Любовь в смертельной прогрессии

Глава 10

Ближе к вечеру вновь начался нудный, совсем не весенний, моросящий дождь. Я ждал Селену в машине. Она сообщила по телефону мне номер дома, не уточнив квартиру или хотя бы подъезд. Поэтому я припарковал автомобиль на довольно просторной стоянке, расположенной почти по центру двора. Я был несколько удивлен, что во дворе древней сталинки сумели как-то организовать такое пространство для машин. Я переводил взгляд с подъезда на подъезд, пытаясь угадать, откуда же выйдет Селена. Почему-то я решил, что такой дом как нельзя лучше подходит этой загадочной женщине. Старые дома с их давней историей и многочисленными тайнами, несомненно, накладывают отпечаток на своих жильцов. А то, что Селена окутана завесой тайны — было для меня очевидно. Люди, которых мы встречаем в самые счастливые или самые драматичные моменты своей жизни, никогда не появляются просто так. Это всегда знак. Какой знак дала мне вселенная в этот раз, я не в силах был понять. Здесь все смешалось воедино — и ужас смерти, и удивительное спасение.

Она подошла к машине внезапно, я не понял, откуда именно. Наверное, задумался. Трепетная волна прошла по телу, когда она открыла дверцу машины.

— Вот и я. Добрый вечер.

— Здравствуйте! Извините, задумался и не заметил, как вы появились.

На ней был светло-серый плащ с капюшоном, под которым выглядывало платье фисташкового цвета с глухим воротом, предельно лаконичное. Дополнением к наряду служил лишь тонкий, едва уловимый аромат духов. Никаких украшений я не заметил. Возможно, опытный психолог как-то охарактеризовал бы такой тип женщины, но я, увы, такими знаниями не обладал. Селена личность очень закрытая, как книга, где на обложке ни автора, ни названия. Несмотря на это, ее мощную энергетику я ощущал каждой клеточкой своей кожи. Какое влияние оказывала она на меня, я бы не решился охарактеризовать. Я ничего не понимал ровным счетом. Вот сидит она рядом, и у меня вся душа вверх тормашками, дышать трудно. Выйди она сейчас из машины, и весь мир рухнет…

— Как ваши дела, Алексей? — нарушила она тишину.

— Дела? — удивился я ее простому дежурному вопросу. — Не знаю, — ответил я глупо, но искренне. — Вы сидите рядом — и мне кажется, что хорошо.

Я улыбнулся и коротко глянул на нее. Она тоже улыбнулась мне в ответ, но ее глаза — я успел это увидеть в одно мгновение — были грустны и загадочны, как космос. Именно это сравнение пришло мне на ум. Звездное небо никогда не вызывает радости, а лишь восхищение и вселенский, в прямом смысле слова, трепет и страх. Все потому что мы не знаем, что же там скрывается и как все на самом деле устроено. Загадка.

В салоне вновь воцарилась тишина. Я понимал, что должен брать инициативу в свои руки и развлекать как-то даму, но слов не находилось, и я уже хотел было включить музыку, чтобы разрядить обстановку, но Селена меня опередила.

— А знаете, Алексей, — мягко произнесла она, — мне кажется, что нам надо перейти на «ты». Мы не так много знакомы, но обстоятельства, при которых мы встретились… — она замолчала, подыскивая, очевидно, слова.

— Согласен, Селена, — подхватил я и с облегчением вздохнул. — Обстоятельства таковы, что день за год идет.

— У вас с юмором все в порядке, — засмеялась она.

— У тебя, — поправил я. — Очень надеюсь, что хотя бы тут у меня не будет проблем.

С этой минуты для меня уже не существовало нудного дождя, серых туч. В душе ликовала весна. Моя Селена стала чуточку ближе и понятней мне, как будто наши орбиты немного сблизились. Мы поговорили о современной живописи и к общему удовольствию выяснили, что в сюрреализме ни черта не смыслим оба. Для меня это был просто подарок. Если бы Селена вдруг заявила, что во всех этих «измах» она как рыба в воде, я бы вряд ли пережил такой удар в спину.

Когда мы подъехали к выставочному залу, дождь вежливо притих, давая возможность не пользоваться зонтами. На стоянке было довольно много машин. Похоже, в городе есть немало ценителей этого коктейля сна и реальности.

— Я был здесь последний раз в прошлом году, — поднимаясь по ступенькам, сообщил я. — Привозили импрессионистов.

— Здорово. Это то, на что я готова смотреть снова и снова…

— А ты не слышала про выставку? Странно. Тогда весь город в афишах был.

Мы вошли в просторный вестибюль, где оставили в гардеробе ее плащ, затем направились к экспозициям. По тому, как Селена оглядывалась по сторонам, я понял, что она здесь впервые.

— Знаешь, я приехала сюда недавно. Почти ничего не знаю о городе, мало где была, — сказала она, почувствовав, очевидно, в моем голосе недоумение.

Я почему-то растерялся, в груди шевельнулось неясное чувство то ли печали, то ли тревоги…

— Значит, ты приехала, чтобы спасти меня, — неожиданно выпалил я.

Селена как будто вздрогнула.

— Ты считаешь? — она невесело улыбнулась. — Пусть будет так. Это хорошая миссия.

— Ну да. Ты спустилась с небес со своим дырявым колесом.

— На дырявом колесе, — с усмешкой поправила она и, взяв меня под руку, потащила к первому стенду.

Мне было безумно приятно это ощущение ее руки. Я был счастлив, горд, и ничего, кроме сюрреализма, сейчас, казалось, не было важнее и краше в мире для меня.

Я обратил внимание на то, что среди посетителей были достаточно известные люди, бизнесмены, журналисты, несколько знакомых мне «профессиональных тусовщиков». Возможно, что ценители и знатоки искусства здесь тоже присутствовали, но таких людей я не знал в принципе, не считая, конечно, Пети Усова. Как это обычно бывает, народ собирается в такие места не столько соприкоснуться с прекрасным, сколько повидать нужных людей, перекинуться парой слов, напомнить обществу, в конце концов, о себе. Обстановка к этому располагала: играла тихая музыка, разносили шампанское и коньяк. Видать, устроители выставки неплохо зарабатывают на своем безумном взгляде на жизнь.

Мы стояли перед картиной, на которой весьма странная парочка в белых масках сидела за столом в виде облака, а на тарелках у них лежали глаза, весьма такие живые, влажно поблескивавшие, и на гарнир, если можно так выразиться, опавшая рыжая листва…

— А знаешь, я бы не сказала, что это лишено смысла, — задумчиво протянула Селена. — Ужин с прошлым. Красноречивое название.

— Ну да, — кивнул я. — Прошлогодние листья как-то навевают. А глаза? О чем они?

— Наверное, о том, что они что-то пропустили в прошлой жизни, а оно лежало на поверхности. Очевидное что-то…

— Впервые слышу такую изумительную трактовку! — Неожиданно раздалось за нашей спиной. Мы обернулись.

Довольно зрелый мужчина, в очках, с густой седеющей шевелюрой, скрестив руки и широко улыбаясь, смотрел на Селену.

— Да что вы, — возразила мягко Селена, — боюсь, я дилетант в таких вопросах.

— И не спорьте, я был польщен. Позвольте представиться — Алан Дёмов. Создатель сего, — он сделал жест в сторону картины. Подпись внизу холста свидетельствовала о том, что перед нами действительно творец, так сказать.

— Очень приятно. Селена. А это мой спутник, Алексей, — она вновь прикоснулась к моему локтю.

Творец одарил меня холодной улыбкой и вновь устремил свой взор на Селену.

— Позвольте предложить вам шампанского? — вкрадчиво произнес он и обернулся в поисках официанта.

В это мгновение нас накрыла череда вспышек фотоаппарата.

— Лоев! Ты бы хоть предупреждал! — деланно возмутился Дёмов и махнул рукой в сторону фотографа.

— Все будет на высшем уровне. Отличный кадр, — оскалился в хищной улыбке папарацци.

Я внимательно присмотрелся к фотографу, но, судя по описанию Усова, это явно не тот человек, которого я ищу.

Между тем сюрреалист не собирался оставлять нас с Селеной в покое.

— А знаете что, — загадочно промурлыкал он, — я был бы бесконечно признателен вам, если бы вы согласились стать моей вдохновительницей.

— Кем, простите? — решительно вмешался я в монолог этого ловеласа.

Никогда не сталкивался с такой циничной наглостью и беспардонностью, а потому даже не мог сейчас сообразить, как лучше поступить в данной ситуации — сразу врезать ему в ухо или предложить мерзавцу выйти на улицу.

Селена глянула на меня и рассмеялась:

— Господин художник так шутит.

Она явно хотела спасти ситуацию и потому, наверное, плотнее прижалась ко мне.

— Я очень надеюсь, — снисходительно поддакнул я, обращаясь к Селене, демонстративно игнорируя этого хлюста.

Дёмов сделал страшные глаза, приложил руки к груди и склонился в вежливом поклоне.

— Простите меня, ради бога! Я неправильно выразился. Каюсь, каюсь! — простонал он с видом, весьма далеким от раскаяния.

Я же, пользуясь ситуацией, приобнял свою спутницу — наглец еще тот! — и сообщил о намерении продолжить осмотр экспозиции.

— Нет-нет! Умоляю вас уделить моей скромной персоне еще немного времени, чтобы объясниться.

Дёмов сделал кому-то вдалеке знак рукой и буквально силком потащил нас к стоявшим у стены небольшим диванчикам.

— Понимаете, — обратился он к нам с лисьей улыбкой, — для художника вдохновение — это как редкая жар-птица. — Он потупил взор, будто подбирая нужные слова.

К нам подошел официант с подносом, на котором стояли фужеры с шампанским и рюмки с коньяком.

— Оставь, — творец указал пальцем на маленький столик, стоявший рядом. — Так вот, возвращаюсь к теме — я был бы очень признателен вам, Алексей и вам, Селена, если бы вы почтили своим присутствием мою творческую келью. Ну не могу я упустить возможность запечатлеть такой прекрасный образ. Вот что хотите, хоть режьте меня!

Вот это «режьте» меня бы, честно говоря, очень устроило. За такую женщину не грех прирезать. Я даже не удивлялся, что во мне взыграл типичный инстинкт самца. Хотя такое чувство звериной ревности я испытывал впервые.

Заметив недоумение в наших глазах, он поторопился добавить:

— Я ведь сюрреалист, и мне не надо мучить натуру часами. Всего несколько штрихов, набросок сути, можно сказать, и все. Это не будет для вас мучительно, прекрасная Селена. Легкое общение ведь не повредит нам, так? — с этими словами он предусмотрительно обратился ко мне, затем взял с подноса рюмку с коньяком.

— Предлагаю выпить за знакомство и за будущее сотрудничество.

Я глянул на Селену, она кивнула:

— Шампаское.

Сам я взял коньяк, и мы легким касанием соединили наши бокалы.

Справедливости ради стоит заметить, что художник, несмотря на свою бесцеремонную манеру общаться, был мужчиной весьма привлекательным, что, очевидно, меня и раздражало больше всего. С другой стороны, именно Дёмову я был признателен за эту невольную мизансцену, где нам с Селеной была отведена роль близких людей. Пусть так, но было очевидно, что мы в данной ситуации были актерами, хорошо чувствующими друг друга. И то, что визитку, которую художник протянул Селене, она тут же передала мне, лишь подтверждало мои выводы.

Художник больше не докучал нам, отправившись общаться с другими посетителями. Мы же не спеша продолжили свой путь по залам. Я видел, как мужчины бросали любопытные взгляды на Селену. Мне это льстило, но уверенности в себе нисколько не прибавляло. На их лицах я будто читал: «Не по Сеньке шапка». Невольно я сравнивал ее с теми женщинами, которые присутствовали здесь. Да — в роскошных нарядах, да — красивые. Но это совсем не то, отчего я мог бы прийти в трепет. Наверное, такое чувство бывает в присутствии королевы, когда ты не думаешь о том, насколько идеальны ее черты лица, какого она возраста, да и вообще не думаешь ни о чем, только бы позволила находиться рядом…