовремя, не предупредил... Еще неизвестно, кто убийца и за что убили. Вот найдут...

— Не найдут, — в сердцах воскликнул Охлов. Его тревожило обещание наказания, вдруг да попрут отсюда... Правда, о наказаниях для вида он слышал. Уедет комиссия и выговор снимут. А вдруг нет?

— Почему не найдут? — поднял брови первый.

— Да, — махнул рукой Охлов. Сам не знал, зачем ляпнул, но отступать было некуда. Он считался самым компетентным в горкоме по вопросам милиции. — Не те ищут.

— А ты возьмись сам. Тряхни милицейской выучкой, — прищурился первый. — Утри нос некоторым областным... Честь тебе тогда и хвала! Давай, я разрешаю, — чувствовалось, очень понравился такой расклад ему.

— Если вы... Я попробую, — бормотнул Охлов, но мысль пронзила: «Вдруг... Вот было бы... Ну, тогда...»

— Предгорисполкома волнуется? — спросил первый.

Охлова всегда удивляла его способность к быстрой смене тем разговора.

— Что с ним будет? — на всякий случай поинтересовался он.

— Будет всем, — первый скосил глаза на пульт, где замигала желтая лампочка, но продолжил: — В худшем случае пошлют председателем горисполкома в город поменьше, или директором завода. Мне выговор. Тебе строгий... Прокурора отправят на пенсию. Начальника милиции понизят в должности. Вот и все.

На пульте мигнула красная лампочка, и низкий гудок заставил первого схватить трубку.

— Да, слушаю, — он махнул рукой, отсылая Охлова из кабинета.

— Да-да! Принимаем меры. Конечно-конечно! Благодарю! За мной... Ну, вы меня знаете...

«Страхуется, — понял Охлов. — Высокие инстанции задействовал, так что может и ничего... Ну объявят выговор, потом снимут... А вот, если бы повезло...»

Сказав секретарше, что поехал по вопросам похорон Дудяна, Викентий Петрович вызвал дежурную машину. До двух часов время было. Он должен успеть. Да, еще пообедать домой. Теща такой борщ готовит...

Ехали по окраинным улочкам, где черная «Волга» с горкомовским номером, конечно же, редкость небывалая. Пыль, поднятая машиной, предательски показывала направление движения. Приказав шоферу дожидаться около захолустного магазинчика, Охлов дальше пошел пешком. Завернул за угол, еще за один. Перешел улочку и вошел в тупик. В глубине его зеленели ворота из плотно пригнанных досок. Звякнул кольцом. Залаяла собака, но не сердито, так, по обязанности.

Викентий Петрович оглянулся, — никого! Наконец, затопали с той стороны ворот, и голос настороженный:

— Кто?

— Мамай, открой. Я это — Охлов.

— Гражданин начальник! — загремел засов. Здоровенный, лохматый старик с монгольским разрезом глаз не мог скрыть удивления. — Сто лет... Какими ветрами?..

— Ехал мимо... — Охлов вошел в небольшой двор. Сзади громыхнул засов. — Не бойся, никто не видел.

— Теперь ты не легавый, теперь мне бояться нечего. Так что милости прошу, — Мамай сделал приглашающий жест.

В дворике чисто. В самодельном фонтанчике журчит водяная струя. В углу беседка, увитая плющом. Прошли в нее. Сели.

— Зоя! — крикнул Мамай.

Через минуту молодая, приятной внешности женщина принесла два стакана и бутылку «Столичной». Поставила на стол и ушла.

— Не-не! — замахал руками Охлов, еще не хватало пить с Мамаем.

— Ничего, теперь ты не легавый, теперь тебе можно.

— Нельзя, я на работе.

— Тогда разговора не будет, — пригрозил Мамай. Он выхватил откуда-то нож, нажал кнопку. Грозно блеснуло острое лезвие. Мамай подковырнул ножом пробку на бутылке. — Когда с хвостиками пробки будут делать, начальник? Неудобно. Холодное оружие приходится всегда с собой носить, — Мамай скривился в усмешке.

Неоднократно судимый за кражи, «вор в законе», Мамай последние пять-шесть лет прочно осел здесь, на окраине города, и «завязал». Сидел безвылазно дома и на самом деле милиции не доставлял хлопот. Вернее, беспокойство, само собой, было, но ни в одной краже он замешан не был. Тоже — не доказано. Гуреев не верил этому вновь испеченному агнцу с монгольской рожей. Охлову удалось установить личный контакт с «вором в законе», и тот, хотя и соблюдал «воровской этикет», не сдал ни одного преступника, все-таки иной раз помогал дельными советами.

На что он жил, неизвестно. Очевидно, что-то осталось от награбленного, ну и женщины помогали. С ним проживали две молодые, лет по тридцать, женщины, непонятно кем ему доводящиеся. Обе они работали, одна на мясокомбинате, вторая на ликероводочном заводе. Работали нормально. На вопрос: «Кем Мамай вам доводится?», отвечали: «Братик».

Черт-те что! То ли религию новую Мамай придумал, то ли еще что... Но жалоб не поступало. Живут дружно. Пьянок не бывает, скандалов тоже.

Охлов, работая в милиции, пытался докопаться, каким образом Мамай влияет на местную шпану. Но не смог этого сделать, хотя влияние чувствовалось. А раз так, значит в курсе он, кто убил Дудяна.

Для этого и ехал Охлов сюда. Решал он наиважнейшую задачу — как заставить Мамая сдать убийцу? Потому и вынужден был согласиться на выпивку:

— Ладно. Налей понемногу. А закусить...

— Вера! — крикнул Мамай.

Вера уже торопилась с нарезанной колбасой и миской малосольных огурцов. Была она чем-то похожа на Зою, такая же ядреная, со скромно потупленными глазами.

— Хорошо тебе, — не удержался Охлов. — Две...

— Сестры они мне, — строго сказал Мамай.

— Пусть так. Одна водку с работы тащит. Вторая — колбасу...

— Завязал я, начальник, — монотонно произнес Мамай и плеснул по полстакана. Стукнул по бутылке ногтем:

— Дрянная водка стала. Пить муторно.

— Это смотря сколько выпьешь, — повеселел Охлов.

— Пью редко, только ради гостя, — Мамай поднял стакан.

— Какой я тебе гость, — возразил Викентий Петрович, тоже поднимая стакан.

— Как раз... Теперь ты не легавый. Теперь я тебя на хрен не могу послать. Потому как — гость...

— А раньше... — произнес Охлов и прикусил язык.

— Что, не было?

Было. Два раза. Первый раз, ночью Охлов постучался к Мамаю, нужны были какие-то сведения. Не открыл ворот Мамай, загнул таким смачным матом, что Викентий Петрович больше стучать не осмелился. Второй раз прикрикнул он на Мамая... У-у, рожа монгольская!

— Ладно. Давай выпьем. Ох, давно я этим делом не занимался, — засмеялся чему-то Мамай и махнул в широко открытый рот из стакана.

Викентий Петрович тоже выпил и схватил малосольный огурчик. Вкусный, с чесночком...

— На самом деле, водка дрянь, — вспомнил он слова хозяина и передернул плечами.

— Во! — обрадовался тот. — Куда вы только смотрите, начальники? Или другую пьете?

— Ту ж самую, — успокоил его Охлов. — Ты лучше вот что скажи...

— Весь внимание, — Мамай положил недоеденный огурец на край стола, вытер ладонью губы.

— Про убийство первого заместителя председателя горисполкома Дудяна слыхал?