Неполная обойма

Сколько ему лет? Двадцать пять или сорок? И так и так можно дать.

Мотор завелся сразу, и машина рванулась назад так стремительно, что Гуреев хотя и успел отскочить, почувствовал бедром твердость железа. Специально так! Он аж задохнулся от ярости, и прихватил локоть вылезавшего шофера так, что тот вскрикнул.

— Не балуй у меня. Смотри, сирота, кое-какие делишки за тобой водятся.

— Какие еще? — прошипел шофер.

И Гуреев рискнул. Выхода не было. Время дорого.

— За Ольгу, секретаршу шефа, как оправдываться будешь? Под сто семнадцатую[1] метишь?

— Я... Она... Не насиловал я ее... — Шофер растерялся, потом сжал кулаки. — От, сучка, сама же напросилась...

— В суде расскажешь... — Гуреев обрадовался, что попал в точку.

— Я? В суде?! — опешил шофер.

— Не надо все валить на нее, — смягчился Гуреев. Эти молодцы смелы до поры... — Сам-то... Обманом увез — сказал, что шеф зовет.

— И это... Вот трепло... От, корова безрогая... — Долго и изощренно ругал секретаршу шофер, а Гуреев еле сдерживался, чтобы не рубануть ребром ладони по шее этого подлеца.

— Куда пойдешь работать, если выгонят за эти штучки?

— Артур Григорьевич меня не выгонит. Он знал об этом, он даже подсказал — чего, мол, она из себя строит... Ее он вытурит, — не очень уверенно сказал шофер. — А вы... вы никому не скажете?

Гуреев не ответил, спросил другое:

— Где вы вчера вечером были?

— Дома.

— И так напиться?

— С какой стати? — сделал удивленные глаза шофер.

— Вот именно. За километр перегаром несет.

— Это я пивка, сегодня, за здоровье шефа...

— Понятно, — Гуреев открыл дверцу и стал осматривать машину. За машиной следили хорошо. — Открой багажник, — приказал.

— Еще чего?! Обыск не имеете права... — вскинулся шофер.

— Это не обыск, осмотр.

— Санкцию прокурора...

— Я тебе сейчас пропишу санкцию... Грамотей! Чего боишься? Что у тебя там? — Гуреев сам поднял ручки багажника вверх. Откинул крышку. Какие-то бумажные мешки. Сильно пахнуло уксусом и луком, даже стойкий машинный запах не перебивал. В одном мешке переносная шашлычница. Другой полон пустых коньячных бутылок. В третьем большая кастрюля, в ней приготовленное для шашлыка мясо.

— Вчера не голодные были? — усмехнулся Гуреев.

— Уехали рано.

— Вот что, Николай, мне нужно знать, откуда эти ключи, — Гуреев умышленно ушел от шашлычной темы, чтобы шофер успокоился, забыл, что проговорился. Протянул связку ключей, взятых из пиджака Дудяна в больнице.

— Этот, — шофер показал на ключ зажигания с маркой «ГАЗ», — от УАЗика, — он похлопал по крылу машины рукой. — Этот — от «Жигуленка» шефа...

— Где он его ставит? — Гуреев долгим взглядом посмотрел в сторону двух обособленных гаражей во дворе.

— Нет, здесь — нет. В одном запчасти. В другом «Волга» председателя стоит.

— Личная?

— Конечно. Дома у него гараж есть, да тут сподручнее — за ней и посмотрят, и смажут...

— Кто?

— Мы — шофера, когда стоим на ремонте. Не жалко, да и начальство все ж...

— Ясно. Какой ключ от гаража?

— Здесь нет. Один у меня в машине, а другой дома у шефа. Вот смотрите, — он достал из-под сиденья прямо-таки огромный ключ. — Знаете, где делали?

Гуреев пожал плечами.

— На военном заводе, — гордо сказал шофер.

— Давай дальше, — Гуреев кивнул на связку.

— Этот от квартиры. Этот от кабинета, — шофер незаметно передвинул один ключ и взялся за следующий, но Гуреев следил зорко.

— Не балуй!

— От Марьиной квартиры.

— Как фамилия?

— Да это так... — но встретившись со взглядом капитана, смолк.

— Как фамилия любовницы? Где работает?

— В госстрахе. Копыткова.

— Дальше.

— От дачи, — и встряхнул связку. — Все.

«Опять один пропустил. Желтый. Приметный. Ладно, потом...» Гуреев наклонил голову, скрывая усмешку:

— И на том спасибо. Очень важную информацию ты мне выдал. Так кто, говоришь, вчера был на пьянке? Из-за чего произошла ссора?

Шофер прямо-таки остолбенел.

— Откуда вы...

— Не отвлекайся!

— Из-за Машки. Хвостом вильнула, сучка, а шеф взбесился... Поддатый сильно был. А эти...

— Здешние? Из области?

— Втроем пили. Всё. — Замкнулся шофер.

«Начальство высокое, что ли? — не понял Гуреев. — Чего он скрывает? Мясо заранее и с запасом готовилось...» — но не стал настаивать, сказал только:

— Дуру гонишь. Не с тобой же Машка хвостом вильнула...

Шофер молчал.

— Вот почему у Дудяна было утром плохое настроение, — негромко, словно про себя, произнес Гуреев. — С похмелья маялся. Да еще ссора с любовницей...

— Шеф с похмелья никогда не болеет, — с обидой за начальство сказал шофер. — А с Марьей они помирились.

Гуреев выхватил из связки желтый ключик:

— Так говоришь, от чего он?

— От дачи, я же сказал, — и вдруг изменился в лице так, что просто нельзя было не обратить внимания. — Не этот. Я ошибся. Другой.

— Вторая дача?! — понял Гуреев. Ну, этого он от Дудяна не ожидал просто. Правда, слухи ходили разные, но чтобы так, в наглую...

— Нет-нет, — бормотал шофер. — Это... Я не знаю. Шеф сказал...

— Будет. Не знаешь, значит не знаешь... — успокоил его Гуреев. — Хотя такому шустряку, как ты, положено знать. Скажи, ты не догадываешься, кто стрелял в твоего шефа?

Шофер молча пожал плечами.

— У кого из ваших знакомых, — Гуреев умышленно выделил «ваших», — есть пистолет иностранной марки?

— Ни у кого нет, — мрачно ответил шофер. — Только у шефа.

Теперь пришла очередь удивляться Гурееву:

— Какой марки?

— «Браунинг». Да он старый, предохранитель не работает...

— Где он его хранил?

— В сейфе, а когда в машине.

— Зачем в машине?

— Марью учил стрелять. Дуру эту... — Чувствовалось, что он с любовницей не ладил. То ли уж ревность какая?

«Интересно, — рассуждал Гуреев, возвращаясь в здание горисполкома. — Если в Дудяна стреляли из собственного пистолета, как он мог отдать его? Кому? Зачем? Не означают ли валяющиеся на полу патроны, что он пытался зарядить обойму, что была борьба? — Тут он вспомнил про оторванную пуговицу. — Откуда у Дудяна пистолет? Зачем ему незарегистрированный пистолет? С кем произошла вчера ссора?» — Вопросов накапливалось многовато. Оставалось одно — допросить Марью Копыткову.

В коридоре первого этажа Гуреев столкнулся со своими сотрудниками, они чуть ли не строем шествовали за дежурным милиционером в столовую. Он присоединился к ним.

Лейтенант Смирнов проговорил тихо:

— Товарищ капитан, человек, схожий по приметам, был замечен на железнодорожном вокзале. Сел в пригородный поезд на Атайск.

— Та-ак! — протянул Гуреев. — Что предприняли?

— От вашего имени попросили дежурного линейного отдела милиции сообщить приметы на станцию Заря. Есть там у них сержант Усенко. Чтобы он в штатском прошелся по вагонам и, если обнаружит объект, понаблюдал за ним. Установит, кто такой, а потом задержит.

— Молодец, — похвалил Гуреев. Часто он был доволен лейтенантом, и все пристальнее приглядывался к нему. — Даже если твой сержант и не обнаружит этого типа в поезде, поиск сузится. Сколько станций до Зари?

— Четыре.

— Уже легче. Пригородный идет до Атайска?

— Да.

— Что у тебя, капитан? — обратился он к Стецко.

— Ничего существенного. Отклонения от маршрута незначительные, и все не в нашу пользу. Один только...

— Кто?

— Заведующий торговым отделом Кашеваров.

— Ну?

— Видели его у дверей приемной. То ли выходил, то ли мимо шел.

— Торговый отдел в другом здании...

— Потому и интересно. Мне ничего не оставалось, как прямо спросить у Кашеварова по телефону. Он пояснил, что шел к председателю, но тот был занят. Ждать долго, потому вернулся назад в отдел.

— Что тебя беспокоит? — спросил Гуреев, зная, что Стецко просто так не возьмет на заметку и не будет докладывать.

— Дружны они с Дудяном. Очень.

— Ну?

— Мог бы заглянуть к дружку, раз мимо шел, — пробурчал недовольно Стецко.

«Действительно», — подумал Гуреев.

Вошли в столовую. Стали в очередь. Да и очередь, так — одно название, человек пять-шесть. Зато в меню разнообразие: и окрошка, и свекольник, и бефстроганов, и печень... Гуреев к еде всегда безразличен, потому выбрал окрошку, на второе — печенку, подумал и взял бутерброд с красной рыбой — все-таки редкость, — компот.

Капитан Стецко выбирал тоже недолго — копченой колбаски, свекольник, бифштекс двойной... Указав пальцем на взятый Гуреевым бутерброд, громким шепотом сказал:

— Зря вы... Баловство. Лучшая рыба — это колбаса, мясо, сало... Оце да!

Лейтенант Смирнов торопливо поставил на поднос бутерброд с черной икрой, с красной рыбой, сервилат... Кассирша, презрительно щурясь, отсчитала сдачу.

— Вот гадина, — виновато потупясь, произнес лейтенант, садясь за стол. — Так посмотрела, словно я что-то у нее украл. И эти все... — он мотнул головой на очередь. — Глядят — кусок в горло не лезет...

— А как ты думал? — спокойно сказал Стецко, с аппетитом уплетая свой обед. — Ты придешь, второй... а оно убывает. Не хватит кому? Им. А кусок сладкий.

— Я кассирше сейчас этой икрой в морду залеплю, — зловеще пообещал лейтенант.

— Молодой, горячий, — усмехнулся Стецко.

— Ты зато очень холодный, — сверкнул глазами Гуреев.

Стецко, хмыкнув смущенно, наклонился пониже над тарелкой. Дальше обедали молча.