"Л" значит Лили. Часть I

А потом состоялся тот самый матч со Слизерином, и Гриффиндор выиграл.

Победу праздновали всем факультетом. Повсюду висели транспаранты, горели свечи, бахали хлопушки из "Зонко" — конфетти дождем сыпались с потолка, а пунш и сливочное пиво текли рекой. Гостиная вопила, смеялась, ликовала, портреты опустели — их обитатели разбежались по другим картинам. Лу качали на руках — именно ее шесть мячей спасли команду, когда Регулус Блэк поймал снитч; она смеялась и отбивалась, но как-то не всерьез. Потом ее отозвал в сторону тот парнишка с шестого курса — да, Дэйви Гаджен, точно... встал на колено, поднес ее руку к губам, и Лу покраснела, почти сравнявшись цветом с обивкой дивана, но руку так и не отняла.

Лили нашла глазами Эмму и Саймона — она опять его за что-то распекала, а он блаженно кивал и так светился от счастья, что в темноте вполне сошел бы за торшер. Дейзи и Роуз, впрочем, уверяли, что долго их идиллия не продлится, и вовсю принимали ставки на "Макмиллан против Хилла".

Взгляд выхватил в толпе Поттера — он целеустремленно куда-то проталкивался с бокалом пунша в руках; за ним следовал Блэк, время от времени прикладываясь к бутылке из-под кока-колы, в которой явно плескалось что-то крепкое и запрещенное. Лили не стала дожидаться, пока они до нее доберутся, и громко заявила, перекрикивая шум и гам:

— Все, народ, я спать, а то завтра просто не встану!

И еще успела заметить, с каким потерянным видом Поттер смотрел ей вслед.

Она заснула, едва успев раздеться, так легко и быстро, словно провалилась в темный омут. И проснулась — как вынырнула, просто открыв глаза. Бархатистый полумрак обволакивал теплом и уютом, в своих кроватях размеренно посапывали соседки, а будильник, который должен был поднять ее в половину четвертого...

...почему-то молчал и даже не тикал.

Лили взглянула на часы — и подскочила как ужаленная. Четыре сорок! Всего двадцать минут до конца двухчасового "окна" — все кончено, зелье пропало... Заметалась по комнате, не зная, за что хвататься, и вдруг в угол юркнула какая-то тень — промелькнула перед глазами и словно бы растворилась в стене... Показалось, наверное, откуда тут взяться чужакам или призракам? На долгие сборы не было времени — плюнув на приличия, она натянула кроссовки, накинула поверх ночнушки теплую мантию и, на ходу скручивая волосы в пучок, выскочила из дортуара.

Вниз, вниз, общая гостиная, Полная Дама, проворчавшая вслед что-то неодобрительное... Лили мчалась по пустому коридору, мимо доспехов и чадящих факелов, неслась по лестнице, прыгая через ступеньку, а в голове метрономом стучало: скорей-скорей-скорей... На последнем шаге нога подвернулась, и она со всей дури приложилась о пол коленом и локтем — зубы клацнули, из глаз брызнули искры; кое-как встала, подобрала палочку, дохромала до нужного поворота и по стеночке вползла в лабораторию. На ходу проверила время — четыре пятьдесят три, осталось семь минут...

Кровь ре-эма, яд глизня, сушеные гусеницы и лепестки златоцвета — повезло, что эта стадия такая короткая... Лили разожгла огонь, выставила его на максимум, чтобы снова нагреть переохладившееся зелье. Шагнула к котлу, стараясь не наступать на больную ногу, и с ходу включилась в привычную работу — как механизм, заточенный под одну-единственную функцию: добавить, помешать, выждать, повторить со следующим ингредиентом...

И только когда все закончилось, она отважилась взглянуть на мистера Белби. Выражением его лица можно было сквасить цистерну молока и заморозить тропики, а в распахнутом окне у него за спиной виднелись заснеженные горы, над которыми клубились иссиня-черные тучи.

— Простите меня, пожалуйста... Я сама не знаю, как это вышло. Сэр, я ставила будильник, честное слово, ставила, понятия не имею, отчего он не прозвонил...

— Делайте что хотите, но чтобы это было в первый и последний раз. Я не собираюсь тратить время на глупую девчонку, которая не в состоянии справиться с собственным будильником. И не смейте больше появляться тут в таком непотребном виде! Вы меня поняли, мисс Эванс?

— Да, сэр, — прошептала Лили, а когда проморгалась от навернувшихся слез, в зеркале уже отражалась только она сама и мрачная, скудно освещенная лаборатория.

И еще кто-то, столбом застывший в дверях.

— Северус? А что ты... Ой!

От движения нога взорвалась болью, лодыжку прошило горячим и острым — Лили покачнулась, взмахнула руками, но он уже стоял рядом, и талию словно обвил корабельный канат, поддерживая и не давая грохнуться на пол. Она повернула голову, но ему, должно быть, показалось, что она опять падает — он придвинулся ближе, и щеку заколола шершавая ткань мантии, а от воротничка рубашки потянуло запахом дыма и мыла, таким знакомым, что дыхание вырвалось из груди прерывистым всхлипом.

И это было ошибкой, потому что он опомнился, вздрогнул всем телом и так резко отступил назад, что Лили едва успела перенести вес на здоровую ногу.

Пододвигать стул и ощупывать щиколотку ей пришлось самой. Северус замер и только и мог, что стоять и хлопать глазами. Что, никаких подколок? Неужели упустит такой повод проехаться по ее умственным способностям? Или просто приберегает яд для анти-Мародерских филиппик? Зато боль немного унялась, пульсировала под кожей глухими толчками — если не шевелить ногой, то вроде даже терпимо... А что с коленкой? Ух ты, какой роскошный синяк! А с локтем? Образцово-показательная ссадина, хоть сейчас в учебник!

Она подняла глаза — и растеряла все слова. Северус выглядел... как-то странно. Словно у него заболели зубы или прихватило живот: лицо пошло пятнами, на лбу заблестела испарина...

— Слушай, по-моему, у тебя жар, — испугалась Лили и потянулась проверить у него температуру, но он отшатнулся от нее, как от ядовитой гадюки.

Ну и как это понимать? Что за странная манера — сначала почти обнимать, а потом сбегать и корчить такую гримасу, будто его сейчас стошнит от омерзения? Надо же, какой нежный выискался — червяков с пауками голыми руками хватал и не жаловался, а тут трепетную лань из себя строит! Да он бы, наверное, и от самого дьявола так не шарахался, мигом адскую серу для своих зелий приспособил — выходит, нечистая кровь для него хуже нечистой силы? Как же он тогда ее столько лет терпел? Во рту расползлась едкая горечь, и Лили выплюнула:

— Что, заразиться боишься? Зря, грязная кровь не вирус, передается только по наследству.

Он втянул голову в плечи и ссутулился — волосы неровными прядями упали на щеки. Что, не нравится? Правда глаза колет? Ну, раз колет, значит, какая-то совесть у него осталась. Может, на самом деле все не так плохо, и она зря поспешила с выводами? Сейчас, без привычного окружения, он казался каким-то... другим. Непохожим на того самоуверенного гада, который фыркал на нее за заботу и засматривался на Абигайль Блишвик.

— Извини, что я на тебя упала. Это нечаянно получилось — по-моему, я ногу растянула, — уже менее враждебным тоном добавила Лили и машинально потерла коленку. — Потому что проспала и очень спешила... Не поможешь мне добраться до башни?

Он вскинул на нее глаза — но вздрогнул и отвернулся с таким лицом, как будто получил удар под дых.

Ну вот и ответ. Значит, все-таки брезгует. Даже смотреть не хочет, не то что прикасаться. А ведь она всегда с ним возилась, со всеми его ожогами и ссадинами...

— Ну прости, я и сама не рада, что так вышло! — раздраженно фыркнула Лили. — Можно подумать, я тут сплю и вижу, как бы навязаться тебе со своими проблемами! Я же не прошу тащить меня на руках или врачевать мои раны — просто выдай обезболивающее, и все, а дальше я сама справлюсь, — поежившись, она поправила бретельку ночной сорочки и запахнула на груди мантию. — Слушай, под этой мантией на мне только ночнушка. Я не собираюсь появляться у мадам Помфри в таком виде, если могу подняться и нормально переодеться — да, сама-дура-виновата, нефиг было опаздывать, тогда бы и бежать не пришлось... Ну так ты дашь мне зелье или нет? И больше я к тебе и близко не подойду.

— А. Да, конечно. Сейчас, — сглотнув, пробормотал Северус и принялся ощупывать карманы — нашел нужное, протянул ей коричневый пузырек и предупредил: — Пять капель, не больше. А то под ней... э-э, то есть под ним, под зельем, в смысле... возможно такое... всякое, — чуть слышно закончил он, краснея и косясь в сторону.

Как с чудищем каким-то, ей-богу. С трудом сдержав очередную колкость, Лили взяла у него зелье и принялась разглядывать пузырек. Новая разработка? Убойная штука, раньше он таким не пользовался... Стоп, он что-то сказал о передозировке?

— Флакон оставь себе, у меня еще есть, — торопливо произнес Северус, уже стоя в дверях.

— Северус Снейп! Ты что, на себе опыты ставишь?

Но он успел скрыться в коридоре. Так и тянуло добавить "сбежал, словно за ним кто-то гнался", вот только она не представляла, от кого он мог бы удирать с такой скоростью. Видимо, только от нее, Лили Эванс. Когда на него действует это супер-обезболивающее. Если, конечно, его и впрямь корежило от зелья, а не от омерзения. И что, интересно, означает его "такое... всякое"? Глюки? Помутнение сознания? Расстройство желудка? Он что, туалет искать побежал? Все это время маялся животом, поэтому вел себя так странно? По-хорошему, надо бы затащить его в Больничное крыло, пока ему хуже не стало... "Ты сначала сама туда доберись, — одернула она себя. — А потом о других думай. Догонишь ты его, как же! С такой-то ногой"...

Пробка легко выдернулась из пузырька. Пять капель легли на язык приторно-сладковатой мерзостью, но подействовали почти мгновенно. Через пару минут Лили уже поднималась по лестнице, пустой и неуютной в голубоватых предрассветных сумерках, и горько размышляла о том, как некоторые умудряются быть такими умными и при этом такими дураками.

Она продолжала думать о нем, когда вспоминала пароль от гостиной; когда хромала к дортуару, светя себе палочкой; когда пыталась натянуть юбку и при этом не потревожить больную ногу — и отвлеклась только тогда, когда призрачный огонек Люмоса выхватил из темноты лежащий на полу будильник.

Разбитый вдребезги.

* * *

Хэллоуин пришел и ушел — промелькнул перед глазами и улетучился из памяти. Лили держалась на чистом упрямстве и бодрящем зелье. Синяки у нее под глазами сделали бы честь любому инферналу, от зевоты сводило челюсти, а мысли стали вязкими и тягучими, как медовая ириска, и никак не могли сосредоточиться на чем-то одном. При всем том она умудрялась делать домашние задания, писать контрольные и получать за них свои обычные оценки. Ну... почти обычные. В пределах простой погрешности.

Ее по-прежнему преследовали всякие неприятности — по здравом размышлении Лили решила, что это именно цепочка случайностей, а не чья-то злая воля. Ну кто мог ей вредить таким образом? И зачем? Тем более что с проблемами всякий раз удавалось справиться: например, во вторник в самый ответственный момент куда-то подевался серебряный нож, но Поттер смотался домой и притащил отцовский. Блэк предположил, что ценную вещь, должно быть, "прибрал к рукам один двинутый на темной магии нищеброд" — Лили уже хотела возмутиться, но котел угрожающе булькнул, и разговоры пришлось прекратить.