"Л" значит Лили. Часть I

Но он так просиял, что у нее не хватило духу закончить фразу.

* * *

Лили спускалась на седьмой этаж, чувствуя себя испанской каравеллой. В том смысле, что ступеньки под ногами определенно штормило, и приходилось двигаться очень осторожно, чтобы вписаться в повороты. Впрочем, чего она хотела? Полпятого утра, все нормальные люди еще спя-а-ауа-ат... А если постоянно вставать с первыми призраками, еще и не такое начнется. Сначала привыкнешь здороваться, обсуждать потустороннюю моду и погоду на том свете, а потом опомниться не успеешь, как вольешься в их дружные ряды. Только и останется развлечений, что маячить перед Северусом вечным немым укором да подбрасывать Абигайль Блишвик дохлых мышей.

Словно в ответ на ее опасения, мимо проплыла Серая Дама, удостоив Лили величавым кивком. Тьфу ты, и впрямь накаркала...

В лаборатории было пусто. Чего и следовало ожидать: вряд ли Мародеры привыкли подниматься в такую рань. Хотя нет, один все-таки пришел — в дальнем углу с ноги на ногу переминался Питер Петтигрю.

— Привет, — зевнула Лили, — ты сегодня один? Так заинтересовался моим зельем?

— Бродяга еще одевается, — пожал плечами тот. — Вот я и подумал, что лучше спуститься первым и разведать, что к чему.

Без друзей он держался как-то иначе. Прямее, что ли? Но в лицо по-прежнему не смотрел, так и рыскал глазами по сторонам — будто щелкал кадр за кадром.

— А, ну тогда ладно. Я боялась, вас Филч сцапал — у меня-то есть пропуск, а у вас нет...

— У нас есть кое-что получше, — авторитетно заявил Петтигрю. — Мы можем ходить куда пожелаем — хоть на кухню, хоть в слизеринские подземелья — и никто нас не сцапает. Но только это тайна, так что смотри не проболтайся.

Лили рассеянно кивнула, уже переключившись на зелье. Кровь дракона, глаза тритона, коготь грифона — надо же, почти стишок получился... Все свежее, не лежалое, идеального качества — мечта, а не ингредиенты. У них с Северусом никогда таких не было. До чего же жаль, что его тут нет и с ним нельзя поделиться... Глаза надо нарезать, коготь истолочь — иди сюда, нож, иди сюда, ступка... Спорыш, патока ипопаточника, корни маргаритки — для этих нужен серебряный нож... вроде бы все. Все достала, ничего не забыла.

Еще одна привычка, вколоченная в нее Северусом: сначала разложи инструменты и ингредиенты и только потом приступай к зелью.

Минут через пять появился сонный Блэк — пристроился на краешек стола рядом с грудой пустых котлов, и тут ожило зеркало.

Вместо вчерашней портьеры за спиной у мистера Белби виднелось распахнутое окно — море билось о скалы, антрацитово-серое на фоне светлеющего неба. Сам он был сегодня не в духе: судя по поджатым губам и сведенным бровям, размажет по стенке и не заметит. Знакомая картина — настолько знакомая, что Лили невольно улыбнулась, заработав раздраженный взгляд.

Очень скоро привычное занятие захватило ее с головой, как всегда бывало при Северусе. Внутри все пело, звенело, ликовало, радость вскипала под кожей пузырьками шипучки, и сердце стучало в единственно возможном ритме: истолочь-всыпать-помешать, убавить огонь, взмахнуть палочкой; нашинковать-добавить-помешать, прибавить огонь, выложить в ступку новый ингредиент... Дело спорилось, руки вспоминали сами, и чудилось, что время потекло вспять, послушное неведомому хроновороту, и стоит только оглянуться — и за соседним котлом появится Северус...

Она и в самом деле повернула голову — и увидела, что на полке с ингредиентами опасно балансируют иглы дикобраза, а Петтигрю стоит рядом, тянет шею и не замечает, что его локоть...

Неловкое движение — и вся упаковка по изящной параболе полетела в котел.

— Мисс Эванс! Слева!

В потолок ударил настоящий гейзер, но она успела отпрыгнуть и даже выставить щит, и вся эта кипящая, шипящая, смрадная волна с размаху налетела на невидимую преграду и ржавой пеной хлынула на пол, то затихая, то выпуская порцию новых пузырей.

Лили уже успела решить, что все обошлось, но тут раздался истошный вопль. Петтигрю... должно быть, его зацепило брызгами — он скорчился, сбился у стены в комок и зашелся отчаянным воем.

— Хвост! — рявкнул Блэк. — Да чтоб тебя фестралы вчетвером драли! Угробиться хочешь? Еще б в котел прыгнул, дурень!

Она не помнила, как оказалась рядом.

— Что болит? Где? Акцио бинты, — и снова склонилась над Петтигрю. — Ответь, ты меня слышишь? Питер? Питер!

Ей пришлось встряхнуть его за плечи, и только тогда он поднял голову и дрожащим пальцем ткнул куда-то в сторону ботинка.

Нога? И только? Лицо точно цело: распухшие глаза превратились в щелочки, но это от слез, не от зелья... на кончике носа висит мутная капля, щеки пылают, губы прыгают — и все. Ожогов не видно, и никаких следов на мантии. Ну, если только нога, то это ерунда, это мы сейчас мигом... Придвинув стул, она помогла Петтигрю сесть и через плечо бросила Блэку:

— Чего стоишь? Эванеско забыл? Давай, шевелись, пока эта дрянь нам тут все не разъела! — и снова повернулась к своему пациенту. — Сейчас я сниму с тебя обувь. Будет больно, знаю, но ты потерпи. Потом станет лучше.

Он кивнул, не прекращая тихонько всхлипывать. Она опустилась на колени, потянула к себе его ногу — брызги попали на ботинок, на коричневом мыске страшной кляксой расползалась дыра с обугленными краями. А в самом ее центре... Лили сглотнула — красное, черное, бурое, сколько раз уже видела, но до сих пор не привыкла. Распутав шнурки, она постаралась их ослабить — а потом одним резким, быстрым движением сдернула с него ботинок.

Вой перешел в хрип. Но он не вырывался. Даже не пытался дернуть ногой, чтобы заехать ей в челюсть.

— Все, уже все, — Лили ободряюще похлопала его по лодыжке, потянулась за палочкой. — Сейчас немножко пощиплет. Совсем капельку.

Уничтожила носок прямо на ноге — всего пара кнатов, от этого он точно не обеднеет... Прошептала дезинфицирующее заклинание и накрыла рану бинтом — обертка полетела в сторону, и пропитанная мазью ткань коснулась обожженной плоти. Питер вздрогнул всем телом — подождала, пока он не успокоится, потом наложила второй слой, третий, закрепила, чтобы ничего не съехало, и постепенно он перестал плакать, только прерывисто дышал, закусив губу, и таращился на нее шальными, бессмысленными глазами.

Готовая повязка напоминала диковинный носок с обрезанным мыском и дыркой для пятки. Лили выпрямилась, отряхнула колени и уже хотела сказать, что Петтигрю нужно в лазарет — нога скоро заживет, а вот обезболивающее есть только там, — но осеклась на полуслове. На нее смотрели... как-то странно. И мистер Белби, и застывший у стола Блэк.

— Что? — она огляделась по сторонам. Ах да, разлитое зелье исчезло, нужно поблагодарить за помощь. Правда, на полу все равно виднелись темные пятна — там, куда попала едкая смесь, камень стал пористым и ноздреватым, точно буханка хлеба на изломе. Ничего страшного, в общем-то, минут за двадцать можно управиться... но сначала Больничное крыло.

— Спасибо, что помог с уборкой. Как думаешь, мадам Помфри еще спит? — вопрос был адресован Блэку, но вместо него ответил мистер Белби.

— Я связался с ней, она вас ждет, — он кивнул на остатки бинта, которые Лили как раз убирала в сумку. — С мазью от ожогов?

— Да, сэр. С мятой и клыками чизпурфла для ускорения регенерации тканей.

На его лице промелькнуло какое-то непонятное выражение. Но он промолчал и заговорил только тогда, когда Блэк подвел хромающего Петтигрю к камину, и они оба исчезли в гудящем зеленом пламени.

— Мисс Эванс, вы часто сталкивались... с подобными несчастными случаями?

Кажется, она покраснела.

— Э-э... ну можно сказать и так. Понимаете, один мой друг — он будущий зельевар, и иногда я... э-э... ему помогала, — и после паузы добавила: — Вы только не подумайте, что я хвастаюсь, но он правда очень талантливый! Мазь от ожогов — его идея, не моя.

Мистер Белби задумчиво кивнул, будто принимая какое-то решение.

— Следующий свободный вечер у меня во вторник. Жду вас в одиннадцать.

А потом зеркало потемнело, в нем снова проступило отражение разгромленной лаборатории, и Лили поспешила к камину — объясняться с мадам Помфри.

Из ее лап им с Блэком удалось вырваться не сразу: школьная медсестра не хотела отпускать их без осмотра, но в конце концов убедилась, что пострадал только Петтигрю, и занялась его ногой. Когда они уходили, она как раз поила его обезболивающим.

— И что ты теперь будешь делать? — как бы невзначай поинтересовался Блэк, едва за ним закрылась дверь лазарета.

— Я? Заделаю дырки в полу, там камень разъело. Посмотрю ботинок Петтигрю, кажется, его еще можно починить. Потом проверю ингредиенты — остатки зелья ты убрал, но вдруг долетели какие-то брызги... А рог единорога жалко. Такая редкость и так бездарно пропал, теперь нужно где-то брать новый...

— Ну, это-то как раз не проблема. Если, конечно, ты решишься на вторую попытку.

Он говорил с таким подчеркнутым безразличием и так старательно отводил взгляд, что Лили возмутилась.

— Да с чего ты взял, что я сдамся? Вот так запросто, после первой же неудачи? Подумаешь, зелье испортилось — тоже мне невидаль! Если хочешь знать, я уже договорилась с мистером Белби, что во вторник начну все заново. И вообще, взрыв устроила не я, а Петтигрю — и как его только угораздило уронить эти иглы в котел...

— Талант, — хмыкнул Блэк. — Хвост есть Хвост. Если поблизости найдется лужа, он в нее обязательно плюхнется. Такой уж он неуклюжий и невезучий.

— Как же он тогда экзамен сдал? Раз его взяли на курс высших зелий, то у него должно быть как минимум "выше ожидаемого"...

Блэк только пожал плечами, явно не желая обсуждать эту тему. Но Лили задумалась.

Неуклюжесть неуклюжестью, но откуда на полке взялись иглы дикобраза? Еще вечером их там точно не было. А утром? Она не помнила. Но ведь для зелья они не нужны, доставать их не было смысла, да и не могла она положить такой опасный ингредиент так близко к котлу...

Или все-таки могла? Перепутала спросонья, нечаянно прихватила упаковку из кладовки, сунула на полку и сама забыла... да нет, ерунда какая-то получается.

Тогда как же они туда попали?

Но потом впереди замаячила разгромленная лаборатория, Лили увидела испорченный пол, и все посторонние мысли разом улетучились из головы.

* * *

На следующий вечер совы принесли воскресную почту — в том числе и два конверта для Лили, один от Мэри, второй от родителей.

Мать в основном рассказывала о всяких пустяках, но Лили давно наловчилась читать ее письма между строк. "Мои яблоки заняли первое место на городском конкурсе" переводилось как "спасибо за удобрения, ты не зря две недели проторчала у котла", а "мы очень соскучились" следовало понимать как "почему ты не навестила нас в субботу, ты же говорила, что будешь приезжать к нам вместо этого твоего Хогсмида". "Петунья очень извиняется, что не успевает тебе написать, но сестра Вернона пригласила ее на день рождения, а ты же знаешь, какая она у нас перфекционистка" означало разом и "она все еще на тебя дуется", и "у них с Верноном все серьезно". Была и плохая новость — за безобидным "отец снова засиделся в пабе с Бобом Миллером и его друзьями" крылось "у них на фабрике снова проблемы, и он ушел на встречу с профсоюзными лидерами".