Неполная обойма

— Чокнутый? — Вероника отступила на шаг, окинула его взглядом. — Где жить будешь?

— Снимем квартиру.

— За квартиру сорок-пятьдесят рэ в месяц.

— Ну и что? Я мало зарабатываю, да? — сейчас сержант готов был на все. — Дворником еще пойду, им служебные квартиры дают...

— Нет. Снимать углы, скитаться по квартирам — это не по мне, — сказала она зло, и непонятно — на что она злилась.

— Что же по тебе? — он тоже разозлился. Впервые в жизни предложить руку и сердце женщине, и его же мордой об стол...

— Погуляю еще, — уклонилась она от ответа.

И тогда, неожиданно для себя, он выдал уже сформировавшуюся мечту:

— Поедем в деревню. В колхоз. Квартиру нам сразу дадут, — и заметив протест в ее лице, заторопился: — Дадут. Двое работающих... Можно недалеко от города...

— Ну, если только неподалеку от города, — издевательским тоном произнесла она и ушла не попрощавшись.

Издевки он не заметил. Но именно тогда он и вспомнил предложения военкомата — надеть снова погоны, только теперь уже в милиции.

Так сержант Усенко оказался на станции Заря, кстати, неподалеку от города, в ожидании квартиры. Год прошел. За это время вырывался он в город не однажды, встречался с Вероникой. Поначалу она удивилась, потом рассердилась, но он был настойчив и, наконец, дала слово — если получит квартиру, значит, все, значит — свадьба. За год поблекло на ее лице то надменное выражение, что бесило сержанта. Что-то случилось. Отдавалась она ему безропотно, и эта безропотность возбуждала у сержанта бешеную ревность. Значит, не только с ним она так. Значит, каждый может... Немного успокаивало лишь то, что скоро увезет он ее отсюда, и тогда... Тогда она будет только его.

Целый год ожидания! А когда, наконец, Вероника приехала... Этот приказ! Сержант бросил злой взгляд на верхнюю полку. Лежащий зашевелился. Поднялся, сел. Легко спрыгнул в проход. Обулся. Взял куртку, и чуть не хлестнув ею по лицу сержанта, бросил на плечо и пошел к выходу из вагона. Сержант, теперь уже не скрываясь, следом. В тамбуре поднадзорный нервно закурил. Протянул пачку сигарет сержанту. Тот отрицательно мотнул головой. На самом деле он не курил. Давно уже. И начинать не собирался.

— Из милиции?! — не вопросительно, а как бы даже утвердительно сказал мужчина, и переложил с плеча на плечо куртку.

Сержант кивнул. Чего теперь скрывать? Пускай знает. Не будет дрыгаться...

— За мной? — опять полувопросительно-полуутвердительно, но с каким-то раздумьем.

Эта раздумчивость встревожила сержанта Усенко, и он внимательно присмотрелся. Выглядит утомленным, а может это из-за усов? Уж слишком уныло они висят по сторонам рта. Сложен неплохо. Может оказать сопротивление. Сержант демонстративно потрогал рукоятку пистолета под мышкой.

— Может, простишь, а? Понимаешь, деньги мне нужны очень. Вот к сестре и ездил. Начальство, оно, знаешь, не всегда... Отпусти. А?

Поднадзорный, очевидно, прочитал ответ на лице сержанта, потому вдруг так сильно толкнул его в грудь, что тот влетел через раскрывшуюся дверь в вагон, зацепился за что-то ногой и упал. Когда сержант вновь вбежал в тамбур, в нем никого не было. В открытую дверь врывался сильный ветер. Под стук колес мимо проплывали облитые солнцем сосновые стволы недалекого бора.

Ругаясь на чем свет стоит, сержант Усенко высунулся далеко из вагона, но поезд как раз изгибался, делая поворот, и ничего не было видно. Рвать стоп-кран бесполезно. За эти несколько минут поезд ушел далеко, и искать человека в бору безнадежно. Целый отряд нужен для прочесывания. Ехать до Атайска, там писать рапорт, выслушивать нелестные слова в свой адрес...

Расстроился сержант Усенко сильно и, чтобы как-то успокоиться, всю дорогу повторял слова, что скажет Веронике, и которые, конечно же, заставят ее остаться с ним не на выходные дни, навсегда. Пусть хоть здесь повезет...

Бегом он преодолел расстояние от станции до своей квартиры. Квартира была пуста. Устало опустился в кресло сержант Усенко, понимая, что сегодняшней неудачи по службе не было бы, будь все благополучно в его личной жизни.